Рассуждал он логично, ничего не скажешь. Авось бы до такого не додумался. Я попыталась объяснить, что новым непременно должно стать хорошо забытое старое, и даже пустила в ход недозволенный прием: пригрозила Кондратию, что и его забудут, как забыли Нелегкую с Кривой, если он не примет участия в моем проекте…
Тут у забора послышалась возня, опять по зарослям пошла волна, и к шашлычной площадке вышел Прокоп.
Он подошел к кастрюле и пальцами сквозь рукав тулупа приподнял крышку.
— Надо же, кипит! Ну, пусть себе еще покипит, без меня…
И побрел обратно.
— Да что там у тебя, дырка в заборе? — удивилась я. — И он так теперь всю жизнь шастать будет?
— Дура, сними кастрюлю с огня! — очень сердито приказал Кондратий. — Вот он и перестанет шастать!
— Она горячая!
Тогда мой угрюмый жених проделал это сам и вылил укропный отвар в кусты.
Мне казалось, что он поступил правильно. Однако часа через два ошибка вылезла, как шило из мешка.
Чем нам мешал тихий, непритязательный Прокоп?! Курсировал бы себе от забора к мангалу и обратно, наслаждался бульканьем и ароматом! Так нет же — мы лишили его этого скромного удовольствия. Возможно, он растерялся и решил, что заблудился. Возможно, сперва он искал кипящую кастрюлю по соседству, потом побрел наугад и оказался на шоссе.
Как его сцапал блинный патруль, какие вопросы ему задавал — это теперь уже и неважно. Важно другое — они связались с начальством, блинное начальство — с хреновым, прибыл специалист, опознал в Прокопе воплощенного, а так как ночные события хренам очень не понравились, то началось прочесывание окрестных поселков и отдельно стоящих особняков.
Кондратий как раз показывал мне действие телекамер на пульте слежения. И мы увидели у калитки два джипа, белый и зеленый, из которых выбирались оккупанты. Двое, придерживая за локотки Прокопа, стояли как раз рожами в камеру…
Глава десятая Кто бьет, тому не больно
— Доигрались, — сказал Кондратий.
Я пришла в восторг. Любой из моих знакомцев-мужчин сказал бы «Доигралась!» и потом минут десять рассуждал о женском интеллекте. Он же поделил ответственность поровну.
Должно быть, именно в этот миг я и поверила в отчаянный замысел Авося окончательно. Мужчин, которые не боятся ответственности, нужно искать в любом слое и пласте культуры и воплощать, воплощать, воплощать! Уж больно их мало осталось…
— Я пойду потолкую с ними, — буркнул Кондратий, — а ты тут сиди тихо, как мышь.
Он вышел и через цветник направился к калитке.
Надо сказать, что двор был обнесен довольно высоким забором. В заборе были автоматические ворота для машин и еще калитка — для тех редких случаев, когда приходили пешие гости. Имелись еще два выхода сзади — оба на озерный берег, но один — спуск с террасы для солнечных ванн на огороженный кусок пляжа, а другой — полусекретный, через который можно было попасть на тропинку возле яблоневого сада. Кондратий им обычно и пользовался, когда ходил ночью поплавать.
И расстояние, и забор мешали увидеть невооруженным взглядом, что делается на улице. Когда Кондратий скрылся из виду, я приникла к экрану.
Это немое кино выглядело так: Кондратий мрачно отвернулся от Прокопа, показывая, что этого чудака знать не знает. Потом к Кондратию подошел какой-то высокопоставленный хрен. А потом вдруг началось то, что блины с хренами называют «мочилово». Ни с того, ни с сего!
Кондратий — мужик здоровенный и с определенными способностями. Тот, кого он хватит, в лучшем случае довольно долно проваляется без употребления рук и ног. Поэтому мне показалось странным, что блины с хренами, отведав Кондратьева кулака, не падают бездыханные, а вскакивают и опять лезут в драку.
Зная, что меня с улицы не видно, я выскочила во двор и побежала к забору. Но не просто так — хозяин особняка снабдил моего жениха пистолетом, которому Кондратий большого значения не придавал и хранил при пульте управления сигнализацией, там я это табельное оружие и прихватила. По дороге убедилось, что обойма с патронами присутствует.
Дверца, через которую Кондратий меня привел с озерного берега, была совершенно неразличима снаружи, но хорошо видна изнутри, тем более, что запиралась на почтенный засов. Я выбралась и подкралась к углу. Теперь можно было спокойно перестрелять всю эту команду — если бы они хоть полминутки постояли спокойно.
До сих пор никто по оккупантам не палил из огнестрельного оружия. Я выцелила единственную подходящую фигуру — высокопоставленного хрена, который в драке не участвовал, а стоял за джипом — как ему казалось, в безопасном месте.
Совершив насилие над собственным гуманизмом (какой, блин, гуманизм по отношению к корнеплоду и какого хрена гуманничать по отношению к кулинарии?..), я выстрелила. Наверно, это было подло — стрелять оккупанту в спину. Но бить следовало наверняка, а в спину я не промахнулась бы.
Хрен даже не покачнулся, только повернулся на шум, и следующую пулю он получил в грудь. Чтоб я сдох — он ее даже не почувствовал! Выходит, и по блинам палить бесполезно?!.
Чтобы поудобнее осмыслить это открытие, я кинулась назад и захлопнула за собой дверцу. С той стороны она практически не видна — так утверждал Кондратий. Значит, хрен может хоть до завтра ломать свою хреновую голову, что это за два выстрела. А мне нужно выручать Кондратия! Ведь и он потому же не может расправиться с противниками, почему я не смогла пристрелить их командира!
Но если их нельзя хватить, если их нельзя пристрелить, так что же — они бессмертны?
Нет, сказала я себе, нет и еще раз нет! Главное — убраться отсюда подальше вместе с Кондратием, а потом сесть основательно и придумать настоящее средство! И ведь джипы-то не бессмертны…
Честное слово, я уже думала, как поджечь джип! И тут в забор принялись колотить. Надо полагать, хрен кликнул помощников, чтобы они разобрались, что это за два выстрела ниоткуда.
Я побежала к пульту и увидела, что Кондратия повалили и сидят на нем верхом три здоровенных жирных блина. Мне это совершенно не понравилось. И тут наконец-то пришла нужная мысль!
На хозяйской кухне оборудования хватило бы на два приличных ресторана. Кроме всего прочего, были там и большие сковородки. Схватив парочку, я вернулась к пульту и нажала кнопку, управляющую воротами в том случае, когда их не открывал со своего пульта подъезжающий на «мэрсе» хозяин особняка. Огромное, из железных полос состыкованное полотнище поехало вверх.
Блины, оседлавшие Кондратия, разинули рты. Что-то нужно было делать! Ведь их привели сюда, чтобы брать штурмом особняк, в котором кто-то воплотил придурка Прокопа! Но, с другой стороны, они собственными задами держат пленного и встать никак не могут!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});