Джокер устроился на заднем сиденье. Поездка начиналась хорошо.
Вскоре лимузин покинул город Гамбург, скрытый серой пеленой дыма, тумана и дождя. Они оказались на автобане и на хорошей скорости пошли к югу. По обеим сторонам тянулись редкие, еще не проснувшиеся леса. Было слишком рано для цветения. В тонком серебристом тумане, цеплявшемся за ветви, деревья казались призрачными.
Вскоре они въехали в Шварцвальд. Здесь лимузин свернул на какую-то проселочную дорогу, затем на другую. И наконец через открытые ворота въехал на поросшую лесом территорию клиники «Бад фляйштайн».
Ее владелец, герр Герштнер, озабоченного вида лысеющий человечек в смокинге, поспешил к лимузину открыть дверцу и лично поздороваться с Джокером.
– Герр Симмонс! Как я счастлив приветствовать вас на нашем курорте! Герр Обермайер предупредил телефонным звонком о вашем прибытии. Мы приготовили наш самый роскошный коттедж. Он называется «Кайзер», ваш шофер может проехать к нему и выгрузить багаж.
– Прекрасно. – Джокер повернулся к шоферу. – Поезжайте, Ганс, а я пройду с герром Герти в павильон.
– Вы просто обязаны выпить со мной рюмочку шерри-бренди, – сказал герр Герстнер. – Он лучший во всей Германии. Хайль Гитлер!
Джокер усмехнулся, но ничего не ответил. Они вдвоем не спеша поднялись по извилистой тропинке к главному корпусу. Курортный сезон еще не начался, и людей вокруг было немного. Но те, кого Джокер видел, были хорошо одеты и имели благополучный и уверенный вид. Ему сразу подумалось, что в этом и состоит одно из удовольствий общения с культурными и преуспевающими людьми. Они респектабельно выглядят, и у них есть деньги.
Выпив с герром Герстнером рюмку шерри-бренди, Джокер прошелся по лесу к своему коттеджу. Ганс уже развесил его одежду, но, следуя указаниям, не притрагивался к нескольким чемоданам со специальными замками.
– Хорошо, а теперь ступай поищи себе ночлег в деревне, которую мы проезжали, – сказал Джокер. – Когда разместишься, позвони Герти и сообщи свой адрес. Будь готов выехать в любое время.
Ганс кивнул и вышел. Джокер сделал несколько телефонных звонков, в том числе междугородний, в Рим. Затем вышел на улицу и прогулялся вокруг коттеджа, сбивая тростью головки ранних весенних цветов. Вернувшись в дом, он открыл замок чемоданчика из свиной кожи и достал несколько листов бумаги. Изучив их, запер обратно в чемоданчик. Уже настало время ужина. Он критически осмотрел себя в высоком зеркале, свободному лиловому с серебром шейному платку предпочел черный галстук-шнурок и снова направился к главному корпусу.
Герр Герстнер приготовил ему столик на одного рядом с большим, от пола до потолка, окном. Суп и салат Джокер съел без комментариев. Но когда ему принесли тарелку каких-то зеленовато-коричневых предметов, скрученных в кольцо и плавающих в подозрительном соусе, он с опаской наклонился над ними, понюхал и постучал ножом по бокалу, чтобы привлечь официанта.
– Это что? – спросил он.
Официант, высокий светловолосый юноша, прихрамывающий на одну ногу, что до поры позволяло ему избежать военной службы, покраснел и сказал:
– Рольмопсы, сэр.
– А что такое «рольмопсы»? – спросил Джокер.
– Селедка, майн герр, – ответил официант. – Это особый деликатес в нашей великой стране. Легкий соус приготовлен на основе уксуса и…
– Сами ешьте, – перебил Джокер. – Что еще у вас есть?
– Из горячего – жареная свинина с черносливом, сэр.
– Я не ем чернослив. А нормальной еды у вас нет?
Герр Герстнер, заметивший что-то неладное, уже спешил к столику.
– Что-то не так, герр Симмонс? Что вам подать?
– Все очень просто, – сказал Джокер. – Прикажите унести эту жижу и дайте мне настоящей еды. Когда я заказывал столик в этой забегаловке, меня уверяли, что вы умеете готовить блюда любой страны.
– Уверяю вас, так и есть. Наши повара пользуются мировой известностью! Чего бы вам хотелось?
– Рубленый бифштекс, хорошей прожарки, с большой порцией жареного лука, картофеля фри, капустного салата и триммингов.
– Триммингов? – переспросил Герстнер, пытаясь одолеть незнакомое слово.
– Прошу прощения, господа, возможно, я смогу вам помочь.
Даму, ужинавшую в одиночестве за соседним столиком, этот разговор явно забавлял. Она быстро продиктовала Герстнеру, что принести, прервавшись, чтобы уточнить у Джокера:
– А на десерт яблочный пирог с ванильным мороженым?
Джокер кивнул, удивленно глядя на даму. Она сделала заказ, и герр Герстнер с поклоном удалился.
– Откуда вы знаете американскую кухню? – спросил Джокер. – У вас хорошее произношение, но вы ведь не американка?
– Нет, – ответила дама. – Но у меня есть родственники в Америке. Несколько лет назад, еще до войны, я гостила у них в поместье неподалеку от Филадельфии. Я баронесса Петра фон Зидов.
– А я Альфред Симмонс, – ответил Джокер, улыбаясь своей улыбкой, раскалывающей лицо от уха до уха.
От такого зрелища иные крепкие мужчины вздрагивали, а женщины по ночам мучились кошмарами. Но баронессу она, похоже, не смутила.
Джокер смотрел на Петру и видел молодую женщину, одетую по последней парижской моде. Баронессу нельзя было назвать хорошенькой, черты ее лица были слишком тяжелыми. Но она была грациозна, как молодая львица, и с виду столь же опасна. Пепельные волосы были туго стянуты на затылке. Тонкие губы очерчивала темно-красная помада. Голубые глаза подчеркивал темный макияж. Открытое платье демонстрировало великолепные плечи и грудь.
– Может быть, поужинаете со мной, герр Симмонс? – предложила она.
– Только если позволите мне купить бутылку самого лучшего шампанского, – галантно ответил Джокер.
Ужин прошел мило. Джокер был удивлен, поскольку не был дамским угодником, особенно после гибели Дженни и после того, как он угодил в ванну с химикатами, когда спасался от Бэтмена. Купание в адской химической смеси навсегда выкрасило его лицо в мертвенно-белый цвет, губы – в ярко-красный, а волосы – в зеленый. Но Петра, кажется, ничего не имела против. После ужина устроили танцы в большой бальной зале курортного отеля. Джокер не собирался идти, но Петра настояла. Он проводил ее до номера, чтобы она захватила легкую горжетку.
Петра занимала номер люкс на верхнем этаже. Когда она отперла дверь, первое, что предстало их глазам, была маленькая горничная в черном платьице и белом чепчике с оборками, спящая в одном из больших кресел.
Джокеру это показалось смешным. Но не Петре.
– Спишь?! – закричала она. – Как ты смеешь спать, когда должна наводить порядок!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});