Читать интересную книгу 1993. Расстрел «Белого дома» - Александр Островский

4-го в печати появилось сообщение, будто бы «в 7 часов через средства массовой информации» правительство распространило заявление, содержащее «последнее предупреждение» защитникам Белого дома с требованием немедленно покинуть здание и сдать оружие. И только тогда, когда они проигнорировали это требование, начался штурм. [Ситуация на рассвете // Коммерсант-Dail: 1993 4 октября.]

Текст этого «последнего предупреждения» неизвестен. Неизвестно и то, через какие «средства массовой информации» его озвучивали. Если по телевидению, то с вечера 3 октября в Белом доме не было электричества. По этой причине при всем желании в его стенах никто никакого «предупреждения» услышать не мог.

Если по радио, то не существовало никакой гарантии, что кто-то будет слушать его в 7 часов утра. Не проще ли было направить письменный текст или же передать это предупреждение по телефону непосредственно руководителям Белого дома. Наконец, кремлевская сторона могла использовать «Желтый Геббельс».

Рассказывая о том, как начался штурм Белого дома, буквально через два дня после него М. И. Барсуков заявил: «Мы требовали, чтобы мирные люди покинули здание, чтобы там их вообще не осталось, чтобы были отпущены заложники. Но К ВОСЬМИ УТРА ПОНЕДЕЛЬНИКА, КОГДА ИСТЕК СРОК СООТВЕТСТВУЮЩЕГО УЛЬТИМАТУМА, ничего этого сделано так и не было. Через 15 минут был открыт огонь, поскольку стало ясно, что переговоры бесполезны». [Начальник ГУ ОП РФ, комендант Кремля генерал-лейтенант Михаил Барсуков дал «Известиям» интервью о подробностях операции по нейтрализации и аресту Руслана Хасбулатова, Александра Руцкого, Виктора Баранникова и других бывших высших руководителей государства // Известия 1993 8 октября. См. также: БабаевБ.Расстрел «Белого дома» С. 108]

Трудно сказать, понимал ли Михаил Иванович, что он, сам того не желая, привлек внимание к факту, о котором ему не следовало бы вспоминать. Дело в том, что срок предъявленного Белому дому 29 сентября ультиматума действительно истекал 4 октября — в 8.00.

А когда же начался штурм?

«…Часы показывают 6.30 утра, — пишет один из очевидцев. — На улице светает. Окна нашей комиссии на двенадцатом этаже выходят в сторону гостиницы „Украина“, одного из самых высоких зданий Москвы, построенного еще в бытность Сталина. Вдруг мне показалось, будто из гостиницы на улицу выбегают какие-то люди. Присмотрелся. Действительно, все в форме и направляются в сторону моста через Москву-реку, что находится рядом с Домом Советов. Сколько же их! Теперь стало понятно, что в гостинице находился один из штабов противостоящей стороны. Разбудил своих коллег, дремлющих на стульях… стало ясно, что началась операция по силовой ликвидации высшего законодательного органа страны». [Михаилов В. Коридором «Альфы». Осень-93 В расстрелянном парламенте//Советская Россия. 1996. 1 октября.]

Когда сведения об этом дошли до руководства парламента, внутри Белого дома заговорило радио. «Будит меня голос диктора по внутреннему радио, — вспоминает А. Залесский. — „Внимание, внимание! К Дому Советов подтягиваются войска. Депутатам и работникам аппарата оставаться на своих местах. Защитникам без команды огонь не открывать!“». [Залесский А. Конец Дома Советов (воспоминания очевидца) // Наш современник. 2003. № 9. С. 216.]

Этот факт подтверждает и В. Куцылло: «Включается внутреннее радио: „Просьба ко всем, находящимся в Доме Советов, сохранять выдержку и спокойствие. Защитникам Дома Советов огонь без команды не открывать“». [Куцылло В. Записки из Белого дома. 21 сентября — 4 октября 1993 г М., 1993. С. 124. См. также: РоманенкоТ., Воробьев А. Эпилог. Последний день в Доме Советов // Общая газета. 1993. № 12/14. 8-14 октября.]

«Уже совсем светло… — читаем мы в воспоминаниях А. Залесского далее. — Успею ли умыться? А то ведь неизвестно, что будет. Может, повезут в тюрьму, если останусь в живых. Выхожу в коридор. Кого ни встречу по дороге к умывальнику — у всех какое-то иное, чем вчера, выражение лица. Не беспокойство, не страх читаю я на этих лицах, а обреченность. Каждый как бы мысленно надел белую рубаху смертника. На нашем этаже двое охранников, положив автоматы на колени, вполголоса поют какую-то песню». [Залесский А. Конец Дома Советов (воспоминания очевидца) // Наш современник 2003. № 9. С. 216.]

Однако внутреннее радио было не везде. Поэтому некоторые обитатели Белого дома проснулись только тогда, когда услышали шум подходящей бронетехники или же выстрелы.

