– Но Генрих?
– Он не вернется. Поскольку это зависит от меня, я сделаю так, что в условном месте требуемых денег не будет. Если же его не убьют и отпустят, что невероятно, то я позабочусь, чтобы он исчез снова. Хотя не думаю, что его выпустят без денег. Я вообще удивляюсь, как его не убили сразу. Ни один человек на земле не вызывает у людей, особенно у них, похитивших его, такой ненависти, как Генрих. Вы не знаете, но именно Генрих убил вашего мужа, и я представлю вам доказательства.
– Вот как?.. Да-а… – Наступила пауза. – Допустим, я дам вам свое согласие, но как вы добьетесь признания меня наследницей Генриха? Ведь он еще не оформил ни усыновления моего сына, ни брака со мной.
– У нас есть подписанное им прошение об усыновлении. От меня зависит признание этого факта и узаконение его. Если ваш сын является наследником, то вы будете распоряжаться его имуществом до его совершеннолетия. Император благоволит мне, мы с ним почти друзья и называем друг друга по имени. Я – когда мы наедине, а он – постоянно.
– Дик?
– Вы слышали?
– Случайно.
– Ну вот видите.
– Но я слышала и другое. Извините, Дик, – она ласково провела рукою по его лицу. Генерал поймал руку и покрыл ее поцелуями.
– Так вы согласны?
– Подождите. Я говорила вам, что слышала и другое. Похищены документы. Вы не сможете прекратить поиски Генриха. У вас долг перед государством. Все, что вы говорите, – мечты, но, увы, несбыточные. Император вас заставит найти документы и найти Генриха!
– Плевал я на документы и императора! Как он может меня заставить, если вся полиция в моих руках. Да он сам от меня зависит еще больше, чем я от него. Вы ничего не знаете. Заговор следует за заговором. И если бы не я и мои ребята, то император давно бы гнил в отхожей яме.
– Что, положение настолько серьезно?
– Еще бы. Недовольство везде. И в среднем классе, и среди аристократии. Кроме того, есть радикальные подпольные группы. Их отряды скрываются в недоступных, малонаселенных местах. Кстати, Генрих, этот величайший мастер провокаций, имел свою сеть агентов и провокаторов, которым удалось проникнуть к радикалам, или Движение сопротивления, как они себя называют. Мы ищем как раз карту, на которую он нанес их поселения и списки его агентов. Но, по-видимому, они утрачены и попали в руки его похитителей.
– Чего они хотят?
– У них нет четкой программы. Вообще, это жалкие кучки бунтовщиков. Опасности особой не представляют. Они хотят отмены законов о селекции. Для этого делают набеги на питомники и похищают детей. Большую опасность представляют различные группы среди самой аристократии. Есть опасность усиления их влияния в армии.
– Так что же вы собираетесь предпринять в отношении нас с вами?
– Так вы согласны?
– Я жду вашего ответа.
– Я только сделаю вид, что занимаюсь поисками Генриха и документов. У меня есть надежные люди, преданные лично мне, которые проследят, чтобы он никогда не вернулся.
Мария задумалась. "Что делать? Привести в исполнение свой план? Бежать… Куда?"
Заведя легкий флирт с генералом, она не предполагала, что он заведет так далеко. Еще несколько дней назад она смирилась с мыслью, что будет принадлежать Генриху. Сейчас одно только воспоминание об этом вызывало отвращение и ужас. Генерал, во всяком случае, не был ей настолько противен, чтобы бежать без оглядки, подвергая свою жизнь и, главное, жизнь сына смертельной опасности. Она мало верила в любовь генерала. В обществе, в котором она жила, красивая женщина не редкость. Были бы деньги. Другое дело – наследство Генриха, как она теперь понимала – огромное. Оно может быть гарантией как искренности ее собеседника, так и относительной независимости ее самой.
– Могу ли я по закону быть опекуном своего сына? – спросила она.
– Конечно. У нас есть письмо вашего первого мужа, которое фактически делает вас свободной. При желании и связях это легко сделать.
Мария услышала сзади легкий шорох. "Ирина", – догадалась она. Предстояло решаться.
– А если император не согласится?
– Что ж! Тогда у нас будет другой император, – зло рассмеялся генерал. – Я располагаю такими возможностями.
– Это вам было лучше сказать мне завтра.
– Почему?
– Мнемограмма! Сегодня вечером наш разговор ляжет на пленку. Я, насколько понимаю, не смогу его скрыть.
– Я тоже, – послышался сзади спокойный голос Ирины.
Генерал резко вскочил и вперил взгляд в стоящую сзади женщину.
– Я одобряю ваш план, – миролюбиво произнесла Ирина. – Можете мне поверить, я не питаю добрых чувств к Генриху, а вашу вчерашнюю бестактность готова забыть. В общем, нет никаких причин для волнения, разве что в ваших же интересах избежать мнемограммы.
– Вы это серьезно? – почти спокойным голосом спросил генерал.
– Вполне, – так же спокойно ответила Ирина. Если бы не густые сумерки, то можно было бы заметить на ее лице улыбку.
– А вы согласны? – он повернулся к Марии.
– Согласна!
– Тогда все в порядке. Мы можем ехать домой. Я очень рад!
Принимая на пороге дома у Ирины ребенка, Мария шепнула:
– Немедленно уходи в убежище.
Та тихо пожала ей руку.
***
– Где ваша подруга? – спросил Марию за завтраком генерал.
– Она уехала, и ее не следует искать, – спокойно ответила Мария.
– Вы очень умная женщина! Я рад, что вас встретил, – тихо, чтобы не слышал Рональд, проговорил генерал, почтительно целуя ей руку.
ИРИНА
Ирина подождала, пока генерал и Мария войдут в дом, и тихонько сошла с крыльца. Стоящий у парадного входа часовой не обратил на нее внимания. Она не спеша обошла цветочную клумбу, постояла возле нее и, улучив момент, когда часовой повернулся к ней спиной, незаметно углубилась в боковую аллею парка. Зайдя за куст, она сняла туфли и обрызгала, как учил ее Павел, их подошвы из цилиндра. (Передавая ребенка Марии, она незаметно вытащила его из складок одеяла и спрятала в рукаве).
Центральные аллеи парка были ярко освещены фонарями. В боковых свет рассеивался. Прячась в тени развесистых деревьев, она быстро миновала центральную часть парка и вышла к озеру. Здесь фонари не горели, и можно было идти смело. Вскоре перед ней забелела мраморная фигура Дианы. Лаз обнаружился не сразу. Она вся исцарапалась о шипы роз, пока нашла его. Вход был прикрыт сухими ветками. Разобрав их, она обнаружила уходящую в землю почти вертикально дыру и осторожно спустилась в нее. Дыра была глубокая. Когда она достигла дна, ее голова едва выглядывала на поверхности. Ирина, как могла, сгребла ветки и закрыла отверстие. Присев на корточки, нашарила руками идущий под углом вниз подземный ход. Он был узкий, и приходилось ползти. Ход шел под уклон, затем выровнялся и стал немного шире. Теперь можно сесть и передохнуть. Сев, она оперлась руками о землю и почувствовала, что ее правая рука задела что-то гладкое. Протянув дальше руку, она обнаружила небольшой пластиковый мешок. В мешке лежали фонарик и небольшой пакет. Она разорвала его и понюхала. Это был хлеб и кусок сырокопченой колбасы.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});