Великий чемпион лузеров? Повелитель вселенской френдзоны?
— Знаешь, — Синохара почувствовал, как кровь приливает к лицу. — У людей, которые побывали в командировках в аду, немного другое отношение к жизни. И к женщинам. Это накладывает свой отпечаток.
— Макс мне рассказывал про ПТСР. Отношение как к вещи? Как к блюду на столе?
Синохара кивнул, чуть скривившись при упоминании бывшего кадета Рихтера.
«Кем же он закончил свою бесславную карьеру? Рядовым боевиком или командиром бандитского отряда? Ничего. И до него доберемся. Чертов предатель».
— Но ты не волнуйся, — продолжал Гарольд, делая вдох. — Я не такой. Тебе ничего не угрожает. Я не испортился там. Не стал как они. У меня нет посттравматического синдрома. Наоборот, я закалился. Нет никого, с кем ты была бы в большей безопасности. Тот, кто причинит тебе вред или обманет тебя… сильно пожалеет, — сказал он, следя за ее реакцией. А Эшли молчала, — Просто я хочу, чтоб ты хорошо подумала. Я ведь не мальчик, который верит в чудеса. У меня конкретное деловое предложение. У меня есть капитал. Его хватит на первое время. Ты думаешь, я нищий? А я богаче любого, кто вертится вокруг тебя, но при любой беде смотает удочки. Я откладывал. Даже когда жил с Юки сберегал процентов десять, ведь денег, после того как я стал работать по контрактам, было много. Она все равно спустила бы их на шарлатанов и снадобья! Которые Акире ничем бы не помогли. Там неплохие проценты набегают. Ты сможешь выкупить свой дом у банка. Мы можем достроить его, как ты хотела! С балконами и террасой. Ты можешь уйти из Корпуса сейчас и никогда о нем не вспомнишь. Я могу не только защищать тебя, но и обеспечивать.
— Вариант великого Гэтсби? — сказала Эшли, потерев себе лоб, на котором проступила небольшая морщинка. — Извини, но и он не пройдет. Как и не прошел у самого Гэтсби. И мне не нужен муж-наемник. Тебя убьют, хорони тебя потом за свой счет… Шучу. Если бы мне нужен был мясник, я бы не отпустила Макса. Давай начистоту? У тебя руки по локоть в крови, а у него разве что до запястий. Ты хотел стать крутым мужиком… но мужчина не равно «убийца». Тебе когда-нибудь снесет крышу, и ты… ну ты понял. Я уж лучше найду себе учителя или дизайнера. Извини за честность.
— Не извиняйся. Странно, что не собачьего парикмахера. Или мастера интимных стрижек, — сказал он и заметил, что сарказм в его голос заставил ее поежиться.
— Ладно, не кипятись, — примирительным тоном сказала Эшли. — Про хоронить — это была неудачная шутка. Но и ты напрасно грубишь. Я, может, вообще никого не буду искать.
— Да ну?
— Я привыкла. Мне кота достаточно. На нем можно в шахматы играть. А нового заведу синего в горошек. Лет через пять могу родить для себя. Хотя ребенка можно и усыновить. Это даже поощряется. Например, мулата или черненького. А может, встречу все-таки своего принца. Не хотела тебя обидеть. Ты чудесный человек. Я желаю тебе всего добра на свете. Но для тебя лучше перестать жить иллюзиями. Ты существуешь в мире байтов, со своими машинками. Общайся с людьми и будешь лучше их понимать. Больше проводи времени в компании, помогай друзьям и близким. И, поверь, ты еще найдешь себе нормальную женщину.
— А если мне никто не нужен, кроме тебя?
— Врешь. Никогда не замечала за тобой такого. Я бы почувствовала. Я видела, что интересна тебе, но не более. Поэтому ты обманываешь. Я только не знаю, зачем. Но предположу, что в тебе говорит не любовь, а упрямство и гордыня.
— Другую? — он словно взвесил это слово на весах. — Уже были. Но я не чувствую к ним ничего. Да и все они как с фабрики клонов.
— Рихтер тоже так говорил.
— Не упоминай о нем.
— Это не из-за него, — сказала Эшли. — Между мной и Максом все кончено. И не из-за того, кто был после него. Хоть я и не обязана тебе это говорить. Я просто хочу быть собой.
— Я думал, что ты не такая как все.
— Такая же. Борись со своей гордыней. Даже самый золотой человек не имеет прав на другого. А в любви нет справедливости.
— Гордыней? — Синохара повторил за ней возвышенное слово ”arrogance”. — Возможно. Я не христианин и не считаю ее грехом. Я по происхождению синтоист, а по сути — агностик. Может, я вообще ударюсь в буддизм. А что если мы все — всего лишь сон одного из нас, который вспоминает свою прошлую жизнь на Земле?
Взгляд Эшли на секунду стал отсутствующим. Видимо, она проверяла сеть.
— Извини. Сообщение, приходило… про распродажу. Но я вылечилась от шопинга. Так вот? На чем мы остановились? Ах да! Две трети моих подруг за тридцать так живут. С котами, игуанами… или роботами. А из тех, кто старше — даже больше. Молодые по молодости обжигаются, но потом тоже приходят к выводу, что лучше одной или одному. Я говорю о среднем классе, а не о тех, кто беременеет в шестнадцать под наркотиками. Маргиналы и мигранты живут проще. А у высших классов и истеблишмента другие проблемы, не как у среднего. Им приходится детей заводить, ведь надо обеспечить преемственность капиталов. Они пока еще смертные. Но и там ценят свободу и пытаются от этого откосить. Но к их услугам любая прислуга, любые помощники. И суррогатные матери тоже.
— Понимаю, — произнес Гарольд, допивая чай и ставя чашку на блюдце. — У меня есть одна подруга. Она постоянно говорит, что хотела бы иметь детей. При этом она не дура. Понимает меня так хорошо, будто знает с рождения. Дает советы. Но я не люблю ее. Мне она кажется слишком холодной… и, ха-ха, какой-то бесчеловечной. Мы с ней друзья, не более. Потому что нравишься мне именно ты.
— О боже, — Эшли взялась за голову, будто та начала болеть, ероша волосы, которые и без того были порядком взлохмачены. — Ну это просто… сюжет бразильского романа. Так почему тебе не попробовать с ней? Что ты привязался ко мне, как японский репей к собачьему хвосту?.. Я что, фотомодель? Или миллиардерша?.. Я в списке Forbes? На обложке журнала “People”? Стой, успокойся…
На секунду ей, должно быть, показалось, что сейчас он схватит ее за горло и задушит. Про кибернетический палец она тоже помнила. Но японец протянул руку, чтоб поправить прядь ее волос, чтоб та не лезла ей в глаза.
Она коснулась его руки. А он посмотрел на нее