– Ты – проводница душ! – завопил Ядун. – Забери ее душу. Веди, куда сочтешь нужным, – в сладкоголосый ирий или к подземному Кровнику… Мне все равно! Бери! Я отдаю ее!
Я вспомнила гонящуюся за нами темноту. Она теперь стояла там, за кромкой! Ядун звал ее. Нет, уж лучше к Триглаву!
– Ты глуп, Бессмертный. – Песок взвихрился, заскрежетал о невидимую преграду. – Ты сам отнял ее у меня и провел на кромку. Ты же знаешь – кромешники властны сами выбрать себе хозяина. Если она захочет меня – пусть шагнет.
– Не ходи! – донесся женский звонкий крик. Лада! Я вспомнила! Вспомнила имена нежных богинь весны! Лада и Леля…
– Лада… – взывала я, встречая последний миг, и она услышала! Она старалась предупредить меня, спасти… О чем предупредить, от чего спасти? От Триглава? Но я знала – он ждет и нельзя ему перечить. Я предназначена для него… Я должна идти к нему!
– Эрик!!!
Почему они все время повторяют это имя? Я знала Эрика? Кем он был для меня?
– Ты пойдешь со мной? – зашуршала совсем близко песчаная буря.
– Нет!
– Я ухожу, Ядун. – Шелест стал убывать. – Ты глуп. Я и так слишком много тебе помогала.
Ядун вскочил, затряс сухими кулачками:
– А сколько душ отдал тебе я?! Сколько смелых воев погибли из-за моих козней?! Сколько красавиц отравили себя?! Сколько детей подняли меч на отцов?! Ты брала всех, Морена! Всех, кого давал я! А теперь отворачиваешься от меня и моего бога? Берегись, Морена! Даждьбог набирает силу! Ты станешь стара и слаба под его гневным взором. А я буду смеяться над тобой!
– Глупец! – Шелест песка, заметающего все, даже время. – Я умею ждать…
– Жди! Жди, темная старуха! Ты ничего не сможешь сделать с Бессмертным!
– Как знать… – едва расслышала я затихающее вдали шуршание. Морена отказалась от меня… Разве такое возможно?
Ядун скорчился, стиснул руки перед грудью. Небось жалел о вырвавшихся в гневе словах… Невольно я восхищалась им. Кто еще смог бы сказать подобное могучей ледяной Морене? Если у Триглава такие жрецы, то каков он сам? Великий, непобедимый бог! И он ждет меня – ничтожную маленькую женщину… Упасть к его ногам – разве это не благо?
– Я иду к Трехликому, – сказала я вслух, словно убеждая саму себя. Ядун поднял голову, окатил меня горячим взглядом, вцепился в руки костлявыми пальцами, зашептал:
– Конечно, конечно, ступай к нему… Все кончено… Ты выбрала.
Леля печально вздохнула:
– Выбрала…
А Лада молчала. Ядун оказался прав – они ничего не могли поделать с моим выбором.
Я напряглась, вытянула вперед, к свету руки, закричала, призывая того, кто сильнее всех:
– Триглав!
Нога медленно оторвалась, приподнялась, словно сквозь поток воды, двинулась вперед. Я никогда не думала, что один шаг может причинить такую боль…
– Эрик… – тихим жалобным вздохом отозвалась память. Зеленый веселый свет, посвист играющего солнечными бликами меча, крепкие нежные руки, шепот в темноте: «Лада моя…»
Эрик!!! Мой Эрик. Куда же я иду?! Как он найдет меня в темных покоях Триглава? Как будет жить без утешения? Лада сказала – сможет найти… Я должна дождаться его! Дождаться, как Беляна дождалась своего Олега!
Память просыпалась, возвращая знакомые, дорогие лица… Беляна, болотники, Олег…
Мою поднятую ногу ухватило что-то цепкое, потянуло за кромку. Триглав нащупал добычу.
– Не-е-ет!! – закричала я, опрокидываясь на спину. – Нет! Ни к кому! Эрик!
