– Я представила… – подавила неприличный смешок Арлетта. – Только не светильник… Однокорытники моего сына умудрились прицепить вот на этот самый крюк… часть туалета тогдашнего капитана. Свин, как его заслуженно называли, впал в ярость и устроил внизу дикую пляску.
– Не проще ли было опустить крюк? – мимоходом удивился его высокопреосвященство, выискивая на потолке следы былых времен.
– Капитан Арамона не желал ждать, – живо объяснил мэтр Шабли, – а замок двери на малый чердак залили смолой…
– Не только на чердак, – хохотнул комендант. – Конюшням и подвалам тоже досталось. Служебные открыли, а те, что под фехтовальным залом и старым флигелем, так и стоят.
– Под фехтовальным залом? – встрепенулся Левий. – Сударыня, я боюсь поверить, но речь идет о затопленном храме. Он размещался под главным храмом и служил усыпальницей настоятелей. Эти подвалы – ровесники Кабитэлы! Вряд ли они в лучшем состоянии, чем трапезная, но сами своды… Комендант, мы можем туда попасть?
– К сожалению, без капеллана… А! – Сэц-Пуэн махнул рукой, как мальчишка и кавалерист. – Сейчас здесь хозяин я, а замóк можно и высадить.
2
От ключа, даже не пропади он вместе с лаикским капелланом, толку не было бы никакого. Замочная скважина была забита какой-то дрянью, очень может быть, застывшей смолой – Арлетта в истинно мужских вещах не разбиралась. Некогда столь впечатливший Арно граф Медуза пакостил даже там, где его трудов не могли оценить, а может, у него случился излишек смолы?
Осматривать допотопные подземелья графиню не тянуло, но Левий дрожал, будто вставшая на след гончая, а Сэц-Пуэн рвался услужить, так что Арлетта смирилась с неизбежным – гробницы так гробницы. Дверь открывалась наружу, пришлось выламывать замок. Несший факел слуга напоминал голодную мышь и для подобного подвига не годился, но кардинальские молодцы управились в два счета – подвалы Лаик отнюдь не являлись крепостными казематами.
Осела пыль, и его высокопреосвященство, сам напоминавший знак неведомого ордена, с факелом в руке устремился в вожделенную нору. Арлетта, не дожидаясь галантности, оперлась о руку подвернувшегося Пьетро и полезла следом. Вопреки ожиданиям внутри не было ни сыро, ни затхло. Стояла прохладная сдержанная тишина. Семиугольный черный стол уцелел, хоть и лишился положенных ему скамьи и каменного пламени; никто не тронул ни выступавшего из своей ниши Танкреда, ни его сову.
– Покой озарений, – объяснил Левий. – Удивительно приятный, но пропорции не выдержаны. И этот стол… Обратите внимание, сударыня, он составляет одно целое с полом.
– В самом деле. – Арлетта коснулась блестящей поверхности, которой полагалось быть либо пыльной, либо мокрой. – Нескругленные углы, колодец или камень посередине… Танкредианцы воспользовались гальтарским святилищем?
– Вы хорошо осведомлены.
– Почему бы и нет? В Талиге древности никому не мешали.
– Вернее сказать, в Талиге до недавнего времени никому не мешала Гальтара. С Талигойей, при всех ее древностях, Франциск Оллар расправился очень умело.
– Талигойе повезло, – сощурилась Арлетта. – Не будь Оллара, с ней расправился бы Агарис, хотя… Если все, что тебе остается, – это выбор меж ядом и сталью, ты уже мертв, и ты прикончил себя сам. Раньше. Собственной глупостью.
– Вольный перевод из Лахузы? Браво, сударыня.
– Очень вольный. Мудрец, как вы помните, вразумлял осужденного преступника, излишне долго, на мой взгляд, а мы говорим о королевстве. Талигойя подыхала, Оллар и Агарис столкнулись почти над падалью.
– Вы очень добры.
– Разве?
– Вы не напомнили вашему покорному слуге, что Агарис тоже прикончил сам себя, хотя так оно и есть. Эсператизму нужен свой Победитель Дракона, но не пройти ли нам в основную часть храма? Раньше Покой озарений отделял занавес; само собой, он уцелеть не мог, но кому понадобилась внутренняя дверь? Пьетро, двоих… четверых факельщиков сюда.
3
Строгие темные колонны подпирали плоский гальтарский потолок, за ними угадывалось что-то светлое. Арлетта сощурилась и поняла, что Левий обрел свои усыпальницы. Эсператистские гробницы, как и положено, тянулись вдоль стен слева направо. Первая от входа – самая старая, и все равно она на сотни лет младше стен. Лаик сохранила и древнее святилище, и занявших его чужаков…
– «Евгений», – прочла графиня, – Евгений…
Они нашли своих призраков. Чеканный профиль на украшавшем склеп медальоне мог принадлежать лишь аббату, восемь дней назад шествовавшему по Нохе с зеленой свечой в руке. Монахи Лаик в самом деле сменили место, но гробницы остались.
– Я подозревал, но не был уверен. – Надгробие было высоким, и Левию приходилось задирать голову. – Прижизненных изображений основателей орденов и их сподвижников уцелело немного, а позднейшие портреты, мягко говоря, не льстивы. Евгения избрал в преемники сам Танкред, сегодня обоих изображают согбенными старцами. Довольно-таки хилыми.
– Так многие представляют ученых. Орден Знания – орден стариков.
– Может быть…
Рыжие огненные отблески лишь подчеркивали совершенство лица и совершенство памятника. Портрет. Надпись. Фигурка совы со свечой. Всё. Ангелы с перевернутыми факелами и всяческие аллегории появились позже, первые кабитэлские надгробия были простыми что у знати, что у клириков, и отнюдь не из бедности.
– Вы не задумывались, почему первые орденские резиденции строили далеко и друг от друга, и от императорского дворца, а потом они начали сползаться?
– Нет.
– Я тоже, но сегодня у меня возникло желание объехать то, что осталось от первых монастырей. Самых первых. Евлалий… Этот был всего лишь настоятелем одного из окружавших Кабитэлу аббатств. Взгляните. Не на лицо – на знак. Сова вполоборота и без наперсного знака.
– У совы Евгения его тоже нет.
– Тогда Церковь была скромна. Знаки власти приходят позже, чем сама власть, и порой ее подменяют. В некоторых головах. О регалиях Раканов вы, само собой, наслышаны?
– Да, – не стала вдаваться в подробности Арлетта. Левий не настаивал. Его высокопреосвященство весь ушел в чтение надписей, но графиня слишком плохо видела и слишком мало знала, чтоб не скучать. И вместе с тем ее не тянуло наверх. Кто бы ни вырыл этот подвал, здесь было удивительно спокойно, если б еще и скамья уцелела… Усаживаться на стол в Покое озарений было все же кощунством.
Арлетта в сопровождении факельщика неторопливо обошла всяческих Модестов и Гнеев, заглянула в первый из не дождавшихся своего мертвеца склепов и выбралась в коридор, где ждал Сэц-Пуэн с вконец нахохлившимся Шабли. Пахнýло погребом, стало зябко.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});