его и сожрать! Так же нельзя!
Пуф! На правом плече появилась моя уменьшенная копия. Мы оба на него посмотрели.
Чего? Это Я, йопта, хуле вы на меня уставились. Здесь должен был быть чёрт, но я отпиздил его по дороге сюда, так что можете не благодарить.
Гадкий Я был, как всегда, в своём репертуаре.
Мы все посмотрели на Александрию.
Ну и хуле мы на неё смотрим? Нужно доставать хер и засунуть его в это прекрасное зубастое горло, пока у нас в руках настоящая живая девственница-извращенка. Я всё сказал. — Гадкий Я.
— Любишь грубости, говоришь? — Схватил её за лицо, но Раздор лишь высунула язык и задышала, словно маленькая собачка в предвкушении пузочёса.
— Да, хозяин!
Вы конченые дегенераты! Она нас всех сожрёть!
Один раз живём! Была-не была!
Жар тела. Сплав нежности, силы и похоти. Все боги любви и разрушения сегодня пировали над нами. Сладострастные движения Александрии были не просто идеальными. Она была воплощением любви и ласки. Неимоверно сладкие стоны. Царапины на коже. Всё это сплеталось в клубок безграничной нежной нуги. Меня рвало на части. Сознание давно отключилось и не подавало признаков жизни. Жопа с хуем вообще валялись в ахегао-трипе, радостно пуская слюни в обнимку.
Толчок за толчком, Алекса насаживала свой чувственный рот на мою "ядерную" боеголовку. Её курносый носик упирается в мой лобок. Подбородок давит на яйца, заставляя делать плесь, один за другим. Длинный язык слизывает всё лишнее, что выходит через губки и носик. Фырчик, кашляет и снова глотает горячий упругий ствол. Открывает глазки, и я вижу зрачки в виде сердечек. Снова жар. Ноги сводит судорогой. Тело начинает трясти, словно маршрутку, уходящую на вираж.
— Я не могу! Это невыносимо!
Пытаюсь встать. Падаю. Снова встаю и снова падаю. Александрия продолжает держаться зубами за мой член. Хватка крепкая, будто меня горилла сцапала. Чуть приседаю, не в силах сдержать оргазм. Её щёки надуты. Глаза зажмурены. Бешеный поток спермы снова выходит через нос. Наконец, воздух в её лёгких закончился, и дьяволица делает вдох. Свобода! Пытаюсь сбежать от неконтролируемого отсосного пиздеца. Слишком поздно. Меня снова схватили за ногу и кинули на кровать. Прыжок. Мои ноги раздвинуты. Длинный скользкий язык облизывает яйца. Милое личико упирается в мою машонку. Жадный вздох, и я снова ловлю оргазм. На этот раз, она просто резко его "открыла". Фонтан. Брызги. Лицо милой яндерки полностью покрыто спермой.
— Класс! Совсем другой уровень. Чёрт, как же я хочу внутрь. От такого количества я точно залечу.
Ну уж нет. Мне такие игры не по нутру. Я привык брать своё грубой силой. Мужик я или не мужик?
Хватаю её за горло и прижимаю к кровати. Сам раздвигаю её ноги в разные стороны и жадно смотрю вниз.
— Слышала о позе амазонки?
Господи, она такая милая, когда испугана. Кулачки прижаты к груди. В глазах сверкает смесь страха и робкой надежды. Выгибается всем телом и подхватывает себя за спину, помогая мне делать свою грязную работу.
Хватаю член и со всего маху ввожу его прямо в лоно знойной девственницы. Расслабить булки! У неё регенеративное кольцо на запястье. Больно точно не будет.
Раз, два, три! Вгоняю крейсер в её бухту, расхреначивая причал. Небольшое сопротивление матки. С силой толкаю дальше и проникаю в святая святых. Первая торпеда пошла!
Это пиздец… — *Мужик из колды*.
