Непосредственно вслед за Тунбергом те же места посетил английский офицер, лейтенант Вильям Патерсон; основная цель его путешествия состояла в сборе ботанических и других естественнонаучных коллекций. Он проник на север за Оранжевую реку, а на восток – до страны кафров[167], оставив далеко позади себя реку Фиш. Ему мы обязаны первым описанием жирафа; его отчет содержит ценные сведения о природе и социальном устройстве страны, а также о ее обитателях.
Любопытно отметить, что лишь немногих европейцев влекло в Южную Африку стремление к географическим открытиям; большинство путешественников ставило своей целью изучение животного и растительного мира. Мы уже упоминали о Спаррмане, Тунберге, Патерсоне; к этому списку надо добавить еще орнитолога[168] Левайяна.
Левайян родился в Парамарибо, в голландской Гвиане (Южная Америка). Его родители, французы, занимались торговлей птицами. Вернувшись с отцом и матерью в Европу, он еще ребенком побывал в Голландии, Германии, Лотарингии, Вогезах и, наконец, приехал в Париж. Легко понять, что постоянные скитания пробудили в нем страсть к путешествиям. Увлечение птицами, усилившееся под влиянием виденных им государственных и частных коллекций, перешло в стремление обогатить науку открытием новых видов.
Какая страна могла представить для него с этой точки зрения наибольший интерес? Южная Африка была исследована ботаниками и одним ученым, занимавшимся главным образом четвероногими животными. Никто еще не путешествовал по ней с целью изучения птиц.
Прибыв 29 марта 1781 года на мыс Доброй Надежды, Левайян в результате катастрофы, происшедшей с доставившим его судном, оказался без всяких средств, если не считать бывшего на нем костюма, десяти дукатов и ружья.
Другие на месте Левайяна пали бы духом. Но он не потерял надежды выпутаться из неприятного положения. Меткий стрелок из ружья и лука, сильный и ловкий, прекрасно умевший
выделывать шкуры животных и изготовлять чучела птиц, которым он придавал естественный вид, Левайян вскоре завязал связи с самыми богатыми коллекционерами Капской колонии.
Один из них, крупный чиновник Боерс, снабдил его средствами на покупку телег, волов, провизии, товаров для обмена, лошадей и даже для найма слуг и проводников. Характер задуманной Левайяном экспедиции определил его маршрут. Избегая часто посещаемых мест и селений, он постоянно стремился держаться вдали от обычных дорог, забираться в районы, не привлекавшие внимания европейцев, так как полагал, что только там сможет встретить новые виды птиц, не известные ученым. Такой образ действий повел к тому, что Левайян почти всегда мог наблюдать природу в нетронутом виде и вступал в сношения с туземцами, нравы которых еще не изменились от общения с белыми. Поэтому собранные им факты гораздо лучше отражали подлинную жизнь первобытных племен, чем наблюдения других путешественников, побывавших в тех местах до или после него. Единственная ошибка Левайяна состояла в том, что он поручил редактирование своих путевых записок молодому человеку, внесшему в них исправления в соответствии с собственными идеями. Не отличаясь добросовестностью современных редакторов, он приукрашивал события и, уделив чрезмерное внимание эпизодам, рисовавшим храбрость и другие достоинства путешественника, придал книге об этой экспедиции хвастливый тон, доставивший ее автору много неприятных минут.
Проведя несколько месяцев в Кейптауне и его окрестностях, Левайян 18 декабря 1781 года отправился с пятью готтентотами в первое путешествие к востоку и в страну кафров; он взял с собой девять собак, три лошади и тридцать волов, из которых двадцать тащили два фургона, а десять служили для подмены…
Прежде всего Левайян проехал Готтентотскую Голландию, уже хорошо известную благодаря исследованиям Спаррмана; там он видел огромные стада зебр, антилоп и страусов. Наконец он прибыл в Свеллендам, где купил еще волов, тележку и петуха, в течение всей экспедиции заменявшего будильник. Большую пользу принесло путешественнику и другое животное. То была прирученная им обезьяна; ей он доверил необходимую и одновременно почетную должность дегустатора. Когда попадался плод или какой-нибудь корень, не известный готтентотам, никому не разрешалось к ним прикасаться до тех пор, пока «господин Кеес» не выскажет своего мнения.
Кеес исполнял также обязанности часового; остроте его органов чувств, изощренных постоянным упражнением и условиями борьбы за существование, могли позавидовать самые прославленные вожди краснокожих. Он предупреждал собак о грозящей опасности. Если поблизости была змея или стая обезьян резвилась где-нибудь рядом в чаще, ужас Кееса, его жалобные крики немедленно давали знать о неприятном соседстве.
Покинув 12 января 1782 года Свеллендам, Левайян продолжал путь к востоку, держась на некотором расстоянии от моря. На берегу реки Дуйвен-Хок он разбил лагерь и совершил несколько очень удачных охотничьих экскурсий по богатым дичью местам. После этого он направился в Моссел-Бей, где крики гиен перепугали его волов.
Затем Левайян достиг страны Хуани; это название племени на языке готтентотов означает: «человек, переполненный медом». Там на каждом шагу попадаются рои пчел. Путешест-
венник идет по сплошному ковру цветов; их разнообразные краски придают местности изумительное очарование, воздух напоен ароматом. Боясь, как бы у его слуг не появился соблазн остаться в этой стране, Левайян ускорил отъезд. Весь район до самого моря занят колонистами; они разводят скот, делают масло, рубят строевой лес и собирают мед, доставляемый ими в Кейптаун.
Миновав последний пост Ост-Индской компании, Левайян стал лагерем в местности, где тысячами летали турако и другие редкие птицы. Однако внезапно начавшиеся сильные беспрерывные дожди очень мешали охоте и чуть не поставили путешественников перед угрозой голодной смерти.
После многих происшествий и всевозможных охотничьих приключений, описание которых при всей их занимательности не входит в рамки нашего повествования, Левайян добрался до Моссел-Бей. Там он застал – можно себе представить, с какой радостью – письма из Франции. Охотничьи экскурсии продолжались в разных направлениях, и в конце концов экспедиция проникла в страну кафров (кафры (по-арабски – «неверные») – устаревшее название группы народностей банту, составляющих коренное население Центральной и Южной Африки (примеч. ред.)). Завязать с ними сношения оказалось довольно трудно, так как они старательно избегали белых. Кафры немало пострадали от колонистов, убивавших людей и скот, а негры-тамбуки, воспользовавшись их критическим положением, совершали набеги на страну, которые сопровождались бесчисленными грабежами. Наконец и бушмены беспрестанно на них нападали. Не имея огнестрельного оружия, теснимые сразу со всех сторон, кафры покинули родные места и ушли на север.