— Джинни… Прости меня…
— Поздно, Гарри. Я не держу на тебя больше зла. Я отомстила. Теперь я принадлежу милорду.
— НЕТ, ДЖИННИ, НЕТ! — закричал парень, кидаясь к ее ногам на колени — Генри ловко и вовремя убрал невидимую защитную стену. — Прости меня, Джинни! Прости меня! Уйди от него! Он — чудовище! Он воспользовался твоей неопытностью, твоей болью! Он затуманил твой разум! Я спасу тебя! Только не говори так, не возвращайся к нему!
— Тебя патологически тянет кого‑то спасать, Гарри, — с горькой улыбкой сказала девушка. — Ты нашел во мне, наконец‑то, что‑то для себя интересное. Теперь меня можно спасать. — Она присела на корточки и посмотрела ему в глаза. — А меня не нужно спасать, Гарри. Меня не нужно было спасать, меня просто нужно было любить. Или отпустить с миром. Но ты так хотел меня спасать, что пришлось во имя этого пожертвовать моей жизнью, разрушить ее — и теперь ты можешь спасать меня. Только уже нечего спасать. Ты перестарался. Уже не стоит! — Она выпрямилась. — Я, может быть, сегодня впервые за долгое время была счастлива. Я сейчас счастлива, Гарри! От чего ты хочешь меня спасать? От счастья? От свободы?
— Это не свобода, Джинни! — взмолился он. — Тебя обманули!
— Да, меня обманули. Меня обманул некий паренек по имени Гарри Поттер. Он очень жестоко обманул меня…
— Джинни, Джинни! Милая Джинни! Послушай меня! Прости меня. Я сделаю всё, чтобы спасти тебя. Только помоги мне.
— Это я‑то должна помогать тебе? А что будет, когда ты меня спасешь? Я должна буду сидеть и мучаться угрызениями совести в твоей скромной лачужке, прятаться от мира, пока ты опять забудешь обо мне — ведь я буду уже спасена, а значит, потеряю для тебя всякий интерес, — и ждать, пока ты будешь слепо уничтожать всё, чего не понимаешь и понять не можешь?
— Джинни, не говори так! Я люблю тебя!
— МОЛЧИ! — внезапно сорвалась она. — НИКОГДА! НИКОГДА!!! — вопль Джинни эхом прокатился по каменным сводам и перешел в быстрый, пылающий шепот: — Никогда не говори мне о своей любви. Никогда и никому не говори о своей любви! Ты не умеешь любить. Ты умеешь только спасать. Прошу тебя на прощание, не убивай душу в какой‑нибудь другой глупенькой девочке. Не доводи ее до того, чтобы ее нужно было спасать. Просто не приближайся к людям! Ты — самое страшное чудовище! Это твое имя нельзя называть. Ты мальчик, который выжил, чтобы уничтожать. Если бы твоя мать знала это шестнадцать лет назад, она не заложила бы свою жизнь в основе надгробного памятника стольким людям. Стольким душам. Пойдемте, Гермиона, профессор Саузвильт. Мы уже на целый час опаздываем на Выпускной бал.
— Джинни!
— Прощай, Тот–Кого–Я-Не–Хочу–Называть! Ты всё же сделал в итоге для меня нечто очень хорошее. — Он поднял на нее заплаканное лицо, озаренное призраком надежды. — Ты привел меня к милорду. И сегодня я счастлива!
* * *
Гермиона была потрясена до глубины души. Она всегда уважала и любила Джинни, но она никогда не подозревала в ней такой глубины чувств, такого омута боли и такой спокойной и жестокой решимости. Они не проронили ни слова, пока поднимались из подземелий, где оставили Гарри и Рона, в праздничный Большой зал. Только Генри всю дорогу сжимал ее руку и выпустил только возле Мраморной лестницы.
Джинни шла впереди. Она надела свои высокие черные перчатки и у ближайшего зеркала, где Гермиона вернула рукава своей мантии в первоначальное состояние, поправила праздничный наряд. Теперь, в Большом зале, младшая Уизли искала глазами своего когтевранца, перед которым должна была извиниться за опоздание.
Гермионе пришлось отвечать на массу вопросов друзей о том, куда они пропали. К ней даже подошла взволнованная МакГонагалл и спросила, не стряслось ли чего и где Гарри с Роном.
— Гарри и Рон строят планы на будущее, — сообщила молодая девушка. — Возможно, они выйдут позднее. Вы же знаете Гарри.
— Да, конечно, — успокоенно кивнула МакГонагалл. — А я уже невесть что стала думать.
— Всё в порядке, профессор. Я… Я хотела сказать вам спасибо. За всё, что вы дали мне и этой школе. Я никогда вас не забуду. Как бы вы ни думали обо мне впоследствии, знайте, что я безмерно уважаю вас и безмерно вам благодарна.
— Что вы такое говорите, мисс Грэйнджер? — удивилась пожилая женщина. — Вы как будто прощаетесь.
— Но я действительно прощаюсь, — печально улыбнулась Гермиона. — С вами и со школой. Навсегда.
— Но мы с вами еще будем видеться!
— Не знаю, профессор… Сейчас жизнь так сложна и непредсказуема… Просто я хотела, чтобы вы знали — что бы ни случилось, я всегда буду помнить вас. И думать о вас с признательностью.
— О Великий Мерлин, моя девочка! Что такое задумал мистер Поттер, что вы ведете такие речи?!
— Не переживайте, профессор. Гарри здесь совершенно ни при чем. Просто я хочу после выпуска на время вернуться к родителям. А потом — отправиться путешествовать и изучать древности. Я не хочу проводить свою жизнь в бесконечной охоте на Темного Лорда. Простите меня за всё.
— Моя милая! Что вы! Мне не за что вас прощать! Я не виню вас! И я поговорю с мистером Поттером, наверное, это он напустил на вас меланхолию. Я совершенно согласна с вашим решением. Вы еще слишком молоды для того, чтобы воевать. И я безмерно поддерживаю вас.
— Это вам сейчас так кажется, профессор МакГонагалл, — горько усмехнулась девушка. — Но всё равно, спасибо. Я пойду. Хочу отдаться в этот вечер школе. В последний раз.
МакГонагалл проводила ее умиленным, полным слез взглядом. У нее болела душа за этого ребенка. За всех этих детей, за весь магический мир…
* * *
Гарри появился в Большом зале около трех часов ночи. Одного взгляда на него Гермионе было достаточно для того, чтобы понять — он мертвецки пьян. Рона не было видно. Гермиона издали следила за Гарри, боясь, что он устроит разборку прямо тут и могут начаться проблемы. Но опасалась она, в сущности, зря — Гарри был в том состоянии, в котором его словам никто бы не поверил, даже если бы он стал говорить куда менее невероятные вещи. Впрочем, он почти ничего и не говорил.
Джинни с отвращением отошла, когда он попытался приблизиться, и упорхнула в сад под руку с Терри Бутом. А около пяти часов и Гермиона с Генри тихонько затерялись в опустевшем, с отбытием основной массы учеников, замке. Девушка встретила рассвет в объятиях возлюбленного.
В девичьи спальни Гриффиндора она вернулась только к десяти утра — переодеться в дорогу и собрать багаж. Но последнее уже любезно сделали за нее школьные эльфы. Комната без вещей смотрелась сиротливо и грустно. Так пусто и печально.
К ней заглянула Джинни, она была бодра и весела. Никаких тревожных вестей от школьного начальства не поступило. Впрочем, Гарри с Роном не было в башне. Хотя теперь это было уже неважно.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});