поведет?
— Для Лавлока Земля — единый организм, Гея, в которой мы — клетки, не сознающие себя частью целого. Но эта гипотеза или метафора нам сейчас необязательна. Возможно, что общая масса бактерий гораздо больше, чем наша с вами суммарная масса, что бактерии — основа жизни на Земле и что озоновый слой необходим для существования этой жизни. Но связывать колебания толщины озонового слоя с увеличением заболеваний раком кожи (меланомой) абсолютно неправильно… Сезонные колебания имели место всегда. У атмосферы своя закономерная динамика. Говорят, число заболеваний меланомой возросло якобы из-за выбросов в атмосферу промышленных фреоновых газов, которые используются в холодильной промышленности, в кондиционерах, в аэрозольных баллончиках и разрушают озоновый слой, приводя к его истощению. Я с этим совершенно не согласен. Фреоны действительно могут наносить вред озоновому слою, но опыт показывает, что они в гораздо больших количествах извергаются вулканами, чем человеком. Я берусь показать это — и не раз показывал — с цифрами в руках на примере камчатских вулканов или вулканов Индонезии, которые беспрерывно выбрасывают в атмосферу такие природные газы, как фреон-11, фреон-12, фреон-111. Но озоновый слой реставрируется теми же солнечными лучами, которые его создали. Свет раскалывает молекулы кислорода (напомню, что озон — изотоп кислорода), и этот процесс все время поддерживает количество озона в атмосфере. Разумеется, есть причины (и причины вполне естественные, а не искусственные), способствующие утончению озонового слоя, но ничего необратимого не происходит, и главное здесь — динамика, периодические колебательные движения. Об этом убедительно говорят спутниковые наблюдения.
— Стало быть, нельзя утверждать, что за последние десятилетия озоновый щит планеты в целом стал тоньше?
— Нет, хотя именно это и приходится то и дело слышать. Важно еще вот что: в тропических широтах озоновый слой всегда был значительно тоньше — а ведь мы знаем, что именно там зародилась жизнь.
— Но тогда естественно спросить: почему люди так настойчиво твердят об опасности, связанной с озоновым слоем? Кто заинтересован в том, чтобы подтасовывать научные данные и создавать наукообразные мифы?
— Боюсь, что здесь играют большую роль деньги. Смена фреонов приносит громадные доходы крупным химическим компаниям, которые выпускают так называемые более здоровые фреоны. Смена холодильников и кондиционеров в США в прошлом году обошлась потребителю в 220 млрд долларов.
— На лекции вы говорили о петиции американских ученых, которую подписали многие тысячи специалистов, — петиции, обращенной к правительству США и призывающей отвергнуть соглашение, составленное в декабре 1997 года в Киото.
— Совершенно верно. Уже много лет бывший президент Академии наук США Фредерик Зейтц обращал внимание на то, что все теории глобального потепления и озоновых дыр притянуты за уши и не отвечают действительности, что это — антинаучные теории. 17 тысяч американских ученых подписали петицию. Они согласны с Зейтцем и считают, что соглашение и стоящие за ним тенденции — подлинная угроза человечеству и тяжелый удар по его будущему».
Юрий Колкер оказался настолько остер, что только в беседе с ним Андрей Петрович публично раскрыл происхождение своей фамилии — что он всю жизнь пытался узнать, привлекая к этому делу Д. Д. Бадюкова, который был членом Союза российского дворянства. «Ну да, я бывал у него дома, — вспоминал Бадюков. — Мы там с ним обсуждали все эти самые дворянские дела — тоже мальчишество, конечно: „Данила, вы мне найдите, пожалуйста, упоминания!“ — „Ладно, я посмотрю“. — „Нет ничего? Ну, и хорошо, хорошо…“».
Однако вернемся к «Джонатану Молдаванову» из Би-би-си, который как раз приготовился задать Андрею Петровичу личные вопросы:
«— Теперь, если позволите, несколько личных вопросов. Где ваше основное рабочее место: в Москве или в Кембридже?
— В Москве. Я профессор Московского университета, заведующий кафедрой Рационального природопользования, однако летние и часть зимних каникул провожу в Кембридже, в доме отца, где, кстати, я и родился. У нас — совместная программа с Полярным институтом Скотта в Кембридже.
— Известно ли вам что-либо о происхождении вашей фамилии? Мне приходилось слышать, что эта фамилия — еврейская: от ивритского слова „кафиц“ (прыжок), тем более что третья буква „пэй“ передает в иврите оба русских звука: и „эф“, и „пэ“.
— Насколько я знаю, фамилия наша славянская, притом древняя. В Хорватии есть деревня Капица, там и сейчас живут люди с такой фамилией. Наши предки, скорее всего, перебрались в Московское княжество через крымский город Судак, и не позднее XIV века. Они оставили след в русской истории. Летопись упоминает участника Куликовской битвы Василия Капицу, купца из Сурожа, и его сына, архитектора, кажется, отстраивавшего Кремль, — ведь спустя два года после Куликовской битвы хан Тохтамыш сжег Москву дотла… Слово „капица“ означает шапка, шапочка…
— От немецкого Kappe, вероятно?
— Нет, скорее от латинского capita, голова… О еврейских корнях мне ничего не известно. Полагаю, что это выдумка. Кстати, мы в родстве с другими знаменитыми русскими академическими фамилиями — такими как Ляпуновы, Крыловы, Боголюбовы. Если взять в расчет это родство, то я — четвертый по счету академик в семье (правда, в отличие от предшественников, не полный), и это, насколько мне известно, — что-то вроде мирового рекорда»[289].
Но почему же человек с таким уровнем знаний, с такими научными заслугами не стал полным российским академиком?
«Он был членом Президиума Академии наук, будучи членом-корреспондентом! Зависть к нему была иссушающая. Но все знали: а ты вот не академик! И понимаете, какое дело, это очень понятно, — считал академик Г. И. Баренблатт. — Андрей Петрович был слишком крупным человеком, поэтому его опасались выбрать в академики. Те, которые там распоряжались выборами. Почему? Роль крупного ученого состоит в том, чтобы не каждый день выпускать статьи, а вот он есть, и рядом с ним устанавливаются масштабы. А если таких людей нет, то всякий человек может считать себя крупным ученым и подбирать себя слабее. Ну, давайте так: Андрей Петрович — бесспорно, крупный ученый. Бесспорно, крупная личность! Бесспорно, энциклопедические знания у человека! А, так сказать, зачем он нам? Он хулиганить будет, не то говорить».
«Я этой академической кухни насмотрелся с детства, — говорил Ю. Г. Пузаченко. — Знал об этих всех чаепитиях, как отбираются те, за которых будут голосовать. Всю подноготную академических собраний и выборов знал очень хорошо. Один из важных критериев — чтоб был свой человек и воды не замутил. Я насмотрелся на господ-академиков — Григорьева, Герасимова, Маркова. Академик — это очень тяжелая штука. Их нельзя было критиковать. Нельзя было им сказать: „Вы ошибаетесь!“ Это были непререкаемые носители абсолютной истины! Особенно тогда — cейчас, конечно, полегче. И это разрушительно действует на человека. Он теряет обратную связь, самоконтроль и так далее, как всякая власть, как всякая лесть. Он, получается, находится в вакууме. А собственных мозгов, аналитических, чтобы распространить обратную связь на себя, у него