Читать интересную книгу Обитель - Захар Прилепин

В полосе играли белухи. Услышав катер, не уплывали, но смотрели. Одна из белух пускала из спины струйку, как кит.

— Поморы говорят, она детей на спине таскает, — неожиданно сказала Галя, чуть сбавив газа. — Покажет спину, — а там как котята сидят.

Артём посмотрел на Галю: она была совершенно успокоенная и даже красивая — только эти её объёмы в кожаных одеждах мешали впечатлению.

Он вдруг улыбнулся Гале и она ответила на его улыбку.

Он жестом предложил ей рыбы, она, тоже молча, покрутила головой.

Артём окунул хлеб в густую, на рыбе, кашу, которую намял пальцами в банке, и повозил там. Ещё четырежды повторил этот приём, напоследок рассмотрел банку и выбросил её за борт. Выставил руку и ловил брызги, время от времени вытирая руки друг о друга, а потом о куртку, а потом о штаны.

Откинулся назад, глянул на небо — оно было томительное и грязное.

Сгущалась где-то впереди мрачная, рваная синь, чтобы не пустить их никуда.

— Обними меня, — попросила Галя.

Она давно ждала этого.

* * *

— Смотрю на тебя — как будто ребёнка украла. Ты же ничего не умеешь, — сказала Галя.

Артём не имел возможности ни пожать плечами, ни что-то изобразить лицом: они сидели рядом.

«Ты зато до черта умеешь», — подумал Артём; но в этом была и правда — она кое-что умела: уверенно вела катер и время от времени вынимала компас и карту, сверялась с ними.

Компас он видел впервые. На катере ехал третий раз в жизни. Карт не понимал.

— Откуда такой катер? — спросил он, отстранившись, глядя на бобровые нарукавники.

Артём давно искал повод отодвинуться, ему было неудобно и снова наползла тоска. Странное чувство, впервые в жизни испытанное: так много ветра, так много простора, а душно, как под кирпичной стеной.

Во рту тоже, неуместный здесь, вкус кирпича. Кирпича и рыбы.

К тому же всё время хотелось оглянуться: не догоняет ли кто. Он время от времени оборачивался и до рези в глазах всматривался.

А она — нет.

— Ладно бы своего… — продолжала Галя, и Артём поначалу даже не понял, о чём речь. — Ты и стрелять, наверное, не умеешь? — спросила она. — Дай мне ещё спирта… Замёрзла… Ты мне показался таким сильным сначала. А что ты можешь? Что ты сидишь тут?

«Может, утопить её?» — медленно и страдальчески думал Артём, изнывая от самого звука её голоса как от прострелов в простуженном ухе. Она старалась говорить громче, чтоб он различал её слова, — и в её старании было что-то ученическое, гимназическое.

Они долго молчали.

— Сначала хотела тебя на Лисий перевести, — отпив из фляжки, которую сама себе придвинула ногой, Артём так и не удосужился, начала рассказывать Галя, — но у твоего Крапина уже полный набор… — отпила ещё, и, не выдохнув, продолжила, отворачиваясь от ветра, — потом, думаю, в лазарет, к Али… Но он слишком многого хочет… Имелась ещё одна командировка — но там тоже можно было скоро околеть… В общем, узнала, что к годовщине революции ищут музыкантов и в оркестре недостача, перепечатала твою характеристику и подсунула её куда надо… Понял? Ты понял, чего мне это стоило?

Артём неловко пересел на лавку посредине катера, лицом к ней.

«Тут бы ещё трое поместилось, — подумал он, оглядываясь. — Надо было взять с собой кого-нибудь… Бурцева, Афанасьева, Василия Петровича. Они б её развеселили».

Поднял глаза, увидел в тягостном предвечернем полусвете, что она так и смотрит на него, ожидая ответа.

«Чего тебе это стоило?» — спросил Артём молча, прямым взглядом, но она, похоже, не поняла.

— Могу тебе сапоги почистить, — сказал он или его бес.

Иногда Артём думал про себя, что и отца он убил не случайно, а нарочно, из окаянства.

— Тва-а-арь, — протянула Галя и медленно взялась за кобуру.

Артём почти равнодушно следил за её движением.

Он догадывался, что она может застрелить, и наверняка это несколько раз делала; или хотя бы раз.

— Стрельни в меня, сбрось за борт, и домой, — сказал он. — На спектакль в театр успеешь как раз.

А сам видел под лавкой топор и знал, что если она всё-таки достанет свой наган, то…

Галя молчала, не сводя с него глаз. Мотор работал негромко, тоже словно выжидая.