«Где-то что-то мощно загудело или загрохотало, — вспоминает Н. Кочубей. — Но не на нашей территории. Вроде далеко. Гул стремительно нарастал. Многие внезапно очнулись ото сна. Женщина с заспанным лицом тревожно спросила: „Что это?“ Отозвался мужской голос: „Похоже, танки“. На нас пошли с танками? Какой абсурд! И вдруг на фоне гула — короткая автоматная очередь. Потом — ещё». [Кочубей Н. Вторая рота, откликнись! // Дуэль. 2004 № 39. 28 сентября]

По свидетельству Э. А. Коренева, первые выстрелы прозвучали в 6.35 на перекрестке Рочдельской улицы и улицы Николаева, где находилась одна из баррикад. [Запись беседы с Э А. Кореневым. Москва. 4 октября 2006 г // Архив автора] Эти выстрелы, по всей видимости, слышал А. Л. Климовских, который рано утром вышел из спортзала и направился к Горбатому мостику. [Запись беседы с А. Л. Климовских. С.-Петербург. 9 мая 2006 г. /Архив автора. ] Затем наступила пауза. И только потом перед Белым домом появились БТРы. [Запись беседы с Э. А. Кореневым. Москва. 4 октября 2006 г. // Архив автора]

Первые БТР с «афганцами», пишет И. Иванов, подошли к зданию парламента в 6.43 и «прямо с брони стали безжалостно расстреливать парламент и его безоружных защитников». [Иванов И. Анафема С. 251. По утверждению Александра Леонидовича Климовских, это произошло еще раньше. Когда около 6.00 он вышел из бункера, чтобы встать на пост у Горбатого моста, то увидел бронемашины, идущие к Белому дому по Рочдельской улице со стороны улицы 1905 года А. Л. Климовских утверждает, что видел, как с крыши одного из домов в бронемашины полетели бутылки с бензином, после чего была дана первая пулеметная очередь (Запись беседы с Александром Леонидовичем Климовских. СПб. 9 мая 2006 г. // Архив автора).]

Следовательно, Кремль начал штурм Белого дома не только до истечения срока ультиматума, но и до якобы сделанного им в 7.00 через «средства массовой информации» последнего предупреждения.

И после этого они еще могут говорить о гуманности!

«Умывшись, — пишет А. Залесский, — возвращаюсь по коридору в свой кабинет. По пути останавливаюсь у окна лестничной клетки и вижу, как из-за поворота, со стороны набережной, выскакивают бронемашины. На броне гвардейские значки: красная звезда и красное знамя на белом фоне. Наша красная, советская армия идет против нас. Та армия, к которой мы с детства привыкли из книжек и кино как к нашей защитнице. Потом нам рассказали, что только боевая техника была армейской. В машинах сидели и стреляли в нас другие, нанятые за деньги люди. Но когда впервые увидел эту технику, мне и в голову не приходило, кто ею управлял. Даже шевельнулась нелепая надежда: а вдруг это нам на подмогу». [Залесский А.Конец Дома Советов (воспоминания очевидца) // Наш современник 2003. № 9 С. 217.]

«В ту ночь, — вспоминает Евгений Осипов, — с несколькими товарищами мы спали в раздевалке 8-го подъезда. Примерно в 6.30 утра я и Дмитрий Иванович Фадеев, который спал рядом со мной, поднялись и вышли на улицу». [Гарифуллина И. Расстрел баррикады // Советская Россия 1994. 11 января (Е. Осипов). ] 8-й подъезд находился на углу Рочдельской улицы и Глубокого переулка.

«На площади горели костры, возле них сидели люди, — вспоминает Е. Осипов далее. — Были и из нашего отряда. Женщины в палатке готовили завтрак. Мы выпили по стакану кофе. И тут, было уже примерно 6.50, со стороны набережной (по Глубокому переулку. — А.О.)к нашей баррикаде выскочили три бэтээра, наверху сидели люди в штатском — в черных кожаных пиджаках, светлых брюках с автоматами». [Там же.]

В отличие от А. В. Коржакова, ГУВД Москвы вынуждено было признать, что утром 4 октября вокруг Белого дома находились сторонники парламента, но, демонстрируя свою гуманность, утверждало: «Когда к зданию начала подходить военная техника, первые залпы были сделаны в воздух, после чего ЛЮДИ УШЛИ». [Ефимова Л. Две недели в Доме Советов // Век XX и мир. 1993. № 7-12; [№ 7-12]. Москва. Хроника текущих событий. 93. октябрь. С. 248]

Какое благородство!

Но послушаем тех, кто находился в это время как возле Дома Советов, так и в его стенах.

Продвигаясь по Глубокому переулку, вспоминает Е. Осипов, БТРы произвели несколько выстрелов в сторону Белого дома. «Потом стрельба прекратилась. Наши люди, сидевшие у костров, поднялись, замахали руками и закричали: „Эй, вы кто? Свои или чужие?“ Тут сначала наступила тишина, потом пулемет опустился и дал очередь. Она прошла параллельно площади, потом <раздались> очереди с противоположной стороны, которая ближе к мэрии. Я понял, что стреляли в спину защитникам баррикад. Люди попадали, схватили бутылки с бензином. Оружия… у нас не было… И мы, и депутаты считали, что в мирных, невоенных людей, просто стоящих на баррикадах, стрелять не посмеют. Они посмели!» [Гарифуллина Н. Расстрел баррикады // Советская Россия. 1994. 11 января (Е. Осипов).]