Читать интересную книгу Без единого свидетеля - Джордж Элизабет

— Уинни. Что-нибудь нашел?

— Ничего, — качнул он головой. — А ты?

— Тоже ничего, — призналась она. — Этот торговец солями — Джон Миллер — чист как младенец. Платит налоги вовремя, кредит по карточке оплачивает вовремя, за телевизионную антенну и то не забывает заплатить. У него есть дом, ипотечная ссуда, кошка, собака, жена и трое внуков. Он водит десятилетний «сааб» и страдает плоскостопием. Спроси меня что угодно про этого Миллера, и я тебе отвечу. Я стала его личным биографом.

Нката улыбнулся. Он набрал нужную сумму на чашку кофе с молоком и сахаром. Кивая в сторону оперативного центра, спросил:

— Этот Корсико зачем за тобой приходил? Выбрал тебя героем следующего очерка? Шутка. Дело в другом, я понимаю. Он позвал тебя в кабинет Линли.

Барбара не стала вилять и таиться, и это была одна из тех черточек характера, которые Нкате были в ней симпатичны.

— Он позвонил Линли, — прямо сказала она. — Когда я пришла, они как раз закончили говорить.

Нкате не нужно было уточнять, о ком идет речь.

— Этим звонком и занимается сейчас Стюарт? — спросил он.

Барбара кивнула.

— Он добывает записи телефонной компании. — Она отпила кофе и, несмотря на горечь, не поморщилась, как обычно. — Хотя будет ли от них толк, еще неизвестно. У этого типа соображалка работает. Со своего мобильного телефона он не стал бы нам звонить и с домашнего тоже. Наверняка отъехал подальше от дома да от работы — куда-нибудь, где никогда не бывает, — и зашел в первую попавшуюся телефонную будку.

— Все же проверить нужно.

— Разумеется.

Она вертела в пальцах сигарету, которую выбила из пачки во время разговора — должно быть, выбила машинально, судя по удивлению, с которым на нее воззрилась. Подумав, она решила, что курить не хочет, и сунула сигарету в карман. Она разломилась надвое, одна половинка упала на пол. Барбара посмотрела на нее и ногой задвинула под автомат.

— Что еще? — спросил Нката.

— Он говорил про Хелен. Босс дико расстроен, но оно и понятно.

— Это из-за той статьи. Он пытается нас деморализовать.

— Да. И у него неплохо получается. — Барбара допила кофе и с хрустом смяла стаканчик. — А кстати, где он?

— Корсико? — Нката пожал плечами. — Наверное, копается в чьем-нибудь личном деле в отделе кадров. Или набирает в поисковике наши фамилии и смотрит, что выдаст Всемирная паутина. Да бог с ним, Барб. Скажи лучше, что он сказал о ней, тот тип с красным фургоном?

— О Хелен? Я не знаю подробностей. Но сама идея печатать в газете сведения о людях, причастных к расследованию убийства… Это опасно. Опасно и лично для нас, и для расследования в целом. Кстати, как ты справляешься с Хильером, Уинни?

— Стараюсь не попадаться на глаза.

— Неплохая стратегия.

Неожиданно у автомата с напитками возник Митчелл Корсико — Сержант Нката, — жизнерадостно воскликнул он, — а я вас искал!

— Прости, друг, но я смываюсь, — шепнула Барбара Нкате.

Она двинулась обратно в оперативный центр, стараясь не встретиться взглядом с репортером. Не успел Нката оглянуться, как остался с Корсико наедине.

— Я бы хотел побеседовать с вами, — сказал Корсико, покупая себе чай с молоком и двойной порцией сахара.

Когда стаканчик наполнился, журналист шумно, с присвистом отхлебнул. Элис Нката такие манеры не одобрила бы.

— Мне надо идти работать, — сказал Нката и тронулся с места, собираясь уйти.

— Вообще-то я хотел спросить про Гарольда. — Голос Корсико оставался дружелюбным. — Мне было бы интересно узнать, что вы о нем думаете. Этот контраст между двумя родными братьями… Отличное начало для статьи. Вы следующий, как уже, должно быть, догадались. С одной стороны — ваша история, и с другой — история Линли. Как вы пришли к одному и тому же, стартовав из двух совершенно разных точек. Такие вещи читателям нравятся.

