Янек зажмурился, отрешился от суровой физиономии эльфа и умоляющих глаз мастера. Но тут же пожалел об этом. Лишившись зрительной информации, мозг моментально активировал другие органы чувств: слух и обоняние. Янек услышал эльфийские проклятья, прерываемые выстрелами, почувствовал запах горящего леса, и вспомнил кровавые следы на траве неподалеку от оврага и тело мертвого эльфа. Ему уже не верилось, что магия старшего народа сильна настолько, чтобы уничтожить всех врагов.
Неожиданно Янек разозлился. Да какое они имеют право смотреть на него укоризненными взглядами и умолять?! Он не спаситель человечества! Он познакомился с драконом и обрел магию совсем недавно! У него нет опыта воздушных сражений, а Вильковест оттачивал свое мастерство тысячу лет! Это самоубийство!
Янек сжал кулаки и открыл глаза. Его гнев мгновенно улетучился, словно дым костра, залитого водой. Дагар стоял рядом, опустив плечи, а в глазах эльфа читалась тоска. Обреченность. Остроухий понимал, что выбора у них нет, и судьба ведет старший народ прямо к пропасти.
— Допустим, — произнес Янек и сглотнул, — просто допустим, что я согласился, более того, каким-то чудесным образом уговорил сразиться с колдуном Эргхарга… что меня ждет? Каковы шансы на успех? Нулевые!
— Ты себя недооцениваешь, — качнул головой крон. — Ты будешь сражаться с колдуном не один.
— Я еще не согласился!
— Согласился, — эльф положил ладонь на плечо луноликого и слегка сжал. — Старший народ будет в неоплатном долгу перед тобой. Как и хомо обыкновениус. За одно только это согласие.
— Я еще не согласился! — повторил Янек, и понял, что Ирлес прав. Для себя он уже все решил. И сердце сразу стало стучать спокойнее, хотя должно было просто разрываться от ужаса. — Глупо как-то.
— Не глупо! Зловонная пасть поганого Ярдоса! Мы ему еще покажем!
Дагар рубанул кулаком воздух и даже сделал движение, чтобы обнять Янека, но потом передумал.
— Тебе не придется с ним драться, — произнес крон, серьезно глядя в глаза луноликому. — И убивать не придется. Если ты готов, мы можем обсудить подробности.
— Нет, — качнул головой Янек. — Сначала я должен поговорить с Эргхаргом.
— Он поймет, — уверил Дагар. — Он умный.
* * *
Эльфийская тюрьма Shtah-helle находилась на окраине Ил'лэрии, недалеко от того места, где Эл'льяонт встретился с Гланхейлом. Снаружи она походила на фантастический замок, росший вширь, с толстыми круглыми башнями, поросшими мхом, стальными решетками вместо главных ворот и вооруженной охраной у входа и на каждой башне. Окон в замке не было, если не считать одинокого витража над главными воротами — святилища, где приговоренные к заключению или помещенные в Shtah-helle до дальнейшего разбирательства эльфы могли обратиться к земле Ил'лэрии за прощением и помощью.
Эл'льяонт никогда не был в тюрьме и никогда не думал, что доведется ее посетить, тем более, в качестве арестанта. Нетхел и Синтейл держали крепко, но мальчик не пытался вырваться, он, как и консильоны, исполнял последнюю волю убитого правителя — полукровка должен сидеть в тюрьме. Насколько затянется заключение, не знал никто, потому что никто не знал, кто будет управлять страной вместо Гланхейла. Сейчас обязанности правителя перешли на консильонов, и им необходимо собрать совет, чтобы выработать дальнейшую тактику ведения войны. Или ее прекращения. Поэтому близнецы держали полукровку крепко — у них не было времени бегать за ним по лесу, если тот неожиданно вырвется.
Сердце мальчика разрывалось от боли — Синий лес горит, Ил'лэрию атакуют сартрские и ви-эллийские солдаты, а на нем самом тяжким грузом лежит ответственность за исполнение предназначения. Он станет следующим правителем старшего народа. Это пугало. Но еще больше пугала непостижимая скорость свершения пророчества. Консильоны могут править Ил'лэрией не более десяти лет, ничтожный срок, за который Эл'льяонт не успеет ни смириться с положением пленника, ни выработать правильную политику, ни придумать, как избежать выхолащивания.
Охрана у главных ворот преклонила голову перед Нетхелом и Синтейлом и пропустила их внутрь без единого вопроса.
За решеткой, отделяющей свет от мрака, находился широкий просторный, но темный коридор, освещенный смоляными факелами. Он разветвлялся на более узкие коридоры, отходившие от основного рукава, где и размещались камеры.
Консильоны подвели Эл'льяонта к широкой винтовой лестнице, по ширине рассчитанной как раз на троих эльфов: двух охранников и одного заключенного.
— Вперед, — подтолкнул мальчика Нетхел.
Подниматься было неудобно. Каменные ступени были слишком узкими там, где шел Сильон, и слишком широкими там, где ступал его брат, поэтому скорость процессии несколько замедлилась.
— Куда вы меня ведете? — спросил полукровка просто ради того, чтобы не слышать противное шуршание каменных крошек под ногами.
— В святилище, — отозвался Нетхел. — Это единственное место, где разрешена магия. Каждому заключенному дозволяется обращаться к священной земле с просьбой даровать мудрость и смирение.
— Но предупреждаю, — вмешался Синтейл, — если попробуешь колдовать в камере, сильно пожалеешь. Shtah-helle защищена чрезвычайно сильными заклинаниями, ни один эльф не сможет пробить их.
Эл'льяонт промолчал. Он не собирался нарушать закон, он был невиновен и не хотел становиться виновным, находясь за решеткой, к тому же его сила была вполовину меньше силы любого самого слабого из эльфов, ведь кровь старшего народа, текшая в его венах, был разбавлена кровью хомо обыкновениус.
Винтовая лестница закончилась неожиданно — за очередным поворотом в глаза мальчику попал алый отблеск витража, он на секунду зажмурился, а когда перед внутренним взором перестали мельтешить красные точки, осмотрелся.
Красотой святилище Shtah-helle могло соперничать с королевскими покоями Фархата и любого другого земного правителя, Эл'льяонт не ожидал, что за мрачными стенами тюрьмы может находиться такое помещение — просторное, светлое, радостное, наполненное покоем и умиротворением. Стены святилища украшала драпировка из белого шелка с вышитыми золотом очертаниями Ил'лэрии, потолок, инкрустированный самоцветами, отражал свет, проникающий сквозь витражное окно, и рассеивал его миллионами разноцветных бликов. Пол выложен семиугольными камнями семи оттенков серого, образующими сложную фигуру, которая символизировала глубинную связь с землей.
В центре зала находилось возвышение — семиугольный постамент, закрытый полупрозрачными занавесками. На постаменте в большой глиняной чаше, где с легкостью мог уместиться взрослый человек, лежала волшебная земля Ил'лэрии. Под потолком, созданный эльфийской магией, сиял вечный светоч, символизирующий вещую звезду Diehaan
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});