и Ивона открыли глаза, чтобы увидеть Иону такой, какой её видела слепая, — огнём жизни. Путеводной звездой. Вечно переменчивой и вечно постоянной энергией. Они могли видеть лишь силуэт девушки, сиявший и переливающийся, словно чистейший свет-камень.
Верховная вошла в собор, остальные попытались последовать за ней, но Карт и Лем остановили их. Лата вышла, понимая, что ей не следует стоять рядом с маро.
Несущая Свет подошла к лежащему на постаменте Рэну. Свечение усилилось и охватило маро. Внезапно оно начало словно впитываться в молодого человека. Совсем скоро он тоже стал лишь светящимся силуэтом. Но его форма была вся пронизана тёмно-красными, словно запёкшаяся кровь, трещинами, которые периодически пульсировали, становясь алыми. Их было бесчисленное множество.
Вокруг Рэна появилась прозрачная сфера, от которой, будто пуповина, к нему тянулась тонка переливающаяся нить. Вскоре тёмно-красная энергия начала перетекать по нити в сферу. Это продолжалось, пока вся сфера не стала похожа на тёмно-красную грозовую тучу с алыми молниями, скрывая лежавшего на постаменте маро от глаз.
Сфера начала передвигаться в сторону Верховной, и из неё появился Рэн, сияющий мягким зелёным светом, который иногда сменялся синим.
Кровавый шар окружил Иону, а затем за секунду впитался в неё. На миг на сверкающей фигуре Верховной появилось маленькое пятнышко, но тут же пропало, пересиленное чистым огнём жизни.
Всё закончилось так же быстро, как и началось. Только недавно перед ними был воплощённый свет, а сейчас стояла смертная девушка.
Наблюдавшие потеряли счёт времени, а потому не представляли, прошёл ли час, день, минута или секунда. Единственное, что они могли сказать, так это то, что всё закончилось. Звуки пропали вместе с сиянием.
Девушка встала на колени рядом с постаментом, на котором лежал Рэн, и взяла его за руку.
— Он вскоре очнётся, — сказала принцесса, и в её голосе до сих пор были слышны журчание хрустального ручья, шелест листвы и звон колокольчиков.
Ивона ринулась к маро, но Лата остановила её:
— Дайте им поговорить.
— Я… Хорошо, — ответила молодая чтица, нехотя отступая.
Иона снова заговорила.
— Лира, Лита, вы можете снять «остановку жизни».
— Как прикажете, — раздалось со стороны озера.
Прошло несколько мучительных минут, пока в тишине пещеры не раздался судорожный вздох.
Рэн пошевелился, разминая затёкшие мышцы, но тут же почувствовал, что кто-то держит его за руку, и резко открыл глаза, чтобы посмотреть на человека. Его глаза расширились, а дыхание перехватило от потрясения. Он тут же попытался вскочить, но Иона предугадала его действие: принцесса знала мар и маро слишком хорошо, — и положила вторую руку на его грудь, не давая ему подняться.
— Вам ещё не стоит так резко вставать, Рэн.
— Принцесса… — еле слышно прошептал он, подчиняясь её приказу и ложась обратно.
— Да. Я рада, что вы меня нашли, а теперь отдыхайте. Ваши подопечные тоже здесь и в безопасности.
— Вы…
— Я тоже в безопасности. Лата отнесёт вас в спальню.
— Я… — начал говорить молодой человек, но не смог закончить фразу. Ему не хватило смелости.
— Я знаю. Спите спокойно. Я буду рядом с вами.
Как только Иона сказала это, Рэн почувствовал, как то напряжение, что было с ним столько лет, будто исчезло, и он обмяк, погружаясь в безмятежный сон.
— Лата, отнеси его в спальню. Жрицы покажут путь. Я приду чуть позже, как только закончу объяснять всё девушке, которая заботилась о Рэне всё это время. Лем, иди с ними, проверь его состояние.
— Конечно, я так и собирался сделать.
Мар взяла Рэна на руки и осторожно понесла в сторону, которую ей указывали жрицы. Молодой врач последовал за ней.
Иона подошла к Ивоне:
— Спасибо, что защищали моего маро.
— Вашего маро? — испуганно спросила молодая чтица.
— Да, моего маро. Я — Иона Элитар Марту́ Иен Д’Элиндар Марину́.
Ивона, Карик и Аран, услышав это, не задумываясь, глубоко поклонились девушке.
— Не надо кланяться. Нам с вами придётся провести много времени вместе, и если каждый раз, завидев меня, вы будете склоняться в глубоком поклоне, то оно будет потрачено зря. Я понимаю, что привыкнуть будет непросто, но постарайтесь.
— Верховная, — дрожащим от волнения голосом сказал Карик, — я прошу Вас за свою сестру. Она потеряла голос и зрение, и я… Мы пришли сюда не только чтобы вылечить Вашего маро, но и чтобы вылечить мою сестру — Алиан Корран.
Иона подошла к Аран и закрыла глаза. Через пару минут она открыла их и сказала:
— Я не смогу вылечить и слепоту, и немоту. Только что-то одно. И скажу вам честно, нар Корран, кто-то без вашего ведома наложил на вас священную клятву, а вы сами того не зная, нарушили её. Это чудо, что вы не потеряли слух и осязание, но именно поэтому я и предполагаю, что вы не знали о клятве. Вы помните, как потеряли речь и зрение?
Женщина покачала головой.
— Так часто случается при нарушении клятвы — боль настолько велика, что человек не помнит того, что произошло. Я дам время для того, чтобы решить, что вы хотите вернуть. Подумайте хорошенько. К сожалению, если я уберу увечья, нанесённые вам, то вы рискуете потерять что-то другое. Пока мы не выясним, кто наложил на вас священную клятву, каковы были её условия и кто заставил вас её нарушить, я не смогу убрать все последствия. Но мы можем так никогда и не выяснить этого, поэтому принимайте решение, приняв за данность, что вы сможете вернуть только что-то одно. Подумайте о том, чем вы хотите заниматься, когда вернётесь к нормальной жизни. Вы — сформировавшаяся личность и, скорее всего, знаете, что или кого любите больше всего на свете. Мы проведём в храме не меньше месяца, возможно, всю зиму, так что у вас будет время. Попробуйте вспомнить свою жизнь до того, как с вами это случилось, и подумайте о том, какую жизнь вы хотите после того, как всё закончится, возможно, это поможет принять решение. Скажу сразу: я смогу убрать шрамы на шее — они никак не связаны с клятвой. И часть шрамов на лице. Подумайте ещё и о том, хотите ли вы, чтобы я сделала это сейчас. Чего вы больше боитесь: быть узнанной или своих шрамов? Как решите — приходите ко мне. Помните, пока Рэн восстанавливается, у вас есть время.
— Спасибо, Верховная, — молодой человек склонился ещё ниже.
— У вас хороший брат.
Иона снова повернулась к Ивоне:
— Прошу вас, поднимитесь, мне неудобно разговаривать с вами, когда вы кланяетесь. Семья Корранов — мои подданные, поэтому их реакция понятна, но вы не являетесь жительницей