Плюх! С одного раза полностью заполнил её до краёв. Но в баках ещё полно места! Приготовиться к сбросу "малыша"!
Огромная ядерная бомба падает вниз. Раскрывается парашют. Неимоверно яркая вспышка. Я кричу от наслаждения. Александрия орёт благим матом. Животик мгновенно пошёл на четвёртый месяц. Снова вгоняю хер по самые яйца и блаженно падаю в обморок.
Нарвал создаёт здоровенную пыху, и закуривает её вместе с Гадким Я.
— Хорошо пошла.
— Просто пиздец.
Глава 42
Ох, такие бешеные скачки, это точно не для меня. Так наскакался, что аж елдак побаливает. Про Александрию вообще молчу. Она лежит лицом в подушку и тихо сопит. Получила что хотела и теперь, довольная отдыхает.
Поднял свою жопу с кровати, а потом и её жопу. В смысле аккуратно поднял попку, подхватив на руки. Отнёс в ванную. Отмыл нас обоих и начал одеваться. Когда уже собрался уходить, Раздор вдруг резко проснулась и резонно спросила:
— Что, уже уходишь?
— Мне нужно Анну в больницу отвезти. Она ведь тоже в положении. — Повернулся к милахе и спокойным тоном спросил. — Ты ведь никуда не исчезнешь? Не очень хочется потом прыгать по мирам, в поисках своего ребёнка.
— Нашего. — Поправила меня демоница. — Опять бежишь мир спасать?
— Не опять, а снова. Ностромо в одиночку не сдюжит эту ебанутую Мамку. Кто-то же должен ей голову оторвать.
— Ты не плохо ей сегодня наподдал. Я была под впечатлением.
Мило помахал ей на прощание, а она в ответ подмигнула. Пулей вылетел из отеля в центре Москвы, призвал Столуса и полетел на всех порах к Босс.
Раздор блаженно откинулась на кровати и начала радоваться своему новому "приобретению" в животе.
— Уиииии!
Пока летел над восточной частью области, умудрился поймать звонок от Анны.
— Але… — Я-то дурак надеялся на хвалебную тираду, но получил нечто другое.
— Ты там офанарел что-ли?!! Чё вы с аэродромом сделали? Деда чуть кондратий не хапнул! Он щас под капельницей лежит! Тащи свою наглую жопу сюда и всё исправляй!
— А ты где?
— НА АЭРОДРОМЕ БЛЯТЬ!
И повесила трубку. С ужасом посмотрел на сто сорок пропущенных звонков. Бля, кажется я косякнул.
— Столус, план меняется. Летим на Чкаловский. Причём срочно.
Вертолёт изменил курс в воздухе, высунул руки, трансформировал их в турбины и врубил форсаж.
Сколько времени-то? Три часа? Ой пиздец, ой пиздец. Пол дня прошло. Она там, наверное, гром и молнии мечет.
Подлетев поближе, я увидел целую делегацию из военных и оперативников корпорации. Посреди этого балагана стояла Босс в чёрном деловом костюме. Правда живот, ей всё равно не удалось спрятать. Её личные ребята, наверное, охуели от таких изменений своего шефа.
Резко затормозил у земли и зашёл на посадку боком, чуть не упав на встречающих меня чувачков.
Босс стояла, скрестив руки и кушала мороженку. Как только я вылез, наступило гробовое молчание.
— Исправляй!
Анна ткнула мороженкой в сторону взлётной полосы.
— Так это мой батя разрушил. — Осторожно ответил я.
Ответа не последовало. Только холодный взгляд.
— Ладно… — Размял шею. Почесал яйцо. — Щас всё будет.
(Extinctum — Эквилибриум)
Образно засучил рукава. Воздел руки к небу и врубил своё технологическое колдунство. Гадкий Я в клинке служил батарейкой, а Нарвал выступал в роли центрального процессора, организуя процесс создания предметов в нужной последовательности.
Бам! Бам! Бам!