лишили советского гражданства, Халилбек всю жизнь тосковал по родному Дагестану и воспевал его в своих картинах. Самобытная национальная культура в слиянии с традициями европейского искусства сделали Хал ил бека художником, который вошёл в мировое искусство, по выражению искусствоведа Марины Мацкевич, «не снимая бурки». Он умер в 1949 году в США. После смерти мужа Мелани ушла в монастырь. Она сохранила творческое наследие художника и передала его потомкам.
Расул Гамзатов назвал его гениальным художником, «Шамилем искусства». Он с горечью говорил о преданном сыне Дагестана: «И в Германии, и во Франции, и в Италии, и в Иране, и в Турции, и в Америке его картины на дагестанские сюжеты вызывают всеобщее признание и восхищение. Но у нас десятилетиями его картинам, его таланту, его подвигу, его любви к родине и даже его имени была закрыта дорога. А он, подлинный сын наших гор, перед кончиной всё своё бесценное творческое наследие завещал родному Дагестану. И эти картины вернулись к нам. Когда же, если не сейчас, кому, как не нам, где же, как не в нашей столице эти шедевры сделать достоянием наших народов, создать дом-музей великого сына Дагестана. Однако уже два года эти картины лежат в запасниках».
Говорил Гамзатов и о Кавказской войне, ведь многие из тех, кто его слушал, были потомками людей, оказавшихся в далёких краях в результате той исторической драмы. Говорил он и о революции, о Гражданской войне, тоже немало повлиявших на раздробление и без того небольшого дагестанского народа. Говорил о незаконно репрессированных в годы Второй мировой войны: «Целые народы Чечни, Ингушетии, Калмыкии, Балкарии, Карачая и другие были лишены родины, возможности жить на родной земле, дышать воздухом прекрасного Кавказа».
Откровением для многих стали слова Расула Гамзатова о России, о той, которой, скорее всего, не знали его зарубежные соотечественники: «Русская нация, Россия сама много страдала от своих царей, властителей, от всевозможных режимов и насилия. Но русская учительница, которая учила в далёких аулах наших детей, и русские врачи, которые в трудных условиях лечили наше население, и русские учёные, которые создавали институты для нас, ничего общего не имеют с теми, кто возглавлял репрессии в отношении нашей интеллигенции».
Он говорил о многом, о том, что волновало всех дагестанцев, особенно в те переломные годы, когда на Кавказе происходили тревожные события. И не уставал повторять: «Ещё и ещё раз взываю к вам: опасайтесь потерять друзей. Теряя друзей, мы теряем часть своей жизни».
Ещё одной болью Расула Гамзатова, болью всех дагестанцев было ощущение размывания духовных основ горского сообщества, утраты обычаев, традиций, культуры, которые веками сплачивали и спасали горцев. Не допустить этого была призвана «Конституция горца», написанная Расулом Гамзатовым. В ней было семь статей, которые поэт снабдил необходимыми комментариями.
«Первая статья. Мужчина.
Кинжал должен быть острым, а мужчина должен быть мужественным. Но истинное понимание мужества ничего общего не имеет с митинговым рукомахательством.
Вторая статья. Женщина.
Была бы моя воля, эту статью сделал бы первой. Она гласит: “Мерилом человеческого достоинства для мужчины является его отношение к женщине”. Мужчина имеет право драться только в двух случаях — за родную землю и за прекрасных женщин. В остальных случаях дерутся только петухи.
Третья статья. Дети.
Они идут вслед за нами. После своего поражения на дагестанской земле грозный властелин Ирана спросил: “Кто ваш предводитель?” Вперёд вышла обыкновенная горянка с ребёнком на руках. Вот под чьим руководством мы одержали победу и защищаем свободу.
Четвёртая статья. Память.
Пройдите по нашей земле, почитайте о наших городах, вспомните названия колхозов, артелей, улиц и площадей, предприятий и учебных заведений, а то и целых районов. Такое впечатление, что Дагестан впервые появился только в 1917 году. Если судить только по этим наименованиям и понятиям, то из памяти выпадают целые пласты истории. Разве у нас не было до революции борцов и певцов? Разве у нас не было войн, кроме Гражданской и Отечественной? Неужели нашему подвигу, нашей славе, нашей культуре — только 75 лет? Если бы такие, как Шамиль, Хаджи-Мурат, были бы в других странах, то их именем украшались бы новые города и сёла. Им бы воздвигли памятники на центральных площадях столиц.
Пятая статья. Дружба.
Шестая статья. Гость, гостеприимство.
Седьмая статья. Сосед, добрососедство».
«Эти три статьи взаимосвязаны, — добавил Гамзатов. — “Берегите друзей, опасайтесь потерять их”, — завещали нам отцы. Я бы добавил: гостей и соседей. В этом равенство и колесо нашей жизни».
1997 год стал для Дагестана особенно значительным и тем, что в российском обществе произошло серьёзное изменение в отношении к Шамилю. Двухсотлетие имама отмечали на государственном уровне в России и СНГ.
Для Расула Гамзатова это был особый праздник. На торжественный вечер в Колонном зале Дома союзов Расул Гамзатов пришёл со звездой Героя Социалистического Труда на груди. Он будто воплощал свои строки:
Люблю, как сын большой державы,
Тебя, мой маленький народ.
Мэр Москвы Юрий Лужков говорил о Шамиле как о национальным герое России, призывал стереть с исторической карты отечества «белые пятна», грозившие превратиться в «чёрные дыры» на пути единства народов страны. Зал аплодировал стоя.
Были выпущены юбилейные медали и ордена, переименованы в честь Шамиля улицы и проспекты. Издательство «Эхо Кавказа» выпустило к юбилею иллюстрированную энциклопедию «Шамиль», в издании которой участвовало и Министерство по делам национальностей России. Дагестанский русский театр им. М. Горького поставил написанную автором этой книги пьесу «Шамиль».
«ЭТО НЕ МОЙ ДАГЕСТАН»
Но мир продолжал распадаться, и неясно было, где основа, на чём утвердить свою судьбу, где путь, где нравственные ориентиры, к которым лежала бы душа.
«Свобода... Разве сейчас свобода? — размышлял поэт в интервью с Надеждой Тузовой. — Разве свобода поведения — в хулиганстве, воровстве, грабежах? А посмотрите на наши выборы! Это же позорище, это зоопарк, уродство какое-то. Голоса покупаются. Это вызывает неприязнь друг к другу, неискренность, фальшь. Люди из одного аула братьями жили, на одном языке говорили, потом столкнулись на депутатстве и стали враждовать. Многие стремятся к власти, она для них дороже, чем друзья, чем семья».
Позже он напишет:
Достоинство таится, точно вор.
Народу много — но людей так мало.
В пыли любовь, и схоронили славу.
Но мы без них — уже не дети гор.
Летать рождённых ползать научили,
Рождённых ползать — вижу в облаках.