Читать интересную книгу Имперские войны: Цена Империи. Легион против Империи - Александр Мазин

«Хорошо Лехе! – вздохнул наместник провинции Сирия. – Живет, как трава растет!»

Черепанову жутко захотелось бросить всё. Послать подальше и наместничество с его бесконечной бюрократией, тяжбами, распределением средств, дать коню шенкелей и тоже умчаться, куда глаза глядят. Вместе с Корой.

Только не получится. Чувство ответственности задушит.

«Вот побью персов – и возьму отпуск! – сказал сам себе Черепанов. – Покатаемся с комфортом по городам и весям Великой империи. А то ведь стыдно сказать: столько лет живу здесь – и ни черта не видел. Разве что сквозь пыль, поднятую легионерскими калигами. Не все же Лехе одному по круизам кататься!»

Глава одиннадцатая

Окрестности Европос. Победоносная персидская армия

Черепанов не ошибся. Крепость Европос была обложена по всем правилам военного искусства. Но стояла твердо. И расположена была очень удачно: с трех сторон – высокий обрывистый берег Евфрата, и только с четвертой – ровная земля. Зато с этой стороны и стены были потолще, и башни повыше. Окрушающий крепость город, несмотря на городскую стену, отстоять не удалось. Как и следовало ожидать. Слишком силы были неравные. Теперь под прикрытием домов и храмов Европос засели персы. Они были везде. В покинутом лагере когорты Третьего Августова легиона, на реке Евфрат, в рощах, садах и полях, окружающих город. Впрочем, садов и рощ почти не осталось. Как водится, всю толковую древесину осаждающие пустили в дело. И даром свой паек не кушали. Напротив крепости уже начал вырастать вал, которому предстояло сравняться с крепостной стеной и послужить плацдармом для штурма. А чтобы осаждающим не было скучно, их вовсю развлекали осадные орудия.

Но без радикального эффекта. Так, сбили пару-тройку зубцов, выщербили стены и подпалили что-то в городе – из-за стены поднималась вялая струйка черного дыма.

Но численное преимущество штурмующих было настолько очевидно, что никаких сомнений в том, что рано или поздно крепость падет, у внешнего наблюдателя не возникало. Если только этот наблюдатель не знал о прячущейся в трех километрах от города армии.

Метод зачистки сработал. Геннадий лично выразил благодарность коршуновским спецназовцам. Благодарность выразилась в ста денариях на брата, офицерам больше – пропорционально окладу. Изрядная сумма, но Черепанов на отличившихся воинах не экономил. Варвары были в восторге. Прочие тоже отнеслись с воодушевлением. Сегодня – одним, завтра – другим. Главное – отличиться.

Вообще это была почти фантастика – подвести скрытно такое войско. Объяснить можно только одним – персы не ждали их так быстро.

И всё же персов была тьма-тьмущая. Пожалуй, никак не меньше, чем подошедших римлян, о которых они пока что не знали.

Пока в зоне видимости агрессоров было лишь несколько когорт Шестнадцатого легиона, подступивших с запада и обустоившихся собственным небольшим лагерем примерно в миле от персидского. Когорты подошли накануне вечером. Но терпеть их присутствие персы не собирались. Видно было, как на западном краю обширного персидского становища скапливаются снятые с обстрела крепости боевые машины. Дальше – традиционно. Сначала будут навесом обрабатывать внутренность лагеря, потом подкатят тяжелые орудия на эффективную дальность, разметают хлипкую, временную лагерную стену – и пустят в пробоину катафрактов. Опять-таки поддержанных лучниками и артиллерией. При таком раскладе даже пятикратное (а оно наверняка будет) превосходство в силе не обязательно. Тяжелая латная конница парфян, как явствует из документов, на открытой местности сносит самые крепкие когорты.

– Подкопы делают, – сказал опытный префект Двенадцатого, понаблюдав за противником. – Там земля подходящая. Подроют стену – и обрушат. Если в крепости не угадают с направлением.

«Генералитет» армии наместника собрался на невысоком холме, откуда открывался превосходный вид на крепость и персидскую армию. Все военачальники заблаговременно сняли шлемы и набросили на плечи застиранные до желтизны пастушьи плащи. Не то взблестнет не вовремя солнышко на отполированном металле, прыгнет лучик в глаз персидскому наблюдателю – и прощай скрытность.

– Да угадать подкоп нетрудно, – отклинулся на реплику префекта Двенадцатого Аптус. – Главное – землю слушать.

– А ты ее сам послушай, когда тебе по стенам непрерывно из онагров лупят! – возразил префект.

– А я, знаешь ли, слушал! – набычился Гонорий Плавт. – И копал, было дело. И оборонялся. И штурмом брал! Я, чтоб ты знал, еще опционом венок за стену получил!

Префекту крыть было нечем. Он бормотнул что-то уважительное и заткнулся, потому что заговорил Черепанов.

– Завтра, – сказал он, – персы начнут штурм лагеря Шестнадцатого. Думаю, с самого рассвета начнут, что скажете?

