– Ну ещё бы ты в обморок не грохнулась, – девушка с осуждением посмотрела на подругу и смахнула чёрную нить, свернувшуюся загогулиной в ложбинке между грудей.
Нить не смахнулась. Майяри нахмурилась и попыталась подцепить её кончиками пальцев, но те прикоснулись лишь к тёплой коже.
Нить не лежала в ложбинке. Она была там нарисована.
Присмотревшись, девушка поражённо вскинула брови.
– Это что…
Лирка проследила за её взглядом, уставилась на чёрную загогулину… и резко села, натягивая на груди простынь. Дурнота мгновенно позабылась, и оборотница испуганно посмотрела на подругу. Та ответила возмущённым взглядом.
– Это запрещённый символ! – прошипела Майяри так, чтобы её точно не услышали за дверью. – Тебя на каторгу за него отправят!
То, что она сама не раз нарушала законы, ничуть Майяри не смягчило. За себя она не переживала, а вот за Лирку боялась.
Подруга сжалась и забегала глазами. Лицо её сморщилось, будто она сейчас расплачется.
– Ты чего? Я-то не злюсь! Просто за дверью хайнес…
Лирка посерела, и Майяри показалось, что она сейчас опять уплывёт в обморок.
– Да я тебя не пугаю! Спокойно, спокойно. Даже если он разозлится, я тебя в обиду не дам. Просто я не понимаю. У тебя проблемы? Ты скрываешься? Ты можешь мне сказать. Я помогу. Мы поможем! Это же… это же… – Майяри уставилась на судорожно прижимаемую к груди простынь и вновь перешла на еле слышный шёпот, – ментальная печать из разряда иллюзий запаха. Менталистика под запретом, ты же помнишь? Ею могут заниматься маги только по особому разрешению.
– Я помню, – с трудом отозвалась Лирка.
– Тогда что произошло?
Лирка посмотрела в обеспокоенные тёмные глаза подруги и почувствовала, как внутри в очередной раз за эти дни подламывается решимость, как к горлу подступают слёзы, а в мысли вселяется страх.
«Молчи!», – змеёй зашипел дух.
«Друг может стать поддержкой, – не согласился с ним господин Наэш, – если ты доверяешь ей, то поделись».
«И жреца много!»
«Жрецу не скажешь всего».
Вцепившись в волосы, Лирка тихо застонала.
«Если ты скажешь, она пойдёт рвать этого… белобрысого… вашего нынешнего главного», – дух не был силён в титулах.
Девушка оцепенела, чувствуя, как выступает пот на лбу.
– Лирка, – Майяри обеспокоенно прикоснулась к её волосам.
– Зверь… – прохрипела подруга.
«Что?! Мы тут причём?!»
– Помнишь зверя, который сперва вселился в того старика в подземелье, потом заставил его помолодеть, а затем разорвал? – Лирка повернула голову набок и пристально уставилась на Майяри. – Он… – голос девушки стал тише, – пытался сбежать и случайно запрыгнул в меня.
«Молчи! Молчи!», – выл дух.
Несколько секунд Майяри потребовалось, чтобы вообразить огромного, словно из дыма сотканного зверя, вспомнить его жуткие звёздчатые глаза и, финальным аккордом, разрываемого на части Дешия.
Девушка в ужасе подскочила.
– Его надо вытащить! Сейчас же! – Майяри бестолково метнулась туда-сюда, а затем уже увереннее шагнула к двери, собираясь найти господина Райя, который занимался химерами духа, и потребовать, чтобы он немедленно избавил подругу от жуткого подселенца, способного убить её в любой момент.
Но Лирка бросилась вперёд и вцепилась в её руку с умоляющим:
– Не надо!
Майяри растерянно посмотрела на неё.
– Пожалуйста, Майяри. Они же… они запрут меня и… и… – Лирка сглотнула, но не договорила.
Майяри сама вспомнила оборотня, которого держали в сыске с того самого дня, когда он в тюремной камере обернулся химерой духа.
Он до сих пор сидел в подземельях сыска.
Растерянная и обескураженная, девушка почти упала на постель, и Лирка поспешила ещё крепче впиться пальцами в её запястье. Глаза её горели мольбой и страхом.
– Это же тот самый зверь… с господином Наэшем, – в голосе оборотницы звучал ужас. – Как… что они захотят сделать?
