Он увидел ее снова в отхлынувших на миг волнах прибоя. Она набрала полную грудь воздуха прежде, чем следующий вал накатил на нее, швырнув спиной о скалу Утопленника. Дэвон зашагал к ней, размахивая руками, чтобы сохранить равновесие, изо всех сил борясь с ополчившейся на него стихией. В ту самую минуту, как он добрался до Лили, ударила еще одна волна, затопившая их обоих. Дэвон ухватился под водой за железное кольцо и ножом разрезал путы на запястьях Лили (это был кожаный пояс Кобба). Волна отхлынула, они вместе вынырнули, жадно глотая ртом воздух. Одной рукой он обхватил ее поперек груди, чтобы ее не смыло неумолимым натиском прилива, и, борясь с волнами, стал пробираться к берегу.
От берега осталось всего два фута мокрой гальки у подножия утеса, которые наступающий прилив еще не успел затопить. Дэвон опустился на колени, по-прежнему держа на руках Лили. Они не могли говорить. Их хлестал ливень, ураганный ветер не давал поднять голову. Оба ничего не чувствовали, кроме собственных тел, но Дэвону важно было только одно: знать, что она жива, дышит и крепко обнимает его. Это ощущение наполнило его душу трепетом.
Но она плакала! Он осторожно отстранился, чтобы заглянуть ей в лицо.
– Клей погиб, – прорыдала Лили и спрятала лицо у него на плече.
– Нет, Лили, он не погиб. Он ранен, но с ним все будет в порядке, – Дэвон говорил с абсолютной уверенностью.
Она вытерла слезы и взглянула на него.
– Он не умер? Но Кобб пырнул его ножом, я сама видела. И Габриэля тоже. Но у него рука не поднялась зарезать меня. Я думаю, это из-за ребенка.
Вспомнив о ребенке. Лили испугалась.
– Дэв…
– Габриэль дотащился ползком до самого дома, дорогая. Его нашла Алисия. Благодаря ему я узнал, где искать тебя.
– Гэйб, – прошептала она. – О Боже! Он умер?
– Я не знаю. Боюсь, что да.
Они опять крепко обнялись, утешая и поддерживая друг друга. Но плечи Лили вдруг напряглись, все ее тело пронзила острая боль. Дэвон испуганно выругался. Она хваталась за живот, а он не мог предложить никакой иной помощи и поддержки, кроме своих объятий. Наконец она распрямилась, видимо, боль отпустила ее. Трясущимися пальцами Дэвон коснулся ее твердого, как камень, живота, пытаясь обнаружить рану. Руки до локтей у нее были в синяках и ссадинах от ударов о скалу, плечи, видневшиеся из-под разорванного платья, – тоже, но никаких серьезных повреждений он не находил.
Лили остановила его руки и, задыхаясь, прислонилась спиной к мокрому камню.
– Дэв, – проговорила она с трудом, – роды начались.
С минуту он смотрел на нее с открытым ртом, потом решительно покачал головой.
– Нет, этого не может быть. Нет-нет, тебе показалось. Этого просто не может быть.
Лили откинула со лба волосы, по которым стекала вода.
– Извини, но мне-то лучше знать…
– Да не могли они начаться! Ты ошибаешься.
– Я ошибаюсь?
– Послушай…
– Дэвон, я рожаю!
– Ладно, ладно, – пробормотал Дэвон, чтобы ее успокоить.
Ему все еще не верилось. Он отвел глаза от ее испуганного лица и стал вглядываться сквозь пелену дождя в неумолимые скалы, холодные, гладкие и скользкие, нависшие над ними отвесной стеной.
– Ты не могла бы…
– Нет.
– Я так и думал.
А как ее нести? Только перекинув, как куль, через плечо и оставив себе всего одну свободную руку, чтобы взобраться на вершину утеса. Но именно сейчас Лили была не в том состоянии, когда ее можно было бы перекинуть через плечо.
– Ну что ж, – произнес Дэвон с наигранным спокойствием, – давай посмотрим, что мы можем сделать.
Пока они разговаривали, два фута твердой суши у них под ногами сократились до полутора.
– О Боже, Боже, – бормотала Лили, стуча зубами. – Не может быть, чтобы это случилось, этого просто не может быть.
– Вот и я о том же…
– Ой!
С сильным стоном она опять согнулась пополам, так крепко сжимая его пальцы, что он готов был вот-вот услышать хруст костей и едва не застонал вместе с нею. Когда боль стихла. Лили вновь подняла голову. Она была бледна, как привидение, все ее лицо покрылось испариной. Дэвон больше не мог отрицать очевидное: у Лили начались схватки.
– Боже! – простонала она. – Что же мне делать? Не могу же я рожать прямо здесь!
– Все в порядке, любовь моя, – заверил он ее, стараясь, чтобы его голос звучал убедительно, – все будет хорошо. Я о тебе позабочусь. Ни о чем не беспокойся, думай только о ребенке.
– Где?
Вместо ответа он поднял ее и взял на руки. Прибой пенился вокруг его ног. Стиснув зубы и щурясь от ветра, Дэвон пошел по мокрой гальке в восточном направлении. Он старался держаться как можно ближе к береговым утесам, но иногда земля уходила у него из-под ног, и ему приходилось брести чуть ли не по пояс в бурлящей воде. Лили изо всех сил цеплялась за его шею и молила Бога, чтобы он не оступился. Они прошли около сорока шагов, прежде чем она начала догадываться, куда направляется Дэвон.
– В пещеру… ты несешь меня в пещеру!
– В чудную, большую, просторную…
– … пещеру.
– Да.
– Мы с Клеем…
– … в детстве играли здесь в пиратов.
– Ну да. Это единственное…
– Я не хочу рожать в пещере! Ой! О, нет… Внезапно дыхание у нее пресеклось, а все тело свело судорогой. В ожидании нового приступа боли она еще крепче ухватилась за его плечи. Дэвон сел прямо в полосе прибоя, держа Лили на коленях, и стал укачивать ее.
– Сильнее, чем раньше, – заметил он нетвердым голосом, когда схватка миновала. Лили смогла лишь кивнуть в ответ.
– Послушай, Дорогая, другого места нет. Там будет темно и, наверное, грязно, но хотя бы сухо. Там мы укроемся от ветра. Мы уже добрались. Видишь? Вход вон там, позади дерева в расщелине.
– Но мы же утонем! Вода…
– … поднимается футов на двенадцать и забивает вход, но там начинаются ступеньки, ну, что-то вроде ступенек. Они ведут прямо в пещеру, а в ней сухо и безопасно.
Он поднялся, держа ее на руках.
– Что-то вроде?
– Лили, не волнуйся.
– Что это значит, Дэвон?
– Все будет хорошо.
– В пещере живут летучие мыши, верно?
– Нет там никаких летучих мышей!
– И мен.
– Никаких змей.
– – Ну, значит, пауки.
На это у него ответа не нашлось, и Лили воскликнула со злорадной укоризной:
– Значит, есть пауки? Ах ты, лжец!
– Я их раздавлю.
Дэвон поставил ее на ноги у входа в пещеру, представлявшего собой узкую зловещую щель в отвесной скале.
– Давай я первым войду.
– Давай.
– Держись за мою руку. Крепче.
– Тебе легко говорить!
Обеими руками он сжал ее лицо и заглянул прямо в полные ужаса глаза.
– Все будет хорошо, любовь моя, я обещаю.
– Но, Дэв, мне придется рожать в пещере! Он поцеловал ее лоб и щеки.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});