– Верно, домин, – поддержал примипил Третьего Киренаикского. – До восхода не начнут. Им бог без солнца не помогает. Могут и вообще штурм отложить, если на небе тучи.

– Тучи… – мечтательно вздохнул иллириец Маний Митрил. – Пошлите боги нам хороший дождь, и я готов еще денек подождать с персами!

– А я не готов! – жестко произнес Черепанов. – Каждый час мы рискуем, что нас обнаружат. Пошлют пяток разъездов за холмы – и всё.

– Не думаю, домин, – возразил Гонорий Плавт. – Не до того им. Вон, опять Европос на прочность пробуют.

Он был прав: персы в очередной раз насели на город. Уплотнили обстрел, подтащили поближе две осадные башни и принялись перебрасываться стрелами с защитниками стен. Но это был не настоящий штурм. Так, проба сил. Но шум поднялся изрядный. Долетало даже до совещавшихся римских военачальников.

– План такой… – Черепанов отвернулся от Дура Европос и поглядел на свой генералитет. – Как только персы начинают атаку лагеря, Первый Германский и ауксиларии нумидийских ал с максимальной скоростью выдвигаются к крепости, обходят ее и отрезают персов от переправы и флота. Тем временем пехота Двенадцатого и когорты Третьего Киренаикского, с орудиями, заходят атакующей группе с флангов и давят их, лишая маневра, а Первый Парфянский отрезает атакующую группу от основной армии, захватывает персидские машины, не давая обслуге срезать тяжи, разворачивает и при их поддержке удерживает первую атаку персидской конницы, которую, несомненно, бросят на помощь атакующей группе.

– Домин, их просто втопчут в песок! – воскликнул примипил Третьего Киренаикского.

– Так и будет! – поддержал его префект Двенадцатого. – Префект Гонорий! Ты же бился с персами! Ты же знаешь, что их не удержишь!

Аптус хитро улыбнулся и сразу стал похож на италийского крестьянина, которого пытается учить правильному севу приезжий агроном. Но – промолчал.

– Он удержит, – сказал наместник Сирии. – Во всяком случае, очень постарается. Ваше дело – окружить и добить. Справитесь?

Военачальники переглянулись.

– Расплющим, как улиток! – пообещал префект Двенадцатого. – Ты их только останови, Аптус, старина! Не промахнись!

– Когда это я промахивался? – проворчал Гонорий Плавт Аптус[156]. – Ты видел? И не увидишь!

– Далее, – продолжал Черепанов, – пропустив мимо катафрактов, во фланг персидской пехоте заходит армянская конница, следом за которой – все конные ауксиларии, которые у нас есть. Задача – не только разгром пехоты, а проникновение в персидский лагерь и создание паники. Ты понял, Меружан?

– Понял, домин! – Заросший бородой по самые глаза армянин, величественно кивнул. Черепанов поставил его во главе всей армянской конницы вопреки правилу, что командовать ауксилариями должен римлянин. Меружан оценил. Лет триста назад его дальний предок-полководец пал в битве с римлянами, что не помешало сыну предка вместе с сыном тогдашнего царя Армении перейти на сторону завоевателей[157]. С тех пор род Меружана верно служил Империи. И Черепанов верил ему больше, чем назначенному еще при Александре Севере префекту. Тем более, что префект ничем не был ему обязан, а Меружана возвысил именно Черепанов, которому армяне были очень нужны. Они – его единственное подразделение тяжелой конницы, способное не то, чтобы противостоять персидским катафрактам (для этого их было слишком мало, да и выучка не та), но хотя бы драться с ними один на один более-менее на равных.

– Я бы посоветовал использовать нумидийцев, домин, – пробасил Меружан. – Они неоценимы, когда надо посеять хаос и панику.

– Спасибо за совет, – кивнул Черепанов. – Но я уже определил им боевую задачу. Друзья мои! Если все мы завтра как следует постараемся, то вторгшаяся на нашу землю армия персов перестанет существовать.

– Слушай, Ген, а может нам на них ночью напасть? – предложил после совещания Коршунов. – Мои ребятки в темноте отлично работают. А персы, ты же слышал, в темноте воевать не любят.

– Что они не любят, это их дело, – произнес Черепанов, разглядывая лагерь противника через потертый монокуляр – вторую вещь, оставшуюся у них от посадочного модуля. Первой был Генкин талисман – уродец Буратино. Монокуляр Коршунов приволок в Мезию в виде прицела для арбалета. Штуковина чудом уцелела в заварухе, но – уцелела, и Черепанов по праву победителя забрал ее себе. – Важно не это, а то, что люблю я. А я люблю, чтобы разгром был полным. Может, ночью они и хуже дерутся, зато лучше удирают. А я не хочу, чтобы главные массовики-затейники дали деру. Мне нужна скорлупа их сатрапа. И вся та лабуда, которая у них заменяет знамена. Здесь, брат, мало победить врага. Надо еще собрать доказательства победы. И предъявить Сенату. Иначе тебе просто не поверят. Так что ночь – не прокатит.