— Вот только не надо мне врать. Я сам видел четверых, но возможно, вас там больше. Ежели остальные сейчас же не выйдут, то я начинаю на вас охоту и не остановлюсь пока всех не положу. И буду в своём праве, так как вы с оружием пришли на мою землю.
После этих слов, кусты зашевелились и к понуро стоящим мужикам добавилась ещё парочка таких же заросших личностей. Они не говоря ни слова, положили свои винтовки на землю. Только вот моего знакомца, среди них не оказалось.
— Значит нормального человеческого языка вы не хотите понимать, — прокричал я в сторону леса. — Хозяйка, гони боязливых к вышедшей четверке. Если прозвучит хоть один выстрел, в мою лесную подругу или её детёнышей, начинаю ваш отстрел без всякого предупреждения. Насколько быстро стреляет винчестер и кольты, думаю объяснять никому не нужно? Вы даже винтовки не успеете поднять с земли, как станете покойниками.
Едва я закончил говорить, как из леса, к понуро стоящей четвёрке, быстро выскочили ещё двое, подгоняемые рысьим семейством. Оружия у них в руках не было. Вот среди данной пары и оказался мой знакомец.
— Давно бы так, — сказал я и вышел из пещеры, держа винчестер готовым к стрельбе. — Кто вы такие? И что делаете на моей земле? Схрон мой с охотничьими трофеями решили ограбить?
— Князь, мы не знали что тут ваш схрон находится, — первым заговорил мой знакомец.
— Откуда меня знаешь? Я твоего имени что-то не припомню, хотя лицо вроде бы знакомое…
— Матвеем Истоминым меня зовут, Семён Маркович, во время посиделок в жилой половине аптеки, нас знакомил, — быстро стал говорить знакомец.
— Погоди, не тараторь, дай нормально вспомнить. Ты вроде как, тогда с двумя социалистами из Европы на огонёк к Семёну заходил.
— Всё верно. Я в тот день с двумя товарищами к Семёну Марковичу приходил, они нам новые газеты привезли. Вы ещё тогда пару газет с собой взяли. Вот только они сами не европейцы, а наши Барнаульские товарищи.
— Ладно, Матвей, с тобой разобрались кто таков, а енти мужики что за личности? Их-то я у Семёна уж точно не видел. Да и не похожи они ни капельки на политических. Их либо за деловых можно принять, либо ещё за каких сбежавших каторжан.
— И чем же вам, Князь, так деловые и каторжане не угодили? — угрюмо спросил заросший до самых глаз мужик.
— Мне совершенно без разницы кто передо мной находится: политические, деловые или каторжане. Для меня важно, чтобы они не нарушали установленных тут порядков. Всем уже давно известно, что на землях принадлежащих Урманному поселению, или Ведьмовской деревне, никто с оружием не имеет права появляться, иначе могут быть плохие последствия для нарушителей. Те кто не поверил, уже давно кормят червей в земле, или водоплавающую живность в болоте. А вы… нарушили данное правило, и мало того, решили ограбить мой охотничий схрон.
— Никто ваш схрон, Князь, грабить не собирался, — так же угрюмо сказал мужик.
— Так я тебе и поверил. Ты уже один раз попытался меня обмануть, когда сказал, что кроме вас двоих тут никого нету. Так что больше нет веры твоим словам.
Мужик насупился ещё больше.
— Князь, но мы действительно ничего не знали про ваш схрон, — продолжил оправдываться Матвей, — я веду этих товарищей в Барнаул. Они сбежали с каторги и им нужны новые документы. Из-за того, что кто-то выдал властям тайные тропы, которыми мы пользовались несколько лет, мы решили найти другой путь, и пошли через земли возле сопок. Яков Ильич, — тут Матвей кивнул в сторону угрюмого стоящего мужика, — предложил поискать какую-нибудь расщелину или пещерку в сопках, чтобы спрятать там наше оружие. Мы даже не знали, что находимся на ваших землях. Перед поисками мы решили немного отдохнуть и перекусить, так что ваше появление, для нас было очень неожиданным.
— А что же вы тогда сразу все не вышли?
— Так мы поначалу подумали, что тут полиция или жандармы засаду на нас устроили.
