в эти годы в высокоразвитых странах. Увеличился и возврат из-за рубежа национальных капиталов, вывезенных туда в неблагоприятные 80-е годы.
Важнейшей заботой правительств стран Латинской Америки был поиск решения проблемы внешней задолженности. Они добивались от кредиторов снижения и стабилизации уровня процентов, предоставления новых долгосрочных займов на льготных условиях для выплаты просроченной задолженности, безвозмездного списания части долга, временной приостановки выплат («мораторий»), ограничения их определенной долей доходов от экспорта. Гигантски выросшие размеры внешнего долга, практическая невозможность его выплаты латиноамериканскими странами, потенциальные непредвиденные осложнения для всего мирового хозяйства заставили развитые государства и международные финансовые организации искать компромиссные решения, которые бы смягчили ситуацию. В марте 1989 г, министр финансов США Н. Брейди предложил план, предполагавший списание части долгов и сокращение выплат по процентам. Международные финансовые организации должны были предоставить средства странам-должникам для выкупа части долгов у кредиторов по ценам ниже их номинальной стоимости. В целом план Брейди позволял снизить задолженность стран региона на 20% и уменьшить ежегодные выплаты по процентам. В свою очередь, ведущие банки мира декларировали готовность ввести льготные условия для стран-должников на получение новых займов и кредитов. Эти предложения предназначались прежде всего для государств, добившихся определенной финансовой стабильности и платежеспособности. В 1989–1990 гг. ими воспользовались Мексика, Коста-Рика, Венесуэла, Уругвай. В результате их внешний долг и ежегодные выплаты несколько сократились. Частичных уступок добились и некоторые другие страны. Для выплат по внешней задолженности использовалась выручка от приватизации. Это не решало проблему, но смягчило ее остроту. Во всяком случае, несмотря на возросший приток извне новых займов и кредитов, общая сумма внешнего долга государств Латинской Америки в конце 80-х – начале 90-х годов росла медленно. В конце 1994 г. она составляла около 500 млрд. долл. С 1991 г. приток новых капиталов превысил их отток. Это тоже способствовало финансовой стабилизации и оживлению деловой активности.
Но сама проблема внешней задолженности снята не была и продолжала отягощать финансы и экономику латиноамериканских государств весомым грузом: выплаты по ней в целом по региону достигали 30 млрд. долл. в год, а в 1992 г. превысили 57 млрд. Внешняя задолженность стран региона, их потребность во внешнем финансировании использовались и как средство давления на их правительства со стороны международных финансовых центров в пользу проведения социально-экономического курса, который отвечал интересам транснациональных корпораций ведущих мировых держав. Предоставление новых займов и кредитов, льгот и отсрочек в выплате задолженности, сокращение ее сумм обусловливалось приватизацией государственных предприятий, открывавшей путь иностранным компаниям к их приобретению, и «либерализацией» экономики и внешней торговли, что создавало благоприятные условия для дальнейшей экспансии ТНК и завоевания ими ведущих позиций на внутреннем рынке латиноамериканских республик. Жесткая социальная политика позволяла филиалам ТНК повышать норму прибыли за счет снижения издержек на оплату труда и социальные расходы, ограничивать права трудящихся на своих предприятиях.
Выбор подобной политики латиноамериканскими правительствами был в значительной степени вынужденным, навязанным извне как наиболее предпочтительный для мировых экономических центров путь интеграции Латинской Америки в мирохозяйственный комплекс, в котором доминировали ТНК ведущих мировых держав. Явное же противодействие такому ходу событий, замыкание на национализме и протекционизме обрекло бы страны Латинской Америки на самоизоляцию от мирового экономического и научно-технического прогресса. Найти промежуточные альтернативные варианты, которые бы обеспечили оптимальное для латиноамериканских стран сочетание собственных национальных интересов с потребностями и реальными условиями мирового развития, как и сочетание модернизации производства с социальным прогрессом, было чрезвычайно сложно.
Добиваясь свободного доступа своих товаров на рынки латиноамериканских государств, США и страны Западной Европы одновременно в начале 90-х годов в ряде случаев усиливали ограничительные барьеры на пути латиноамериканской продукции на собственный рынок. Так произошло в 1993 г. с экспортом бананов из Латинской Америки в страны Европейского сообщества. Лидеры латиноамериканских республик подвергли резкой критике подобную политику как проявление дискриминации и неравноправия.
Успехи в экономических показателях в начале 90-х годов за редкими исключениями (Чили) сочетались с продолжавшимся снижением уровня жизни основных групп населения, за счет чего прежде всего они и были достигнуты. Выгоду от реформ и возобновившегося экономического роста получила главным образом имущая верхушка господствующих классов. Меры жесткой экономии привели к свертыванию социальных расходов, сокращению реальной заработной платы, массовым увольнениям, росту бедности и нищеты. Доход на душу населения в регионе с 1981 по 1991 г. упал на 20–30%, минимум заработной платы снизился гораздо больше. Официально учтенных безработных в 1992 г. насчитывалось до 7–10% от экономически активного населения. Их количество было бы намного большим, если бы не чрезвычайно разбухший сектор «неформальной экономики». В мелкое кустарное производство, уличную торговлю, мелкие услуги было вовлечено от четверти до половины и более экономически активного населения. К концу 1992 г. ниже черты бедности проживало 46% из 442-миллионного населения Латинской Америки. Доходы 20% богатейших и 20% беднейших граждан в Латинской Америке различались в 19 раз, в то время как в индустриально развитых странах мира – в 6 раз.
В латиноамериканском обществе усилилась критика такого варианта развития, при котором большая часть населения отстранялась от плодов модернизации и экономического развития и обострялись социальные проблемы. Латиноамериканский парламент в апреле 1992 г. высказался за пересмотр критериев МВФ и Всемирного банка в определении экономической политики, которая явилась причиной «обнищания населения, социальной напряженности и нестабильности политических институтов». Со стороны католической церкви стали раздаваться упреки в пренебрежении властей к страданиям наиболее бедных, в том, что человек приносится в жертву ради реформ, имеющих сугубо технократический характер, выдвигались требования переориентации реформ на гуманистические цели.
О необходимости усилить внимание к социальным проблемам в процессе экономических реформ, придать самим реформам социальную направленность, без чего они не увенчаются успехом, заговорили многие государственные лидеры Латинской Америки (К. Салинас де Гортари, П. Эйлвин и др.), руководители Межамериканского банка развития, ЭКЛАК и других влиятельных организаций. Противоречивые последствия осуществления политики модернизации, ее негативные социальные результаты очень скоро привели к обострению политической обстановки в тех странах, где это проявилось в наибольшей степени (Перу, Бразилия, Венесуэла и др.).
Серьезнейшей проблемой латиноамериканского общества стала коррупция, пронизавшая практически все звенья государственной администрации.
Новой проблемой для континента стала растущая угроза разрушения окружающей среды. Это проявилось и в Латинской Америке в загрязнении атмосферы, воды, почвы, в истреблении лесов, особенно в бассейне Амазонки, тропические джунгли которого являются крупнейшей «фабрикой кислорода» на планете, в нарушении стабильности климата. В начале 90-х годов экологический кризис впервые привлек серьезное внимание не только общественности, но и правительственных сфер в странах региона. В июне 1991 г. была создана специальная комиссия ОАГ по охране окружающей среды. В Колумбии (август 1991 г.) и Бразилии (октябрь 1992 г.) образованы министерства по делам окружающей