В доме кто-то яростно спорил. Уорик, пробравшийся тихо к парадному входу, различал если не сами слова, то сквозившую в них ненависть.
«Вот и прекрасно», — подумал он и отошел от двери, где его можно было легко заметить.
Он обогнул угол дома и подошел к стороне, где стоял дуб, подаривший ему счастье любви прошлой ночью. Привычным движением он зацепился за ствол и полез вверх по дереву к балкону. Наконец под ногами он нащупал твердую поверхность, ступил на балкон и тихо шагнул через открытые двери в комнату Ондайн. Ее там не было.
С опаской он обыскал все кругом, проверил дверь и обнаружил, что она заперта снаружи. Сначала он до смерти испугался. Она могла уйти только тем же путем, каким пришел он сам. Оставалось надеяться, что она цела и невредима, спустившись по дереву без посторонней помощи.
Уорик тихонько вышел снова на балкон, посмотрел на снег и улыбнулся с горечью и любовью. Конечно, повсюду виднелись следы ее маленьких ножек, четко отпечатавшиеся на снежной белизне. Он хорошо знал свою жену, свою любовь. Ее нельзя запереть в темницу. Она боролась, пока в ней теплилась жизнь, и он любил ее за это.
Но даже теперь он сердился на нее за ее удаль!
С тихим вздохом он спустился по дереву и прыгнул на снег.
Когда он снова оказался у парадного входа, споры прекратились, но Уорика мало заботило происходящее внутри дома. Теперь он должен побыстрее встретиться с Ондайн, покрепче обнять ее и увезти прочь.
Уорик не знал, чем кончился страстный спор в доме. Для Джема он чуть не закончился сердечным приступом. Рауль хныкал и жаловался на унизительное поручение отца. Вильям напомнил еще раз, что Раулю не нужно тащить все самому, а просто взять с собой человека.
Рауль отправился на кухню за провизией и бутылкой вина в дорогу. Он стоял, дожидаясь, пока Джем уложит все в корзину, и бормотал:
— Кузнец! Пожалуй, я возьму с собой нашего нового кузнеца. У этого парня спина и плечи, как у Атласа. Он выдержит все!
Рауль взял у Джема корзину. Его глаза горели от ярости.
— Эй ты, пошевеливайся! Я вижу, ты совсем отупел! Благодари Бога, старый осел, что мы еще держим тебя в кухне!
Рауль ушел. Джем стоял как вкопанный, остолбенев от ужаса. Он дождался, пока Рауль отойдет подальше от кухни, и вздохнул. Опять нужно выходить на улицу, идти по снегу. Он решил сначала закутаться в теплый платок, который прислала недавно невестка. Как он скоро пожалеет об этих потерянных минутах!
Дверь распахнулась. Ондайн со счастливым криком выскочила на крыльцо и бросилась в объятия мужа. Уорик, ошеломленный такой встречей, обнял ее. Она была прелестна в манто из серебристой лисицы, и он забыл свой гнев, держа ее в объятиях. Однако вскоре он подумал, что здесь их легко увидеть и стоять снаружи опасно. Уорик поймал ее за руку и потащил в дом.
Ондайн не замечала его напряжения. Она была счастлива видеть и обнимать его, отчаянно желала говорить с ним.
— Уорик, моя любовь, бежим скорее! Сейчас же) Я чуть не умерла от страха за тебя сегодня ночью! Вильям сторожил меня целую ночь! Ему что-то стало известно. Я не знаю, что именно. Уорик…
Его лицо стало суровым. Он отстранил ее от себя. На скулах у него заиграли желваки. Глаза засверкали. Она почувствовала, как напряглись и сделались твердыми его руки.
— Уорик? — позвала она и отступила назад, хорошо зная это его угрожающее выражение. — Уорик, ты слышишь меня? Мы должны бежать…
— Да, моя любимая! — Он подбросил поленьев в огонь, любуясь ее красотой. Распущенные по спине волосы Ондайн горели ярче солнца. — Мы в самом деле уезжаем. Я послал конюшего за лошадью, которую нанял. Я не решился приехать сюда на Драконе. Он слишком породист для кузнеца.
Уорик улыбнулся, но на этот раз в его улыбке не было угрозы.
— Да, моя любовь, — сказал он, — я просто мечтаю поскорее забрать тебя отсюда и отвезти домой, чтобы как следует отшлепать тебя!
«Нет, наверное, он имеет в виду что-то другое!» — подумала Ондайн, глядя на него с изумлением. Скорее, его угроза — обычная мужская буффонада. Но за что же он на нее сердится? Самое плохое теперь позади…
— Уорик…
Он стоял и посмеивался:
— Бедная моя девочка, ты ведь не знаешь и половины этой истории! Ума не приложу, с чего лучше начать. Сегодня вечером, Ондайн, тебе хотели подсыпать в еду порошок и, сонную, продать моему старому врагу, лорду Хардгрейву!
— Хардгрейву?! — воскликнула она, удивленная, что и он замешан в это дело. — Не понимаю. Откуда тебе известно…
— От Джека. Он околачивался некоторое время в одном увеселительном заведении с дурной репутацией под названием «Белое крыло». Слышала?
Ондайн кивнула уклончиво.
— Как Хардгрейв пронюхал о нашем присутствии во дворце, я не знаю. Но он это сделал.
— Хардгрейв… и Анна?
— Да, — сказал Уорик и поворошил в очаге поленья. Затем он снова приблизился к ней. — Хорошенькая здесь у нас подобралась компания, а? Кажется, именно Анна нас разыскала. Она хотела расправиться только с тобой, надеясь, что я сначала буду в бешенстве, но со временем в поисках утешения попаду снова в ее похотливые объятия. Хардгрейв в любом случае намеревался меня убить. Они хотели усыпить тебя порошком и тихонько увезти отсюда сегодня вечером. Я должен был убиваться от горя. Анна состряпала первую часть дела, но Хардгрейв, заплатив твоему дяде, договорился о второй. Хардгрейв, если красотка Джека не ошиблась…
— Какая еще красотка?
— Прелестная служанка из трактира по имени Молли. Если Молли расслышала правильно, Хардгрейв договорился приехать сюда пораньше — сегодня в полдень, — чтобы насладиться моим отчаянием и убить меня. Анна ничего бы не узнала, пока меня, как и тебя, не признали без вести пропавшим.
Ондайн, как будто не веря своим ушам, качала головой, слушая невероятные подробности этой истории. Уорик мрачно улыбнулся и продолжал:
— Чтобы окончательно удивить тебя, могу добавить, моя любимая, что твой кузен ничего не знал о заговоре. Он настолько был очарован тобой, что твой дядя решил обделать все, пока Рауля не будет!
— Ах! — вскрикнула Ондайн, не в силах поверить во все это и боясь, что негодование Уорика распространится и на нее!
Но Уорик подошел к ней с улыбкой и посмотрел на нее с упреком.
— Моя любовь, мне известно все. Даже то, что твой дядя сначала хотел убить тебя, потому что… потому что ты беременна!
Последние слова он выкрикнул в гневе, который все это время клокотал в его груди.
Но она уже искупила свою вину, и он не мог отвергнуть ее мольбы. Ондайн положила руку к нему на грудь, надеясь, что он не будет долго сердиться.
— Уорик, я…
— Нет, не надо делать этого прелестного и невинного выражения лица! Я не какой-нибудь похотливый дурак, потерявший разум от вашей соблазнительной улыбки, мадам. Клянусь, вам придется попробовать тяжесть моей руки! Вы бросились в эти опасные игры, сбежали из дома, зная, что носите моего наследника!