— Ожил наконец, — сказала Галя, вроде как с неприязнью, но что-то ещё было в её голосе, — …жалко, не вижу глаз твоих крапчатых, зелёных. Ты знаешь, что если в море тонешь, то вода, когда в глаза попадает, из голубой становится зелёной?.. Вот такими же ты глазами смотрел, когда я к Горшкову зашла — ни страха в них, ничего, сидишь и ждёшь. Так некоторые бесстрашные собаки смотрят, пока их убивают. Только у них редко зелёные глаза попадаются… Посмотрела тогда на тебя и решила, что спасу. Может, и сама спасусь.

Уехали вроде бы уже далеко — начало вечереть, но секирский маяк так и светил вслед, мразь, не отлипал.

Казалось, что пока он виден — их держат, словно на длинной леске, и в любую минуту повлекут назад, радуясь улову.

Сбить бы его.

— Я бы отмолил тебя, если б… — сказал Артём безо всякой патетики в голосе, не сводя глаз с маяка.

Она кивнула. Она тоже ни во что не верила.

— А катер, — сказала Галя, отвечая на давно заданный вопрос, — заключённые сделали. Не мастера, а просто… волшебники. Фёдор хотел с ними наладить производство скоростных катеров, но это всё дорого стало бы: лагерю ж мало денег переводят… К катеру этому доступ имеют только четыре человека. Меня Фёдор вписал давно ещё в список… И эти олухи не заметили. Я нарочно катер не трогала, чтоб никто внимание не обратил на то, что я на нём могу ходить куда захочу. Тут же все доносы пишут друг на друга — сразу бы написали…

— А этот, который на берегу, — тоже напишет? — спросил Артём.

— Колесников? Красноармеец? Да не знаю… Нас всё равно никто не поймает, Тём.

— Правда? — не поверил он. Он до сих пор в это не верил.

— Другой катер сломан. На парусных лодках не нагонишь. «Глеб Бокий» в Кеми и придёт через три дня. Имеется самолёт, но я послала липовый приказ технику, чтоб перебрал мотор к приезду комиссии, и сама съездила проверить. Весь мотор разложен на брезенте, — Галя неожиданно и не очень красиво, одной стороной рта, засмеялась. — Спросила у техника, сколько потребуется, чтоб его собрать, — он напугался и говорит: два дня, если сейчас же начну. Я говорю: «Не торопись!»

Артём слушал всё это как сказку, боясь выдохнуть или сморгнуть.

— Эйхманис помогает нам… — продолжала Галя, в её голосе было что-то мстительное, женское. — Была карта, на которой отмечены здешние острова, нарисованная ещё соловецкими монахами, — этих островов тут за сотню. Эйхманис сделал несколько экспедиций, уточнил старые карты, обнаружил несколько новых островков. Такой карты ни у кого нет. Я приказала Кабир-шаху её перерисовать.

— А что… что-то может случиться? — спросил Артём, косясь на мотор за её спиной.

— Перегревается уже, — сказала Галя, даже не прикасаясь к мотору ладонью. — Вон островки… Сейчас будем приставать к одному из них.

— Зачем?

— Поспим немного. Не бойся. Сегодня за нами точно никто не кинется… Не соображаю ничего…

…Уже на подходе к островку Галя и Артём переглянулись так, что без слов стало понятно, о чём оба думают: а вдруг их обманули карты или компас — и они сейчас угодят на самую дальнюю командировку СЛОНа.

— Если там лагерь, — сказала Галя, — скажу, что мы с инспекцией…

— Съедим у них все запасы и дальше поедем, — постарался пошутить Артём, но на душе было не очень хорошо. Он больше не хотел видеть конвойных.

Галя подумала и, достав из кармана, протянула Артёму что-то.

— Возьми! — сказала она, сбросив обороты мотора.

Это был пистолет.

— У меня есть. Если там красноармейский наряд… и захотят арестовать… надо будет их убить. Ты слышишь меня? — она неприятно лязгнула зубами — словно зубы её были железными и попали на железо.

— Да, Галя! — ответил Артём, и её имя тоже показалось железным.

Он совсем не боялся.

* * *

Нашли удобный заход к пологому берегу.

Артём спрыгнул в воду метра за три от берега: думал, будет помельче, но оказалось почти по пояс, сапоги к тому же невозможно скользили — пока, чертыхаясь, взял эти три метра и потом за верёвку вытянул катер, устал так, словно шесть часов баланы ворочал, — весь дрожал и подташнивало.

Хотя у него и силы были не те после Секирки.

Еле отдышался и весь изошёлся длинной слюной.

Ноги промокли, всё хлюпало и причавкивало под пятками.

Когда заглушили мотор, стало непривычно тихо и не по себе. Словно рокотанье двигателя отгоняло злых духов, а теперь они могли слететься.

Похоже, на острове никого не было.

Артёма знобило, он хотел как можно скорей улечься и как можно дольше спать.

Но сначала, чтоб втащить лодку на берег, пришлось её разгружать. Лазил туда-сюда, словно в дурном сне. Содрал ноготь. Держал палец во рту, как младенец. Из-под ногтя подтекала солёная жидкость.