— Нет, нет, — неизменно повторяла она, — никто не поверит, что маркиз был против. И кто знает, мой бедный Марио, не возникнет ли у них желание задержать тебя до тех пор, пока меня не разыщут? Что касается Адамаса, я уверена, что он попадет в тюрьму. Именно этого я не хочу и поэтому ни за что не соглашусь на побег, а если вы все же попытаетесь его устроить, я подниму такой шум, что придется меня снова арестовать.
Лориана осталась твердой в своем решении. Пришлось расстаться с мыслью о том, что удастся вызволить ее из плена. По приезде в Бурж все были подавлены и расстроены еще более, чем при отъезде из Брианта.
Приближался конец испытаниям, и он оказался вполне благоприятным.
Наместник принца, господин Бие, который рассчитывал на то, что маркиз окажет сопротивление, был очень удивлен появлением Буа-Доре и Лорианы и оказал им почести в ответ на благородство, с которым она себя вела.
Господину Бие пришлось смягчиться, изобразить сожаление по поводу жестких распоряжений принца и согласиться с тем, чтобы Лориана была препровождена в женский Благовещенский монастырь, основательницей которого была тетка Шарлотты д'Альбре, знаменитой бабки Лорианы, Жанна Французская. Там у Лорианы были подруги, и ей разрешили оставить при себе для услуг Мерседес.
Монастырь был из тех, куда еще не успело проникнуть неукротимое влияние иезуитов. Монахини, жившие замкнутой, созерцательной жизнью, не требовали от Лорианы излишнего религиозного рвения.
Маркиз имел с настоятельницей беседу, во время которой ему удалось расположить ее к юной затворнице и получить разрешение навещать ее в любой день вместе с Марио, встречаясь в приемной для посетителей в присутствии монахини.
Несмотря на эти надежды, Марио почувствовал себя несчастным, когда тяжелая дверь монастыря захлопнулась за его дорогой подругой. Ему казалось, что она не выйдет оттуда никогда, волновался он и за Мерседес, которая хотя и улыбалась при прощании, но совсем потеряла голову, как только Марио ушел и она поняла, что ей придется впервые в жизни провести ночь не в одном доме с мальчиком.
Ни она, ни Лориана не заснули в эту ночь, они говорили и плакали до утра, поскольку уже не боялись огорчить своими слезами Марио.
— Моя Мерседес, — говорила Лориана, обнимая ее, — я знаю, какую жертву ты принесла, расставшись с ребенком, которого ты любишь, чтобы утешить меня.
— Дочь моя, — ответила Мерседес, — признаюсь, утешая тебя, я утешаю и его, потому что Марио, думаю, любит тебя еще больше, чем меня. Не отрицай: я в этом убедилась, но я вовсе не испытываю ревности, ибо чувствую, что в тебе — счастье его жизни.
Никакими способами нельзя было переубедить Мерседес, что такому браку не бывать, и Лориана не осмеливалась ей возразить, особенно в такой момент.
Буа-Доре сомневался в указаниях принца, данных по поводу Лорианы.
Принц был человеком коварным, скупым и неблагодарным, но жестоким он не был, и его отвращение к женщинам не доходило до травли.
Впрочем, маркизу показалось, что, когда он расспрашивал посланца принца о якобы существующих тайных приказах насчет Лорианы, тот как-то заколебался. Маркиз надеялся с помощью убеждений и уговоров заставить отменить приказ об аресте.
Он послал нарочного в Пуату, чтобы попытаться найти господина де Бевра и уговорить его вернуться как можно скорей. Сам маркиз расположился в Бурже и для того, чтобы выполнить свой замысел по поводу господина Бие, и для того, чтобы не терять из виду свою дорогую воспитанницу.
Нарочный не нашел господина де Бевра, говорили, что тот опять отправился в море, неизвестно к каким берегам.
Прошло два месяца, а вестей от него так и не получили. Лориана оплакивала его. Ее не могли обмануть те сказки, что рассказывал маркиз, пытавшийся убедить ее, что какие-то люди где-то видели господина де Бевра и тот себя чувствует хорошо. Маркиз делал вид, что его смущает присутствие монахини и поэтому он не осмеливается в доказательство передать письма.
Лориана раз и навсегда решила оставаться спокойной, чтобы не волновать Марио, который постоянно тревожно смотрел на нее.
Глава шестьдесят вторая
Прошло лето 1626 года, а маркиз так и не смог ни просьбами, ни угрозами добиться освобождения пленницы под залог.
Господин Бие опасался, что сделал глупость, дав распоряжение подвергнуть заключению мадам де Бевр.
Долгое отсутствие и полное молчание отца очень ухудшали обстановку. Совершенно бесполезно было отрицать причины такого поведения господина де Бевра. Никто из них уже не сомневался, и на настойчивые упреки маркиза господин де Бие ответил с горькой улыбкой:
— Но почему этот дворянин не явится за дочерью? Она ему тотчас будет возвращена, равно как и управление его владениями.
Люсилио устроился в Бурже, в пригороде Сент-Амбруаз, под чужим именем. Он виделся только с Марио, который приходил пешком без сопровождения, чтобы брать уроки.
Мерседес, которая могла покидать монастырь, приходила готовить для Люсилио, иначе философ, поглощенный своими трудами, забыл бы о еде.
Господин Пулен был еще в Бурже и занимался тем, что добивался разрешения стать аббатом, и вот однажды он нос к носу столкнулся с Люсилио в маленьком садике, примыкавшем к его скромному жилищу. Встретившись, будущий аббат и Люсилио поняли, что они проживают под одной крышей. Люсилио опасался доносов и преследований, но ничего подобного не случилось.
Господину Пулену понравилось его общество, и он с большой заинтересованностью отнесся к Марио, приходившему брать уроки.
Господин Пулен был умен и смог пересмотреть свою точку зрения, поняв, сколь мало он мог положиться на принца де Конде. Ибо архиепископ Буржа отказывался назначать священника аббатом без разрешения принца, а принц, казалось, вовсе не спешил давать согласие.
Во время этого подобия изгнания в Бурже существование наших героев было довольно спокойным. Они даже чувствовали себя в большей безопасности, чем в последние дни в Брианте. Но маркиз сильно скучал, вынужденный расстаться со своими привычками к роскоши, к благосостоянию и активной жизни. Он вел себя как человек маленький и незаметный, чтобы не привлекать внимание к Лориане в городе, где еще жив был дух Лиги и где короткое, но бурное владычество протестантов оставило плохие воспоминания.
Марио, чтобы развлечь маркиза, пытался выглядеть веселым, но несчастный ребенок уже не был так весел. Он стал бледен и задумчив, однако очень усердно занимался учебой, ему доставляло удовольствие рассказывать Лориане обо всем, что они прошли и выучили с мэтром Жовленом.