Собравшись с силами, моррон сжал пальцы рук в кулаки. Это ему удалось, он был жив. Обнадеженный результатом, Дарк попытался ускорить мучительный процесс реабилитации обмякших мышечных тканей. Теперь у него была цель: быстро встать на ноги и заткнуть кулаком пасть завывавшему над ухом придурку.
Возня внезапно зашевелившего ногами и руками мертвеца, сопровождаемая гортанными хрипами и потрескиванием сгибаемых суставов, заставила сумасшедшую ненадолго замолчать, но затем вновь раздалось монотонное бормотание, ставшее немного тише и жалобнее.
К Дарку вернулось осязание, он почувствовал, что совершенно голый и лежит на холодном, мокром полу. Вестибулярный аппарат и двигательные рефлексы еще не пришли в норму, но моррону все-таки удалось сесть. Прогресс был налицо, вот только глаза по-прежнему ничего не видели, хотя веки уже давно были открыты.
«Что это: временное явление, которое вскоре пройдет, или побочный эффект воскрешения? Только бы не слепота, пусть лучше рука отнимется, только бы не слепота, – твердил про себя как заклинание моррон, сидя на полу и разминая мышцы, прежде чем решиться принять вертикальное положение. – Без глаз мне не выжить, да и зачем? Не хочу быть калекой!»
Стенания женщины стали громче. В принципе Дарк уже к ним привык, и они его не раздражали, как, впрочем, не смущал и тот факт, что он абсолютно голый в присутствии хоть сумасшедшей, но все-таки дамы. Тематика бреда изменилась. Заветное слово «кровь» слышалось все реже и реже, наиболее употребительным словом стало личное местоимение «оно».
– Оно очнулось… оно пролежало так долго, а теперь встает… оно приманка… оно яд… оно убьет меня… оно все сильнее и сильнее…
– Оно устало слушать всякую дурь! – прокричал почти по слогам моррон, догадавшись, что речь шла о нем.
Язык еще ворочался с трудом, половину согласных заменили шипение, причмокивание и прочие, неповторимые в нормальном состоянии речевого аппарата звуки, но женщина, как ни странно, его поняла и замолчала. Первая попытка встать провалилась, в результате второй Дарк чуть-чуть приподнялся, но не удержал равновесия на подгибающихся ногах и, подняв фонтан брызг, шлепнулся обратно в натекшую с потолка и стен холодную лужу.
Дарк чувствовал, что женщина следила за ним. Она не помогала ему, но и не мешала. Она замерла в ожидании и старалась не шевелиться, видимо, надеясь, что быстро пришедший в себя моррон забудет о ее присутствии.
– Эй, где ты? Я не вижу тебя, впрочем, я вообще ничего не вижу. Я ослеп, помоги мне! – прокричал Дарк, поднявшись на ноги и тщетно обшаривая пустоту в поисках стены или какой-нибудь иной опоры.
– Ты не ослеп… здесь… чертовски темно, – запинаясь, прошептала женщина.
Ее голос дрожал и был тих, но в нем уже не звучали нотки сумасшествия. Похоже, к незнакомке вернулся рассудок, обнадеженный тем, что она теперь не одна в темном и промозглом подвале. Или, может быть, вид обнаженного, стройного мужчины ненадолго затушил агонию кровавых желаний.
– Но ты же меня видишь, – произнес Дарк, продолжая ощупывать пустоту.
– Конечно, вижу, Дарк, я ведь вампир… пока еще вампир, – ответила незнакомка, сопровождая каждое слово частым стуком зубов.
Аламез замер, непослушные мышцы напряглись, а страх парализовал мозг. Он был один, гол и беспомощен, в темном подвале, где не было видно ни зги. Тело его плохо слушалось, и один быстрый, точный удар острых когтей мог поставить кровавую точку на славной карьере одного из старейших морронов. Однако женщина-вампир вела себя странно: несла всякую чепуху, вместо того чтобы добить врага сразу, как он только задрыгал ногами, и теперь тоже не проявляла агрессии.
«Если это допрос, то почему здесь? Вампиры не любят сырости, да и с голосом ее что-то не то… она как будто продрогла, а ведь кровососы менее восприимчивы к холоду. Они его не любят, это точно, как мы, к примеру, валяться в грязи или есть отходы, но хорошо переносят», – пытался сообразить что к чему Дарк.
Женщина снова заговорила. Ее просьба не просто озадачила Дарка, а заставила всерьез призадуматься, не сошел ли он с ума сам.
– Обещай, что ты меня не тронешь, а я подскажу, как включить свет. – Зубы вампира продолжали стучать друг о дружку, от чего ее слова прозвучали жалостливо, почти как мольба.
– Обещаю, – ответил Дарк после трехсекундного раздумья, вызванного исключительно неожиданной постановкой вопроса, а не смыслом просьбы. – Я вообще-то и не собирался…
– Три шага вперед, упрешься в стену, – не дала моррону договорить до конца женщина, – затем два шага вправо, ищи на уровне груди!
Дарк послушно последовал указаниям, но вот только стена оказалась на полшага раньше. Острая боль пронзила переносицу, нос как будто вдавило в лицо, глаза заболели, а на губах появился солоноватый привкус.
– Нет, только не это! Ничтожество, кретин, сволочь! – внезапно завопила женщина, а затем стала биться о стену и громко подвывать.
– Ну, ты уж определись, дорогая: кретин или сволочь, дурак или подлец! Понятия-то слабо совместимые, – спокойно отреагировал на истерику Дарк, шмыгая и вытирая кровь, хлеставшую из разбитого носа.
Рука моррона зашарила по стене, ища старенький, проржавевший рубильник, ровесник первой лампочки и электричества. Уж больно запущенным и неказистым показался Дарку подвал, чтобы предположить, что хозяева узилища оснастят его чем-то другим, более современным и надежным. Однако вместо шершавой ржавчины рычага пальцы нащупали миниатюрный кнопочный выключатель. Легкое нажатие, и вспыхнул свет. Дарк зажмурился и поспешно стал растирать пронзенные острой болью виски и дуги бровей. Когда резь утихла, а не привыкшие к свету глаза вдоволь прослезились, невзрачный каземат предстал в полной красе. Как и предполагал моррон, помещение было средних размеров и совершенно пустым. Каменные плиты пола, затопленные широкой, но неглубокой лужей; каменные стены, покрытые плесенью и бледным мхом; высокий потолок, с которого неустанно капало; железная дверь и охапка прогнившей соломы, в которой копошился кто-то, одеждой и длинными паклями грязных волос напоминавший когда-то преуспевающую, но потом спившуюся и опустившуюся на дно общества женщину.
«Жестокая реалия моей новой жизни. Я проспал более тысячи лет, и цивилизация пришла в упадок, – морально подготавливал себя к самому худшему моррон, не решаясь приступить к расспросам вжавшегося в стену вампира. – По миру прокатилась чудовищная межконтинентальная война, и теперь выжившие вампиры и люди вместе прячутся по сырым подземельям, а по поверхности разгуливают стаи монстров-мутантов, питающихся всем, что движется или хотя бы не напоминает по вкусу металл».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});