Изменились почти все. Хотя были люди, в которых я совершенно не заметил изменений. Это был Палыч, Чапликов и Ирина Аркадьевна.
Григорий пропадал со своей группой на ежедневных вылазках. Молодняк выходил на вылазки через день, в другие дни они тренировались или отдыхали. Два паренька и девочка из Лукиновки пришли в себя очень быстро, и теперь пахали наравне со всеми. Только у спасенных из Лукиновки ребят на вылазках периодически появлялась дикая агрессия и жестокость.
Дни шли один за другим. Шестиметровый гладкий забор из оцинкованного профнастила ставили стахановскими темпами. Начали делать еще четыре вышки для обороны от морфов. В доме героически погибшего Потапова устроили лазарет. Его вдова не находила себе места в большом доме и предложила его под общие нужды. Артем с местными радиолюбителями и им сочувствующими собирали систему сигнализации форта. От видеонаблюдения пришлось отказаться — электричества не было. Самой лучшей сигнализацией оказались собаки. Они теперь не только входили в состав патрулей и охранных команд, но и свободно бегали по форту. С вышек уже убили одного и отогнали примерно трех морфов, только благодаря своевременной реакции собак. На каждой из вышек, помимо крупнокалиберных пулеметов, теперь было по две снайперки: одна из центра, вторая из Лукиновской добычи. Парамонов вместе с Фатеевой и стрелком из команды мортусов пристреляли все стайперские винтовки. Я себе на автомат и дробовик повесил колематорные прицелы. Еще у меня появился снайперский прицел для автомата, который я обязательно брал с собой на все вылазки за пределы форта.
Мортусов от их похоронных обязанностей не освободили. Георгий вместе с ребятами из нашей группы съездил на броневиках в Москву и привез оттуда действительно много охотничьих и спортивных арбалетов и луков, а также стрелы, наконечники, плечи, ложа, прицелы и так далее. Мы сразу почувствовали пользу от тихих выстрелов из арбалетов. Зомбаки существенно реже стали появляться у нашего форта. Патроны не тратили. Военную подготовку сразу ввели новую дисциплину — стрельбу из арбалета и лука. Всех фуражиров, охранников и часть остальных жителей вооружили по бандитскому образцу. У каждого из них были минимум три вида огнестрельного оружия: нарезное — карабин или автомат, гладкоствол — автоматический или помповый дробовик и короткоствол — пистолет или револьвер. Холодное оружие носили все на свое усмотрение. Кувалдами и топорами на длинной ручке овладели все. Все чаше ступали в рукопашные схватки. Как правило, двое бойцов удерживали зомбаков на расстоянии пиками или баграми, а третий лупил облегченной кувалдой по головам и суставам мертвяков.
Я ходил со своим АК-74М, короткоствольным вепрем завода молот, беретой, ПММом и кувалдой. После того как меня высмеял Егор в торговом комплексе, я переименовал свое произведение в чекан или чек сокращенно.
Яну, ее маму и дочку я поселил в доме часовщика вместе с семьей Гриши. Планировка дома позволяла разделить его на две неравные, но отдельные половинки.
В моей семье на это переезд отреагировали по–разному. Если я воспринимал всех членов семьи Витомира как своих родственников, то Алена их таковыми не считала, не смотря на всю их теплоту в отношениях к ней. Алена поджала губы и надулась, но ничего не сказала. Все‑таки она ревновала меня к Яне. Мои девчонки были просто в восторге. Они были от Яны без ума. Дочки видели в ней образ красивой, умной и успешной женщины, тонущей в обожании и любви со стороны мужчин. Они хотели быть таким как она. Ох, если бы знали они, как непросто для Яны было поддерживать весь этот имидж бизнес–леди и внешний лоск. Они с мамой постоянно были в каких‑то кредитах и долгах. Они себе отказывал во многом. Я помогал ей каждые полтора–два года менять ее автомобиль на, якобы, новый, в целях сохранения имиджа. Мы подыскивали для нее приличные годовалые авто порадовавшиеся подешевле, а она выдавала их за новые только что из салона.
Состоялся разговор с Еленой Робертовной — мамой Яны. Суть витиеватого монолога можно было свети к следующему: делайте с Яной что хотите, но не бросайте нас. Хорошо, что еще внучку не предлагает. Елена Робертовна была стревой и домашним тираном. У Яны характер тоже был не подарок, но стервой она не была. Все великолепие и власть Витомира Владиславовича заканчивались сразу после калитки родного дома. Здесь царствовала Елена Робертовна. В доме ничего не происходило без ее указания или прямого одобрения. Она, несомненно, считала себя существом иного порядка, чем окружающие. Она всю жизнь проработала ассистентом в научном институте почвоведения и считала себя человеком науки. Ее работа была более чем необременительной, и все оставшееся время Елена Робертовна крепкой рукой вела их семейный корабль по волнам жизни. Сестра Яны выскочила замуж за иностранца только с одной целью — убежать от диктата матери как можно дальше.
Янина дочка Маша росла красавицей. Но красота ее была совершенно иная. От бабушки по линии отца она унаследовала тонкие аристократичные черты лица. От деда болгарина она унаследовала черные как смоль волосы. Томный взгляд она унаследовала от отца. А вот большие синие глаза ей достались от матери. Машка со временем должна была превратиться в роковую красотку — женщину вамп.
Со стороны Яны больше не было никаких попыток сблизиться со мной до интима, с моей стороны тем более. Она подарила мне беретту-92 с наплечной и поясной кобурой, а также с десяток магазинов к ней и две коробки парабелумовских патронов. Честно говоря, в общении с Яной все‑таки осталась некоторая едва уловимая напряженность и неловкость. Было понятно, что ее сильно задел мой отказ. Вся прошлая жизнь убедила ее в том, что она неотразима. Она абсолютно не ожидала, что получит от ворот поворот, предложив себя так откровенно. Она была обескуражена этим. Но я вел себя так, как будто ничего не произошло. Она выбрала ту же линию поведения. Чтобы избежать кривотолков, я пристроил ее в наш лазарет, где она была постоянно на виду большей части населения форта. Но все равно за нашими спинами шептались.
Форт стал еще больше напоминать коммуну. Теперь все без исключения питались в общественной столовой, все дети до одиннадцати лет находились днем в детском саде, выполнявшем теперь по совместительству роль школы. Уже практически вся добыча фуражирских команд шла в общий котел.
С Пантелеевым мы стали как сиамские близнецы. Он тащил военное направление, а я все остальное. С самого утра мы встречались с Пантелем в генштабе и целый день нарезали круги по форту или куда‑нибудь вместе ездили. Алена постоянно подкалывала меня этим. Она предлагала нам с Пантелеем ходить за руки и пользоваться помадой, чтобы губы не обветрило если мы надумаем целоваться. Я пропускал ее подначки мимо ушей. Я понимал ее недовольство, своими домашними делами я уже совершенно не занимался.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});