— Матвей, не нужно держать меня за деревенского недоумка. Сам-то подумай, откуда тут, на дальнем урмане, могут взяться полицейские или жандармы? Ежели их в городах-то не хватает.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Мне больше нечего добавить, Князь, но могу поклясться самым дорогим, что у меня есть, своими детьми. Я сказал вам правду.
— Хорошо, Матвей, я поверю на слово, но у Семёна на всякий случай уточню, говорил ты мне правду или нет. А на будущее запомните и своим товарищам передайте, делать вам на наших землях нечего и свои пути прокладывайте где-нибудь в другом месте. Надеюсь мы с вами поняли друг друга. Своё оружие можете забрать, а схрон для него сделаете в другом месте, где-нибудь поближе к Барнаулу. В случае надобности, быстро до него сможете добраться. Ваши винтовки мне и даром не нужны, своего стреляющего оружия вполне хватает. Сейчас идите за своими вещами, и разведите костёр на полянке, а я из своего схрона что-нибудь для жаркого принесу. За мной ходить не нужно, ежели что моя подруга вас остановит.
— Скажите, Князь, а как вам удалось рысь приручить?
— Я её не приручал. Просто помог её семейству в голодное время, поделившись охотничьими трофеями. Вот так мы и подружились. У вас чем костёр запалить имеется?
— Да, Князь, имеется.
— Вот и хорошо, не скучайте, я скоро вернусь.
Отойдя подальше, я быстро скрылся от наблюдательных глаз политических каторжников, в ближайших зарослях дикой смородины. Мне очень хотелось выяснить, правду мне сказали или нет. Сделав небольшую петлю по лесу, приблизился к разведённому костру, над которым «гости» уже повесили котелок с водой, и застал начало их разговора.
— Матвей, зачем вы всё рассказали этому Князю? — угрюмо спросил заросший до самых глаз мужик. — Он же может выдать нас властям.
— Не такой он человек, Яков, чтобы кого-то местным властям выдавать, — серьёзным тоном начал объяснять Матвей. — Князь своё слово всегда держит. Можете поверить мне на слово. Ежели моим словам у вас веры нету, расспросите про него Семёна Марковича. Он вам возможно, много интересного про этого Князя расскажет.
— Да как же можно ему верить, он же Князь? Землевладелец и эксплуататор подневольных крестьян. Устроил тут охоту на собственных землях, схроны какие-то соорудил, — не унимался Яков Ильич.
— Послушайте меня, Яша, — сменил тон Матвей, — вы с виду умный человек, а рассуждаете как последний босяк. Никакой Князь не землевладелец, и тем более не «эксплуататор подневольных крестьян». Он охотник из таёжного поселения, из той самой Ведьмовской деревни, которую попы и местные власти предпочитают десятой дорогой обходить, чтобы не получить проклятия на свою голову. Подумайте хотя бы один раз, откуда в таёжном поселении крестьяне возьмутся?
— Так почему же вы его Князем величаете, ежели он простой охотник?
— Потому что его все местные анархисты так называют. И не надо мне делать удивлённые глаза. Как рассказывал Семён Маркович, у них там все в деревни анархисты, а охотник, с которым вы имели честь познакомиться, является сыном Главы поселения, вот его Князем все и называют.
— А разве Глава поселения не является представителем государственной власти?
— У них нет. Отца Князя на общем Сходе поселения жители единогласно выбрали, это было ещё во времена первой переписи населения Российской империи. Тогда же все окрестные земли за этим таёжным поселением записали, чтобы местные охотники и рыболовы, могли в город свои охотничьи трофеи привозить и на рынках продавать. Хотите более подробно что-то узнать, то это к нашему партийному руководству. Оно через него какие-то важные дела вело. Мне рассказывали, что матушка Князя даже кого-то из руководства нашей партии у себя в поселении лечила, а потом его Князь самолично в Барнаул доставил и оставил в аптеке у Семёна Марковича…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Но Князь же анархист, исходя из ваших слов?! Почему он тогда помогает нашей партии?
— Яша, я вас умоляю, ну что у вас за вопросы. Как не раз говорил Князь: «Нужно оставаться человеком, независимо от партийной принадлежности». Или вы с данным высказыванием Князя, таки категорически не согласны?