Читать интересную книгу Катарсис. Том 1 - Василий Головачёв

Впервые Панкрат вспылил, когда в одно из воскресений конца августа, взяв с собой семью в полном составе, отправился ранним утром на лодке деда Харитона на рыбалку.

Они доплыли до острова Кличен, который многие называли Клично и даже Ключно (от слова ключ), расположенного в трех километрах от набережной Осташкова, разбили на его южном берегу, в маленькой бухточке, палатку, но отдохнуть, насладиться красотой, чистотой и тишиной природы не успели. Только Панкрат закинул удочки с высокого бережка, поросшего травой, с удовольствием показывая снасти пятилетнему Антону, как вдруг послышался звук мотора, из-за юго-восточной оконечности острова вывернулся быстроходный катер и пристал к берегу рядом с рыбаками. На его борту находилось трое мужчин в ветровках, двое молодых и один постарше. Их лица и взгляды были неприятны, и Панкрат насторожился, внутренне собрался, хотя виду не подал: ничего противозаконного, по его мнению, он не делал.

— Эй, рыбачки, — окликнул его молодой мужик с буйной шевелюрой и «боксерским» перебитым носом, — собирай свои манатки и ухалевай отсюда, здесь останавливаться и ловить рыбу запрещено.

— Кем? — хладнокровно спросил Панкрат, делая успокаивающий жест Лиде.

— Запрещено, и все. Давай, не кобызись, залезай в свое корыто, и побыстрей, нам некогда.

— Документ покажи, — тем же тоном сказал Панкрат. — Что здесь запрещено останавливаться.

— Какой документ? — удивился второй парень, со шрамом на щеке и слегка косящими глазами. — Ты чо, русского языка не понимаешь? Сказано — выметайся, значит, выметайся.

— Панкрат, — тихо позвала его Лида, — давай уедем.

Но в душе Воробьева уже родился протест, хамов он терпеть не мог, а поскольку никакого криминала в своих действиях не видел, то и вел себя соответственно.

— Ребята, я не первый год живу на свете. Или показывайте документ, запрещающий здесь ловить рыбку и останавливаться на отдых, или плывите мимо.

Пассажиры катера переглянулись.

— Не понимает, — сказал «боксер».

— Придется показать документ, — отозвался его косоглазый спутник со шрамом, и они заржали.

— Полегче, — проворчал третий мужчина, в вязаной шапочке. — Загрузите их в лодку, и пусть плывут.

— Возьми детей и быстро к лодке, — сказал Панкрат Лиде, так, чтобы не было слышно с катера. — Там под одеялом на дне…

— Я знаю, — поняла Лида, хватая Антона и Настю за руки.

Панкрат взял с собой на всякий случай помповое ружье, и она это видела.

Мужики вылезли на берег, разминаясь, двинулись к Панкрату, и по их движениям и позам он понял, что они вооружены. Дело приобретало нежелательный оборот, к тому же сильно сковывало инициативу присутствие жены и детей, но и отступать не хотелось. Причин, по которым эти пришельцы пытались выгнать рыбаков с острова, Панкрат не видел. Если бы его попросили вежливо, он скорее всего согласился бы и отвез семью на берег, повыше Осташкова, теперь же его отношение к гостям изменилось.

— Так чо ты хотел? — подошел ближе буйноволосый «боксер», демонстративно потирая кулак. — Документ? — Он сделал ударение на слоге «ку». — Вот тебе документ. — Он выхватил из-под куртки пистолет, вернее, револьвер (отечественный «кобальт» калибра 9 миллиметров). — Ну как, нравится?

— Нравится, — кивнул Воробьев и прыгнул к парню, явно не ожидавшему нападения.

Револьвер взмыл в воздух, точно подбитый снизу «пиковым валетом» — так назывался удар по запястью ребром ладони сверху вниз и одновременно удар коленом по кулаку с оружием снизу вверх, — а «боксер», крутанувшись вокруг оси, потерял равновесие и свалился с берега в воду.

— Ах ты, б…! — с изумлением выматерился второй молодой человек. — Совсем оборзел?! — Он медленно потянул из кармана ветровки рукоять пистолета, но воспользоваться им не успел.

Со стороны лодки раздался выстрел, в ствол ближайшей сосны звучно шлепнулся заряд дроби. Парень вздрогнул, от неожиданности выпуская пистолет. Панкрат обернулся.

Возле лодки стояла Лида и целилась в парня из помпового ружья. В ту же секунду, заметив движение третьего гостя, — быстро ориентируется, гаденыш! — Панкрат нырнул вниз, подхватил лежащий в траве револьвер и, еще не встав на ноги, выстрелил в борт катера.

— Сидеть!

Пожилой мужчина в шапочке замер.

— Руки!