Майяри поняла её. Во главе мятежников стоял незаконнорожденный сын хайрена Игренаэша. Он своим рассказом оправдал себя, но… это были лишь слова. Захочет ли хайнес рисковать и ждать, когда найдётся способ безопасно изъять зверя из Лирки? Захочет ли так рисковать Ранхаш? Нет, Ранхаша она уговорит, но он не согласится беспечно оставить Лирку на свободе, и тогда девушку ждут, возможно, годы пусть и комфортного, но всё же заключения. Ведь никто не знает, чего ждать от уцелевшего зверя.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
– Он говорит с тобой? – Майяри очень надеялась на отрицательный ответ, но Лирка печально качнула головой. – Тёмные!
Сильная оборотница с магическим потенциалом выше среднего, в голове которой живёт умерший гениальный маг с весьма неоднозначной ролью в мятеже. С Лирки не слезут, даже если зверя удастся из неё изъять: мало ли что тот успеет ей нашептать.
– Он тебя мучает?
– Мы почти поладили, – голос Лирки прозвучал так жалко, что Майяри схватила её за плечи и, тряхнув, яростно потребовала:
– А ну, гадина, вылез из неё!
Лицо подруги исказилось, и она яростно прошипела:
– Вытащи, волчье мясо!
Майяри невольно отшатнулась, а Лирка виновато посмотрела на неё.
– И чего ты в ней засел?! – опять разъярилась Майяри. – В… – она резко умолкла, испугавшись напоминать о Дешие, в котором зверь не засиделся: вдруг он решит выйти из Лирки тем же способом.
– Он не может уйти.
Лирка откинулась на подушки.
– Оказавшись во мне, он не смог меня порвать. От прежнего тела господина Наэша ему достались звериные инстинкты… и сам господин Наэш. Причинить вред самке он не смог. А затем я, перепугавшись, обернулась медведицей, и он завернулся во внутренний мешок, где всегда хранится одна из ипостасей, и намертво привязался к нему.
Майяри торопливо припомнила, что рассказывал Ранхаш о внутренних мешках оборотней.
– И начал умирать.
– Умирать? – повторила Майяри.
Подруга устало кивнула.
– Его материальное тело было сильно истощено голодом, и он держался только на силе Тёмного духа. Но во мне он эту силу проявить не может.
– Так чего он не сдох?
Лицо Лирки опять исказилось, и она оскалилась.
– На желании отведать твоего сладкого мяса выкарабкался.
Оборотница досадливо поморщилась, что-то пробормотала под нос и отмахнулась.
– Это медведица, – наконец ответила она. – Она поделилась с ним своей массой, почти треть отдала. Она… очень великодушная. И зверь стал уже не просто привязан к внутреннему мешку. Он, по сути, слился с нами телесно.
Майяри немного успокоилась. Потусторонняя тварь хотя бы не могла повторить тот же фокус, что провернула с Дешием. Но дело обстояло ещё хуже, чем ей думалось. Как теперь вытащить из Лирки так крепко впиявившегося в неё подселенца?
– А недавно он переместился на звериную сторону мешка и теперь может выходить вместе с медведицей, – совсем уж убито призналась Лирка. – Нет, он ничего такого не делает. Пока. Очень слаб. Его и ребёнок прутом перешибёт.
По её лицу прошла волна судороги, но завладеть языком духу не удалось.
– А печать… Из-за зверя у меня изменился запах, а печать убеждает всех, что пахну я так же, как и прежде. Это господин Руахаш подсказал.
Майяри удивлённо вскинулась.
– Он со мной тогда в кабинете господина Шереха долго говорил, и я ему всё рассказала. Я не понимала, что со мной происходит. Он успокоил меня и предложил помощь. И тогда же чернилами нарисовал на мне печать. Это я потом под кожу иглами её завела. Он помог мне разобраться… это он смог разговорить духа и выяснить, как так вышло, что мы теперь связаны. Господин Руахаш уверен, что мы… я и дух сможем ладить. Просто дух сейчас очень зол. Майяри, – Лирка опять вскинула на подругу умоляющий взгляд, – можно же никому не говорить? Они не на стороне того старика. Я клянусь тебе. Дух ненавидит его так, что мечтает растерзать его душу в клочья. Пожалуйста, Майяри. Я… – девушка закусила губу, – боюсь хайнеса.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
– И правильно, – одобрила Майяри, покосившись на дверь. – Думаю, хайнес смотрит на твоё будущее не столь радужно, как господин Руахаш. Но нам всё равно нужен тот, кто поможет вытащить этого паразита из тебя.