– О, Энн, – прошептала Кэрис, – он этого не сделает. Ты ведь слышала, как он говорил твоему отцу, что пальцем до тебя не дотронется.
– Ты хочешь сказать, что он тоже считает меня чудовищем?
– Энн! – Кэрис вздохнула. Она хотела посоветовать девушке идти домой, пока никто не заметил ее отсутствия, но вместо этого произнесла:
– Пойдем со мной на чердак.
В следующую минуту Кэрис пожалела о своем предложении, подумав, что Энн не сможет взобраться по лестнице, но девушка не отказалась и с трудом, хотя и не с таким уж большим, забралась на чердак. Кэрис зажгла две свечи, потом повернулась, чтобы предложить Энн присесть вместе с ней на тюфяк, где спала, и замерла с открытым ртом. Она больше не видела несоответствия между лицом и детским телом. Поверх желтой рубашки Энн надела ярко-красный сарафан, плотно облегающий ее фигуру, которая оказалась гораздо более развитой, чем предполагала Кэрис.
– Клянусь Пресвятой Богородицей, – только и смогла вымолвить Кэрис. – Дери, конечно, сдержал бы слово, данное твоему отцу, но это было бы для него совсем непросто. Энн, ты такая красивая. Думаю, твой отец сумасшедший. Мне кажется, любой мужчина, который увидел бы тебя сейчас, с радостью принял и любил бы тебя с такой страстью и нежностью, о которой мечтает каждая женщина.
– До тех пор, пока я не родила бы ему ребенка-урода, – возразила Энн.
Кэрис не знала, что ответить на это. Ей было известно: женщины-карлицы, жившие среди артистов, иногда рожали детей-карликов, еще более уродливых, чем их родители. Но иногда дети карликов ничем не отличались от нормальных детей. Среди артистов это не имело особого значения, ребенка-карлика принимали с радостью. Но обычного человека, горожанина, вряд ли это обрадовало бы.
– Я никогда не выйду замуж, – продолжала Энн, – так неужели я не права и в том, что хочу узнать мужчину? А Дери не похож на большинство... тех, кого я видела. Он умный. И добрый. Его лицо... Я никогда не забуду его, никогда. Отец убьет меня, если узнает, что я хотела сделать. Больше всего на свете он боится, что у него будет внук-урод, из-за которого нашу семью будут считать проклятой. Но мне все равно. Когда Дери вернется? – девушка подошла к Кэрис и взяла ее за руку. – Он ведь вернется, правда?
– Я… я не знаю, – ответила Кэрис. – Он, конечно, вернется, если сможет, но...
– Что ты имеешь в виду под этим «если сможет»? – закричала Энн. – Ты считаешь, что желаешь мне добра, не говоря прямо, что Дери не хочет иметь дело с женщиной-карлицей.
– Успокойся, дурочка, – сердито сказала Кэрис. – Ты слишком много думаешь о себе. Ты – не центр вселенной. У Дери есть гораздо более важные дела, чем думать о какой-то девчонке, – тут к Кэрис вернулись все ее страхи, и подбородок девушки задрожал. – Дери и моему Телору грозит смертельная опасность. Они могут не выйти из всего этого живыми, а ты думаешь только о своих ущемленных чувствах.
– Я не знала, – прошептала Энн. – О да, ты ведь говорила, что у Телора какие-то дела с лордом Уильямом, но... Неужели мы ничем не сможем им помочь?
Кэрис уставилась на Энн, лишившись на какой-то миг дара речи. Этот вопрос был самым последним, какой она могла ожидать. Горестный крик, обещание молиться, зажигать свечи... Но желание помочь? Какую помощь имела в виду Энн? И Кэрис задала этот вопрос вслух.
– Как я могу говорить, не зная об опасности, которая им угрожает? – ответила Энн. – Я не очень сильная, но никто не заметит ребенка, бегающего с поручениями или просто болтающегося то тут, то там, маленькую девочку, баюкающую свою тряпичную куклу в углу. И я знаю ядовитые растения. Отведи меня на кухню, и я заставлю всех вспомнить обо мне – я сумею уложить целое поместье и убью многих.
Ярость на лице девушки, когда она говорила эти слова, заставила Кэрис задрожать, но дрожь быстро прошла. В голове ее зрел план, и возникал он так отчетливо и так быстро, что Кэрис невольно глянула через плечо. Луна переместилась, и все чердачное окно было залито серебристым светом. Но для осуществления плана Кэрис был необходим ответ на один вопрос.
– Энн, Телора и Дери нет в Леглейде, – сказала Кэрис. – И чтобы помочь им, тебе придется уехать со мной. Я уверена, тебя сурово накажут. Ты должна хорошо подумать...
Энн вздрогнула, а потом засмеялась.
– Мне не нужно думать, папа просто-напросто побьет меня, запрет наверху и оставит на какое-то время без обеда, но зато я увижу что-то другое, кроме этой харчевни, и сделаю больше, чем простое помешивание в котле. Да, я поеду с тобой, но где они?
Усадив Энн на тюфяки, Кэрис рассказала девушке все, что знала сама. Когда ее рассказ подходил к концу, с улицы послышался топот многих ног и скрип колес повозок. Кэрис подбежала к окну и, высунувшись как можно дальше, успела увидеть, как через перекресток, где их улица соединялась с главной, в сторону западных ворот города направляется группа воинов.
– Если ты все еще хочешь остаться со мной, – сказала Кэрис, – мы должны поспешить. Войска выходят из города, и я уверена, что те, кто будет следовать за ними, не вызовут подозрения. Я нагружу тюками двух наших лошадей, и, думаю, охранники у ворот пропустят нас без лишних вопросов.
– Да, – подтвердила Энн. – Они не обязаны останавливать тех, кто покидает город, если, конечно, не произошло ограбление или какое-то другое происшествие. Но я не умею ездить верхом и... и не думаю, что смогу угнаться за твоими шагами. Я буду, конечно, стараться идти как можно быстрее...
Кэрис была тронута отчаянной решимостью девушки и сжала ее руку.
– Ты сядешь позади меня и будешь крепко держаться, а я привяжу тебя к седлу, чтобы ты не упала, даже когда твои руки устанут. Будет страшно... Я перепугалась до смерти, когда Телор в первый раз посадил меня на свою лошадь, но ничего по-настоящему опасного в этом нет. Я надеюсь, что в том плане, который я придумала, тебе ничего не будет угрожать, но давай начнем собирать тюки, если ты все еще не передумала ехать со мной и не боишься испытать на себе ярость отца. Если ты сейчас убежишь домой, то ничего умнее этого сделать нельзя, я же не подумаю о тебе плохо, клянусь.
Энн ничего не ответила, она просто поднялась и стащила с тюфяков одеяла. В одно из них Кэрис завернула старую арфу Телора, подумав о том, что же произошло с лютней. Потом одежду, кольчугу Телора, пояс, шлем и все остальные вещи девушки увязали в другое одеяло, оставив лишь несколько полосок ткани от платья Кэрис для выступлений, чтобы привязать Энн. Кэрис остановилась и сказала:
– Энн! Ты ведь не можешь ехать верхом в таком виде. Черт побери, что другое ты можешь надеть?
– В кухне у меня на всякий случай есть старое платье, – ответила девушка. – Помоги мне раздеться.