Услышав имя брата, Нката окаменел. Он не станет говорить о Стоуни. Что он о нем думает? Да что бы он ни думал, вслух этого никогда не произнесет. Потому что в любом случае проиграет. Станет защищать Стоуни — и все воспримут это как круговую поруку среди черных. Будет порицать — и тогда его обвинят в предательстве своего прошлого и родной семьи.

— Гарольд… — проговорил Нката. Имя брата так странно прозвучало в устах. Ведь он никогда не называл его так, только по прозвищу: Стоуни. — Да, это мой брат.

— И вы бы не могли…

— Все, что мог, я только что сделал, — перебил Нката. — Я подтвердил, что он мой брат. А теперь, если позволите, мне пора возвращаться к работе.

Корсико проследовал за ним по коридору и дальше, в оперативный центр. Там он подтащил к столу Нкаты свободный стул, уселся, достал записную книжку и открыл страницу, испещренную значками, похожими на стенографические символы.

Журналист вновь взялся за Нкату:

— Должно быть, я неправильно начал. Тогда попробую еще разок. Вашего отца зовут Бенджамин. Он водитель автобуса, правильно? Давно ли он работает в системе общественного транспорта Лондона? И на каком маршруте он ездит, сержант Нката?

Нката плотнее сжал челюсти и стал перебирать бумаги, с которыми работал до появления встревоженной Хейверс. Корсико помолчал секунду и продолжал:

— Ага. Понятно. Ну а живете вы где? В Южном Лондоне, да? И сколько лет вы уже там проживаете?

— Всю жизнь.

Нката процедил это, по-прежнему не глядя на репортера. Каждое его движение говорило: «Я страшно занят!»

Правда, Корсико этот спектакль не смутил. Поглядывая в записную книжку, он сыпал вопросами:

— А ваша мать? Элис? Чем она занимается?

Нката развернулся на стуле. Еще в силах сдерживать ярость, он произнес довольно вежливо:

— Благодаря вам о жене босса теперь всякий может прочитать в газете. С моей семьей такого не случится. Ни за что.

Корсико, по-видимому, воспринял замечание как иллюстрацию к характеру и чувствам Нкаты, что и было истинным предметом его интереса.

— Что, трудно быть полицейским с таким прошлым, как ваше, сержант? — спросил он сочувственно. — Я правильно понял?

— Я не хочу, чтобы про меня писали в газетах, — ответил Нката. — По-моему, яснее выразиться невозможно, мистер Корсико.

— Просто Митч, — сказал репортер. — Вы воспринимаете меня как врага, кажется. Но так не должно быть. Я здесь, чтобы оказать столичной полиции услугу. Вы читали статью про суперинтенданта Линли? Там нет ни единого негативного слова. Я описал его в самом привлекательном ключе, насколько это было в принципе возможно. Да, еще много чего можно о нем написать… То дело в Йоркшире и смерть брата… Но нет никакой необходимости обращаться к этим материалам, по крайней мере до тех пор, пока остальные служащие отдела готовы идти на сотрудничество, в тех случаях, когда мне требуется задать несколько вопросов для очередного очерка.

— Подождите-ка, — сказал Нката. — Вы угрожаете мне, что напишете о боссе, если я не буду играть в вашу игру?

Корсико улыбнулся и с легкостью отмахнулся от вопроса:

— Нет. Что вы, сержант! Но я получаю информацию через отдел новостей нашей газеты. Это значит, что, если я не воспользуюсь информацией, воспользуется кто-то другой. И тогда редактор сообразит, что мой сюжет не исчерпывается одной статьей, которую я уже напечатал, и он захочет знать почему. А потом потребует, чтобы я писал продолжение. Взять хотя бы ту йоркширскую ситуацию. Редактор непременно спросит меня: «Почему ты не развил тему с убийством Эдварда Дейвенпорта, Митч?» Допустим, я скажу, что есть более горячий сюжет — о взлете из самых низов почти до самого верха, или, если точнее, из «Брикстонских воинов» в полицию Лондона. «Поверьте мне, — скажу я ему, — когда вы увидите мой новый очерк, то поймете, почему я оставил Линли». Как вы получили шрам, сержант Нката? Это след от удара ножом?

Нката ничего не сказал: ни об уличной драке, которая закончилась для него изуродованным лицом, ни, разумеется, о «Брикстонских воинах», которые к югу от реки были активны в те дни как никогда.