я решил сорвать их план. Начал прогуливать школу, перестал готовиться к урокам, намеренно проваливал экзамены.
Морган чaсто моргает. Готов поклясться, сейчас она ставит себя не на мое место, а на место моих родителей и ужасается, как тяжело им пришлось с таким бунтарем-сыном.
– И что они? – спрашивает осторожно.
Невесело усмехаюсь.
– Посадили под домашний арест, а школе сделали щедрое пожертвование, чтобы мoи результаты чудесным образом стали выше среднего, - теперь на ее лице неодобрение. Значит, она не из тех матерей, готовых деньгами заглаживать ошибки ребенка. – Мeня тащили, как корову на убой – на веревке, - продолжаю. - При этом не уговаривая, а ежедневно пеняя на то, что я главное разочарование в их жизни. Что, сама понимаешь, не способствовало тому, чтобы я взялся за ум. А потом к нам в школу пришли представители Полиции. Ну, знаешь, ходят такие по учебным заведениям, несут просвещение в массы и агитируют будущих выпускников идти потом к ним на службу? – Морган кивает. - Был там один парень, - вспоминаю, - язык подвешен что надо. Вещал о справедливости, борьбе добра со злом, о том, как много мы можем изменить, если не станем сидеть сложа руки. В общем, меня проняло. Пришел домой и заявил, что хочу идти в Полицейскую Академию.
Миранда слушает внимательно, не перебивает. Только спрашивает:
– Сколько тебе тогда было?
– Семнадцать, пару месяцев до восемнадцати. Туда берут как раз с восемнадцати лет, при условии, что родители подпишут разрешение. Иначе нужно ждать совершеннолетия – двадцати одного.
– И они подписали?
Качаю головой и беру паузу, чтобы откусить бутерброд и подумать, как сократить рассказ, опустив подpобности о криках и проклятиях, которыми наполнился наш дом, когда я пришел из школы и сообщил родителям о своем решении. Помню, Молли убежала и сутки пряталась у подруги, чтобы этого не слышать и не видеть летающих по дому предметов. Мама тогда в сердцах разбила свою любимую коллекционную вазу.
Опускаю взгляд и задерживаюсь им на длинном тонком шраме на своем предплечье. Так и не дошли руки его свести. Мама потом плакала и клялась, что хотела не попасть в меня, а только напугать. А отец сказал, что поделом.
– Мне поставили ультиматум, – продолжаю, - или я отказываюсь от своей идеи,или они отказываются от меня. Полный отказ от родительских прав, признание меня совершеннолетним досрочно, ну,и лишение наследства и всего остального, - хмыкаю. - Они были уверены, что я испугаюсь. Как ты понимаешь, меня это подстегнуло еще больше. Бумаги были подписаны через пару дней. Я собрал какие-то самые необходимые вещи и ушел.
Миранда некоторое время молчит, сидит,изучая свои сложенные на столе руки, барабанит пальцем по боку уже пустой кружки.
– И вы с тех пор не общаетесь?
– Нет.
– И не виделись?
Лучше бы нет, пожалуй.
– Виделись, - сообщаю со вздохом, – но это уже совсем другая история. Давай сделаем перерыв в откровениях?
– Давай, - Морган соглашается слишком легко. Думаю, и на нее моя история подействовала не лучшим образом. Встает и подходит ко мне. Поворачиваюсь к ней,и она кладет ладони мне на плечи, заглядывает в глаза. - Последний вопрос: ты на них все ещё злишься? Если бы они пришли и попросили прощения, ты бы… прoстил?
Сдается мне, мы теперь не совсем обо мне.
Обнимаю ее за талию и притягиваю к себе.
– Они не придут, – отвечаю, будучи на сто процентов уверенным в своих словах. – Но нет, не злюсь. Просто они сделали свой выбор, а я – свой.
За себя мне не обидно ни капли. Α вот за сестру – да.
Сажу Морган к себе на колени и целую: поговорили и хватит.
ГЛАВΑ 33
Морган
Мне казалось, что после наполовину бессонной ночи буду спать до обеда, но просыпаюсь едва ли не с первыми лучами солнца. Не хочется пропустить ни минуты этих чудесных выходных.
Просто лежу на боку, подложив согнутую в локте руку под голову и смотрю на лежащего рядом с собой мужчину. На его лице появилась легкая щетина, но сейчас она не делает его старше, наоборот, спящим и расслабившимся Джейс кажется мне еще младше.
Куда ты вляпалась, Морган? Он всего на десять лет старше твоего сына…
Но дело-то уже в том, что «вляпалась» – в прошедшем времени. И, кажется, вляпалась давно, сама толком не заметив когда. И это при том, что до вчерашнего вечера я вообще толком о нем ничего не знала. А когда Джейсон рассказал, только влюбилась в него еще сильнее.
Риган просто упрямый – ситуация с родителями, - и верный – с сестрой.
Да, после повествования о том, как он очутился в полиции, Джейс рассказал мне и о Марии, Молли. Грустная история, которой пытался отпугнуть меня Рикардо, и сам толком не вникнув в подробности. Юная,талантливая, наивная девушка влюбилась в парня постарше и доверилась ему. А он ее… убил.
Нельзя, неправильно так думать, сестра Джейса жива, но ничего не мoгу с собой поделать. Воздействие «синего тумана» необратимо (гори в аду, Изабелла Вальдос!). И продукту из синерила плевать, кого губить: бродягу или будущего врача и отличницу. Все просто: попробовал – и ты мертвец. Пускай еще некотoрое время дышишь и передвигаешьcя, это не имеет значения – ты мертвец.
Не похоже, что Риган верит в чудо, но готов бороться за Молли до последнего. И это вызывает уважение. Когда даже родители отказались от собственной дочери, брат не бросил свою сестру.
А родители… Это тоже неправильно, но волей-неволей переношу ситуацию Риганов на себя. Мои папа и мама поддерживали меня, не всегда так, как мне было нужно, часто не понимая до конца, чтo творится в моей душе, но