Читать интересную книгу Слово — письмо — литература - Борис Дубин

329

См. в настоящем сборнике статью «Испытание на состоятельность: к социологической поэтике русского романа-боевика».

330

В целом советская эпоха знала два периода «расцвета» национально-исторического романа — 1930-е и 1970-е гг. (с некоторым временным «хвостом» дальнейших рутинизаторов). В дореволюционной России это были, соответственно, 1830-е гг. (собственно первоначальное оформление жанрового образца) и 1870-е гг. (с тем же рутинизаторским «хвостом» у того и другого периода).

331

Geertz С. Common sense as a cultural system // Geertz С. Local knowledge: Further essays in interpretive anthropology. L., 1991. P. 91–92.

*

Первоначальный вариант опубликован в: Мониторинг общественного мнения: Экономические и социальные перемены. 1998. № 4 С. 22–32. Для настоящего издания статья доработана.

333

Как показатели установок и вкусов «среднего человека» некоторые из этих данных уже рассматривались Ю. Левадой и Н. Зоркой. См.: Левада Ю. Индикаторы и парадигмы культуры в общественном мнении// Мониторинг общественного мнения: Экономические и социальные перемены. 1998. № 3. С. 7–12; Зоркая Н. Тенденции в чтении россиян в 90-е годы // Там же. С. 44–49.

334

Данные приведены и рассчитаны по: Российский статистический ежегодник. М., 1999. С. 231, 234–235.

335

Речь идет, конечно же, исключительно об интересе к художественным фильмам, транслируемым по телевизору или тиражируемым на видеокассетах (ср. данные о посещении кинотеатров в табл. 1).

336

Поскольку активистами в покупке и прокате видеокассет выступают мужчины 25–39-летнего возраста, мелодрама в суммарной структуре покупательских предпочтений заметно уступает не только боевикам, детективам, приключенческим фильмам, но и фантастике. См. данные вциомовского опроса покупателей кассет (1997) в статье: Ульянова М. Связующие звенья в системе распределения в киноотрасли: кино- и видеопрокат // Мониторинг общественного мнения: Экономические и социальные перемены. 1999. № 1. С. 54.

337

См.: Печать Российской Федерации в 1996 году. М., 1997. С. 12, 20 (все данные о печати, кроме особо оговоренных, далее приведены и рассчитаны по этому справочнику). По данным Ю. Майсурадзе, в 1997 г. 47 % названий и свыше трех четвертей тиража всех книг было выпущено частными издательствами. См.: Полиграфист и издатель. Спец. выпуск. 1998. Август. С. 45.

338

См.: Итоги. 1997. 18 ноября. С. 38. Добавлю, что параллельно массовизации книжного репертуара идет — хотя и гораздо более медленными темпами — децентрализация самой книгоиздательской сети. В 1996 г. в Москве выходило 55 % всех издаваемых в стране книг по названиям и 80 % — по тиражам: доля издаваемого другими городами, кроме столицы и Санкт-Петербурга, с 1986 г. выросла в полтора раза по названиям и вдвое — по тиражам (там же.).

339

Еще до радио, кино, телевидения и т. д. в качестве такой техники выступила фотография (как до нее самой — книгопечатание). Баталии по поводу книги («старых» и «новых» книг) задали образец культурной коллизии для всех последующих споров о месте новых коммуникативных техник в обществе и культуре — фотографии (в ее споре с живописью), кино (в столкновении с театром), телевидения (в соперничестве с кино), компьютера (как «угрозы» книге) и проч.

340

О проблеме успеха в отечественной культуре и общественном мнении последнего десятилетия см. статьи «Новая русская мечта и ее герои» и «Сюжет поражения» в настоящем сборнике, а также: Дубин Б. Успех по-русски // Мониторинг общественного мнения: Экономические и социальные перемены. 1998. № 5. С. 18–22.

341

Ср.: Гудков Л., Дубин Б. Интеллигенция: Заметки о литературно-политических иллюзиях. М.; Харьков, 1995. С. 24.

