— Все равно, я хочу его, — сказала Катя тоном избалованного ребенка. — Я хочу только его. Я хочу жить там.
Тут надо заметить, что дом, о котором грезила Катя, и сам был воплощенной грезой. Ровесник века, возведенный на самой высокой точке Верхнего Города — аристократического Печерска, дом завис на обрыве, а внизу, под ним, лежал театр Соловцова, Николаевская площадь, Крещатик, Днепр и Подол.
Но дело, конечно, было не в этом, а в том, что прозванный «Домом с химерами», алмаз киевского Модерна, гордость киевлян — был самым диким и диковинным домом на Киеве, да и во всем мире, пожалуй, нашлось бы не много домов, способных посоперничать с ним.
Чудо и чудовище сплелись в одно целое и породили причудливую красоту — серокаменный замок, чей суровый фасад увивали щедрые грозди отлитых из бетона химерных животных. Огромные толстопузые жабы, русалки, носороги, слоны, пучеглазые рыбы заполонили крышу, облепили бока. Никогда, ни до, ни после него, Киев не видывал дома прекраснее и ужаснее. И не дивно, что ни один иной киевский дом не пробуждал столько сплетен, преданий, легенд, сколько одним своим видом вызвал на свет химерный дворец.
Говорили, что тот, кто подойдет к дому в полночь и дотронется до его дверей, сможет исполнить свое самое страшное желание.
Говорили, что в доме этом живет киевский колдун.
Говорили, что дом с фигурами кровожадных морских чудищ построил безутешный вдовец, жена которого утопилась в Черном море.
Но в Катином-Машином-Дашином времени дом этот, расположенный на улице Власти, прямо напротив администрации президента, занимал глава их страны. И говорили о Доме с химерами уже совершенно иное.
Что архитектор Владислав Городецкий построил его в 1902–1903 годах в виде рекламы малоизвестного строительного материала бетона. Тем самым подтвердив один из постулатов Модерна: красота должна быть не божественной и неземной, а функциональной и прибыльной.
Воистину вероломный Модерн был самым попсовым из всех стилей, поскольку был он — стилем женским.
А женская красота — всегда продажна. Все, что женщина почитает Красотой — одежда, драгоценности, безделушки и сама женщина, — выставлено на продажу. В отличие от вечной мужской красоты, место которой в музеях.
Потому, в отличье от Даши, Маша не узрела ничего незаконного в женской жажде купить модерновую «жемчужину» Киева и привычно потянулась к стопке книг, дабы отыскать среди них носившую имя:
Архитектор Городецкий
Ибо самый гениальный из архитекторов Города, большой оригинал, щеголь и франт, разгуливавший по Киеву с обезьянкою на плече (первый в Киеве мужчина за рулем своего авто!), путешественник и страстный охотник — Лешек Городецкий построил эту охотничью грезу для себя. И ныне жил в нем самолично, посмеиваясь над выдумками киевлян и поглядывая из окон на мальчишек, прибегавших поглазеть на «дом колдуна».
— Знаешь что, Катя? — подбоченилась Чуб. — Кто много хочет, мало получит! Думаешь, можно так просто захотеть и получить чужого парня? Или самый суперовый в Киеве дом?
— Почему же нельзя? — спокойно спросила Катя. — Вот неделю тому я пожелала купить дом на Николаевской улице. Его Гинсбург построил. Я же сама ему землю и продала. Это нынче лучший доходный дом не только в Киеве, во всей России![37] Все по высшему разряду. Лифт, телефон, электричество, ванная, паровое отопление, холодильные камеры, стоянка для экипажей, гараж, посыльный для особых поручений, камердинер… Я и решила: раз лучший, значит, будет моим! Через неделю-другую я его куплю. Причем очень дешево.
— А не много ты о себе воображаешь?
— Не веришь? Сама прочитай. Первая полоса!
Даша нехотя подошла к дивану и придвинула к себе верхнюю газету.
ПРИВИДЕНИЕ В ПАРИЖЕ
— В Париже? И что с того? — сказала она.
— В нашем «Париже», — сказала Катя, и, вынув газету из Дашиных рук, принялась читать вслух.
Новая Николаевская улица по праву прозвана горожанами «Киевским Парижем». Здесь разместились самые фешенебельные магазины, конторы, доходные дома отменной архитектуры. И первый из них — дом Гинсбурга в двенадцать этажей, самый высокий дом во всей Российской империи!
Увы, с недавних пор обитатели его квартир с шикарной меблировкой не в силах сполна насладиться выпавшим на их долю счастьем. Неделю тому поздним вечером жители доходного дома услышали душераздирающий крик. Прибежавшие на вопль обнаружили горничную графини N, лежащую без чувств. Когда, стараниями прибывшего лекаря, девицу удалось привести в сознание, бедняжка, дрожа всем телом, поведала собравшейся компании, что видела привидение. Со слов несчастной, пред ней явилась белая фигура, напоминающая чертами молодую девушку, и будто бы произнесла слова: «Не мучайте меня, не ходите по моей могиле. Дайте покой».
Безусловно, при иных обстоятельствах признание излишне впечатлительной и подверженной суевериям горничной было бы поднято на смех и происшествие сочли бы забавным. Но квартиронанимателей первейшего на Киеве доходного дома слова девицы повергли в ужас. Как стало известно вашему покорному слуге, с первых дней многие почтенные господа жаловались домовладельцу на странные, инфернального происхождения звуки, в особенности досаждающие им в ненастную погоду. Звуки эти напоминали не то вой, не то женский плач. И по этому, да простят мне каламбур, плачевному поводу хозяину поступало немало жалоб. Неудивительно, что рассказ горничной вызвал понятное волнение.
На следующий же день мадам N порешила съехать с квартиры. И, невзирая на то, что ни в чем не повинной горничной немедленно отказали от места, ее уход не смог остановить панику. На днях еще две почтенных семьи покинули злосчастный дом Гинсбурга. Тем более к этому времени выплыли и иные факты. Дочь покойного профессора Меринга, на месте усадьбы которого построена новая Николаевская улица, утопилась в пруду. И водоем, где она нашла свою смерть, находился аккурат под домом. Таким образом, рассказ горничной полностью подтвердился…
— Но это же неправда! — возмутилась Маша. — Озеро было под театром Франко. То есть сейчас он театр Соловцова. Николаевская крутая. Как никому на ум не пришло, что озеро не может лежать на склоне?! И утопилась дочка не в нем. И не дочь утопилась, а жена. И вообще, это легенда Дома с химерами. При чем тут дом Гинсбурга?
— А при том, — царственно сказала Катерина, — что, где бы она ни утопилась, это уже неважно. Важно, что рано или поздно жильцы выметутся оттуда. А дом пойдет с молотка, как проклятый. И, как по мне, это отличная новость. Я буду не я, если его не куплю! — радостно завершила она.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});