Пожилой вытащил руку из-под мышки, где у него в кобуре, очевидно, был спрятан пистолет. Панкрат попятился к своей лодке, держа катер под дулом револьвера, взял у побледневшей, но решительно настроенной жены ружье, направил ствол на парня со шрамом:

— В катер!

Тот, ошеломленный неожиданным финалом сцены, закрыл рот и повиновался без слов. Не стал ждать приглашения и вымокший «боксер».

— Убирайтесь!

— Ты понимаешь?.. — начал было косоглазый.

— Заткнись! — оборвал его мужчина в шапочке, внимательно разглядывающий Воробьева. — Пушку-то верни, малый.

Панкрат разрядил револьвер, молча бросил его в катер.

— Мы тебя найдем, — пообещал пожилой.

Панкрат потемнел.

— Я постараюсь найти вас сам. Человек я мирный, но всегда готов ответить соответственно. Если со мной разговаривают уважительно, я понимаю, если с помощью кулака и пули, я сатанею. Этот остров не является чьей-то частной собственностью, а если является — предъявите подтверждение. Мы бы тут же ушли.

— Откуда ты такой взялся, законник? — усмехнулся пожилой.

— Специально выписали, чтобы отрезвлять таких, как вы, — усмехнулся в ответ Панкрат.

Катер затарахтел мотором, сдал назад, развернулся и ушел за мыс. Лида и Панкрат смотрели на озеро и прислушивались к затихающему треску, пока не стало тихо. Глянули друг на друга, на детей, которые, весело лепеча, как ни в чем не бывало возились в лодке. Выстрел их ничуть не испугал.

— Кто это был? — тихо спросила Лида.

— Фиг их знает! — покачал головой Панкрат. — Вероятнее всего, местные рэкетиры, контролирующие туристский бизнес. Я тебе рассказывал случай с директором турбазы.

— Поехали домой.

Панкрат обнял жену, поцеловал в нос.

— Они больше не сунутся. Где ты научилась стрелять?

— Или я не в лесах родилась? — через силу улыбнулась женщина. — Еще среди моих детских игрушек были патроны и гранаты, найденные на местах боев и разряженные отцом.

— Воин ты мой курносый…

Полноценного отдыха в тот день так и не получилось. Лида боялась за детей, и через час они уплыли с острова на западный берег Селигера, за Америку, как называли северный «деревянный» район Осташкова, где стоял и дом Воробьевых.

Второй раз чашу терпения Воробьева переполнили слезы старушки на центральном городском рынке.

Он с Лидой приехал туда пораньше, чтобы купить овощей, картофеля и фруктов для детей, и сразу обратил внимание на двух нагловатого вида парней, обходивших торговые ряды. Они подходили к продавцам, что-то говорили, и те торопливо совали парням какие-то свертки и деньги. Панкрат понял, что это представители «хозяина», контролирующего рынок, которые собирают дань со всех торгующих, невзирая на их пол, возраст, а также на вид продукции. В принципе, ничего диковинного в этом не было. Воробьев отлично знал, что практически все рынки во всех городах России поделены между мафиозными группировками, и вмешиваться в «работу» сборщиков дани не собирался, однако его взгляд вдруг зацепился за лицо старушки в крайнем ряду, и у Панкрата екнуло сердце. Старушка была седая, сморщенная, сухонькая и маленькая, про таких говорят — божий одуванчик, и по ее лицу непрерывно текли слезы. Панкрат посмотрел в ее выцветшие прозрачно-голубоватые глаза и прочитал в них такую тоску и безнадежную покорность судьбе, что невольно подошел.

— Что случилось, бабушка? — участливо спросил он, оглядывая ее старенькое платьице, такой же платок и нехитрый товар — литровую банку брусники.

Старушка продолжала глядеть перед собой, словно не услышала вопроса. Только достала платок и промокнула глаза.

— Да ничего не случилось, — понизив голос, проговорила женщина помоложе, продающая яблоки и сливы, возле которой и пристроилась старушка. — Вон, вишь двух лоботрясов? Хошь торговать — плати десять рубликов за место. А есть навар, нет навара, их не интересует. Она-от продала две банки, и что опосля останется? Я им — бабку пожалейте, не трогайте, а они… — торговка махнула рукой.

Панкрат еще раз заглянул в глаза старушки, проглотил ком в горле, сказал Лиде: постой здесь, — и догнал сборщиков.

— Эй, уроды, — окликнул он их в спины.

«Уроды» оглянулись.

— Верните бабке червонец, побойтесь бога. Вы не обеднеете, а ей эта десятка на вес золота.

Парни переглянулись, обменялись ухмылками.

— Ты чего, мужик? — сказал один из них, картинно поиграв бицепсами. — С утра нажрался, что ли? Иди отсюда, пока ноги целы!