342

Едва ли не единственное исключение из этого правила — издательство «Наука», выпустившее в 1996 г. 430 книг (почти столько же, сколько «Просвещение»). Но их средний тираж — полторы тысячи экземпляров; средний тираж продукции университетских издательств по стране — 1100 (в принципе этот разрыв должен был, вероятно, быть более значительным, поскольку университетские издательства в советских и постсоветских условиях чаще всего переводят в книжную форму рутинную отчетную продукцию и учебные пособия соответствующих кафедр, тогда как «Наука» выносит научные идеи и концепции уже на общее, надгрупповое и даже междисциплинарное обсуждение, тиражирует авторитетное знание и т. д.).

343

Чтобы в этом убедиться, достаточно взглянуть на любой уличный книжный прилавок в столице или крупнейших городах страны. Сходный образ человека — семейного и отдыхающего — воспроизводит телереклама; социография подобного «виртуального» населения — насущная описательная задача эмпирической социологии.

344

В этом смысле установившийся в России за 1990-е «рынок» культурных образцов и благ — специфическое, «промежуточное» социальное образование. Он даже не сегментарен, а попросту фрагментирован и сочетает некоторые технические механизмы и демонстративно-символические признаки рыночного предложения и обмена с действием множества прежних, еще советских коменклатурных структур («закрытого» типа), а также давлением уже совсем недавних адаптивных социальных форм диктата и протекционизма со стороны финансовых «олигархов», нового культурного истеблишмента, новой «бюрократии культуры» и проч. Как будто бы охваченное им социальное пространство страны тем не менее не прозрачно для коммуникаций (это относится к сети книжного распространения, режиму вещания центрального телевидения на регионы, региональному распространению прессы федерального и столичного уровня и т. п.); все эти барьеры, соответственно, ограничивают хождение универсальных обменных эквивалентов (денег). Так складывается громоздкая, труднообозримая и малоэффективная конструкция сосуществующих участков и зон социального существования, живущих тем не менее в разных культурно-символических режимах. Об антропологических коррелятах такого «рынка» — раздвоенном, внутренне конфликтном постсоветском человеке с его привычками, смысловыми дефицитами, напряжениями, механизмами символического вытеснения и компенсации и т. п. см. ниже.

345

Перевод «сложной», не поточной литературы (а во многом и специализированной научной книги), требующий соответствующей квалификации, но и другого времени подготовки, типа издания, комментария и проч., жестко сдерживается сейчас финансовой политикой абсолютного большинства издательств (они, кстати, никак не бедны: средняя норма их прибыли, достигавшая в начале 1990-х гг. 100 %, составляет сегодня 25–30 %, при средних для западных фирм 3–5 %). Если не считать единичные издания, спонсируемые теми или иными фондами и программами, гонорарная ставка нынешнему переводчику составляет 600–800 рублей за авторский лист (около 20–25 долларов). См.: Итоги. 2000. 13 июня. С. 42. Легко подсчитать, что при подобных расценках для весьма скромного заработка в 200 долларов высококвалифицированный специалист должен переводить порядка 10 листов в месяц или 8–10 страниц ежедневно.

346

См.: Habermas J. The structural transformation of the public sphere. Cambridge (Mass.), 1989.

347

О телевидении в системе символов XX в. и в структуре коллективного образа России XX столетия см.: Дубин Б. Конец века // Мониторинг общественного мнения: Экономические и социальные перемены. 2000. № 4. С. 13–14.

348

См.: Дубин Б. Что такое массовая литература? // Ex libris НГ. 1997. № 19. 20 ноября. С. 8.

349

Соответствующий исторический материал более чем за полтора столетия от А. де Токвиля и Д. С. Милля до X. Ортеги-и-Гасета, Й. Хейзинги, Э. Шилза обстоятельно реконструирован в книге Сальвадора Хинера, см. ее английский перевод: Giner S. Mass society. L., 1976.

350

«Закрытый» характер власти, распределения и многих других отношений в обществе советского типа на «классической» фазе его существования при переходе социума к большей открытости порождает новые для данной системы феномены массовой политической, массовой религиозной, массовой потребительской культуры и др. Вероятно, можно даже говорить о смене, вытеснении мобилизационной модели массовости — другой, цивилизационной (в нашем случае — потребительской) или, точнее, об их наложении друг на друга, разрыве и напряжении между конкурирующими моделями и проч. На материале литературы аналогичный процесс и конфликт (здесь он представлен как столкновение «идеологии» и «цивилизации») описан в статье «Словесность классическая и массовая», см. ее в настоящем сборнике.