Цепкие пальцы Ядуна толкали меня, Триглав тащил мое извивающееся тело. Я отчаянно размахивала руками, силясь уцепиться за что-нибудь, но бесполезно. Свет утекал сквозь пальцы, расплывался под тяжелыми ладонями.
– Пусти меня! – вопила я, судорожно дергаясь. – Пусти! Эрик!
– Время! – вмешался незнакомый ровный голос. Хватка Триглава ослабла. Ядун последним усилием подтолкнул меня вперед.
– Найди способ привести ее, – глухо проворчал Триглав. – Я буду ждать…
Ядун взвыл, свет померк, уступая место предрассветной дымке. Тело обдало холодом. Темная зелень встала вокруг стеной, в тело вонзились острые иголочки.
Ели-плакальщицы… Темный идол с повязкой на глазах. Ядун…
Я жива! Мне просто все привиделось! Туман по-собачьи преданно подполз к ногам, окутал влажным покрывалом. Ладони саднило от впившихся в кожу сухих еловых иголок.
Я осмотрелась.
Темных рядом не было. Должно быть, отступились, узрев, что Триглав не принял меня. Это ж надо такому почудиться со страху! Боги за кромкой… Нелепица какая-то…
Я встала. Ядун даже не пытался мне помешать. Немного болела шея, там, где прошелся жертвенный нож. Я потерла ее рукой. Крови не было. Не верилось, что все кончилось, что я могу просто собрать свои разодранные Темными вещи и уйти обратно, в Новый Город.
Я накинула на плечи тряпье, сунула ноги в поршни… Ядун сидел не шевелясь – маленький, понурый… Даже жаль его стало…
– Прощай, – сказала я ему. – Зла на тебя не держу.
Он вскинул голову, проткнул меня колючим взглядом. Всю жалость словно водой смыло.
– Твое глупое упрямство! – взвизгнул он. – Ты рассердила моего бога!
Я устала. Нужно идти домой, к Эрику…
Через несколько шагов обернулась – взглянуть в последний раз на жуткого идола. Он уже скрылся под низкими еловыми лапами, зато Ядун шел позади меня, будто привязанный.
– Ты-то куда? – спросила я неудачливого жреца. Как только привиделось, что он – Бессмертный?
– Ты слышала, – он догнал меня, – что велел Триглав… Я отведу тебя к нему. С кромки это даже легче, чем с мира.
Совсем свихнулся жрец… Ладно, хочет идти – пускай идет. Казнит его Эрик, и дело с концом.
Я поправила на плечах порванную телогрею, весело зашагала к виднеющейся впереди заснеженной реке. Брошенная Темными волокуша чернела посреди снежного ровного поля. За спиной огорченно шумел лес. Я постаралась унять нетерпение. Идти еще долго, нужно придержать шаг, а то свалюсь без сил, не успев дойти до Нового Города. А мне нужно дойти… Меня ждет Эрик…
СЛАВЕН
Время безжалостно – меняет людей, мнет их, как глину, не слушает мольбы и стоны. Сотворяет оно из глуздаря – беспечного отрока, из отрока ч – сурового мужа, из мужа – дряхлого старца, а последнего кладет на ложе из сырой земли да земляным одеялом прикрывает.
Меня оно потревожило-помяло, не миновало и болотников, а Чужака словно обошло, не заметило. Каким помнил я ведуна, таким и вновь увидел, разве только оделся он побогаче и теперь лицо не прятал.
Мы добежали в Ладогу к полудню да до сумерок просидели на Княжьем дворе, его дожидаясь. Бояться нам теперь Меслава было нечего, а мне и вовсе неумно – сидели открыто, вели разговоры со случайными прохожими. О Княжиче мало кто говорить хотел, все смущались, едва о нем слышали, да плечами пожимали. А те, что посмелее, отзывались худо. «Не наш, – говорили. – Чужой какой-то!» Давно ли и мы так думали, а теперь пришла печаль – к нему, чужому, за подмогой притекли…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});