Но в то же время он чувствовал себя ужасно неловко. Одно дело ― когда все выходит спонтанно, и ты не успеваешь задуматься о происходящем, и совсем другое ― идти на связь с мужчиной сознательно. В противовес мыслям о произошедшем в понедельник на этом диване, Гарри вспомнил, как вчера вырывался из рук Снейпа, сколь груб и резок тот был. И тут же пришло сомнение: а правильно ли он сделал, что остался? Уверен ли в том, чего хочет?
Гарри посмотрел на все еще сидевшего за столом Снейпа и понял: да, уверен. Да и что он теряет? В худшем случае ему просто не понравится. Но… он снова вспомнил те сладостные ощущения, что ему уже неоднократно дарил Снейп и подумал, что от этого он не готов отказаться. И пусть даже сам секс с мужчиной не придется ему по душе… все равно оно того стоило.
― Вы уверены? ― словно бы читая его мысли, спросил Снейп.
― Да. Я уверен, ― Гарри вскинул голову, смело встречаясь со Снейпом взглядом. Возбуждаясь от одной лишь мысли, что этот сложный, гордый, кажущийся неприступным человек, сейчас будет с ним. Будет его. Ведь не важно, кто в постели кому принадлежит. Все равно столь интимный момент связывает партнеров обоюдной нитью. ― Мне раздеться?
― Не нужно. Я сам, ― Снейп взмахнул палочкой, тихо произнеся заклятие призыва, и к ногам Гарри прилетел целый ворох подушек. ― Возьмите их и устройтесь поудобнее, ― последовал приказал, и Гарри послушно поднял подушки.
Он соорудил на диване удобное мягкое гнездо, и сам в нем устроился. Почему-то именно сейчас владевшее им волнение достигло своего предела. Но удивительное дело ― возбуждение от этого не прошло, а лишь наоборот усилилось. Неизвестность волновала, отдаваясь в паху сладкой тяжестью. И лежащему на спине Гарри вдруг непреодолимо захотелось дотронуться до своего напряженного члена, спровоцировать Снейпа на действия.
Но не успел он осуществить свою задумку, как тот подошел к дивану и, напряженно глядя на Гарри, остановился.
― Вы все еще можете уйти, ― сказал он.
― Я не хочу уходить, ― повторил Гарри те же слова, что и несколько минут назад. Ну в самом деле, глупо было бы сейчас отправиться в свою комнату дрочить, когда Снейп предлагает ему нечто большее, лучшее. Главное, чтобы не было как вчера. ― Только пожалуйста… можно не грубо?
― Конечно, Потте… Гарри. Я понимаю, что вам пришлось сегодня пережить и не хочу пугать еще больше. Обещаю, что буду предельно осторожен. Сейчас я вас только поласкаю, а если вам захочется продолжения… Я спрошу. Но если вам вдруг что-то покажется неприятным ― говорите. И постарайтесь расслабиться.
― Хорошо.
Снейп взмахнул палочкой еще раз, и комната наполнилась чарующей мелодией какого-то классического произведения.
― Сосредоточьтесь на музыке. Она поможет вам расслабиться.
― А что это?
― Чайковский. Балет «Лебединое озеро». Но не думайте об этом. Ни о чем не думайте. Просто слушайте. И лучше закройте глаза.
Гарри крепко зажмурился. Но сосредоточиться на звуке не получалось: слишком сильно было владевшее им напряжение, ожидание прикосновений.
Но вот он не то услышал, не то еще как-то почувствовал, как Снейп пошевелился, и тут же ощутил его руки у себя на груди. Ткань халата была столь тонкой, что ничуть не смягчала жара этих рук. Более того ― подчеркивала его. Гарри невольно распахнул глаза и увидел склонившегося над ним Снейпа. Бледный, носатый, с неистово горящими глазами, он был невероятно желанен. Гарри глубоко вдохнул, и Снейп провел кончиком пальцев по его лицу.
― Закройте глаза. И слушайте музыку, ― прошептал он и устроился на диване рядом.
Гарри снова закрыл глаза, но расслабиться он не мог. С каждым новым прикосновением Снейпа его буквально потряхивало от желания. Отчаянно хотелось взяться за член или хотя бы потереться им обо что-нибудь. А лучше всего ― чтобы за него взялся Снейп.
― Расслабься, ― прямо в ухо ему выдохнул Снейп.
― Не могу. Я хочу… ― и он недвусмысленно вскинул бедра.
― Рано. Нужно учиться терпению, Гарри.
Этот низкий, невероятно эротичный голос, произнесший его имя, подействовал на Гарри сильнее любых ухищрений случайных подружек. Он охнул и протестующе замычал, не довольный словами о терпении. Какое еще терпение, когда хочется так сильно, так остро?! Когда он был лишен разделенной на двоих страсти один только Мерлин знает сколько времени?! Снейп между тем довольно хмыкнул и оседлал его бедра, вдавливая в диван тяжестью своего тела. Гарри испустил новый звук, на этот раз ― одобрения, и попытался поерзать под Снейпом, потереться о его ощутимо стоящий член. Но тот придавил его слишком сильно, не давая свободы движения, так что Гарри осталось только смириться с озвученным решением и отдаться на волю его рук и губ.
А затем потянулись минуты сладостно-томительных ласк. Руки Снейпа через тонкую ткань халата гладили его плечи, грудь, бедра. Выписывали круги и чертили линии. И прикосновения шелка к коже только осиливало ощущение от ласк. Вдруг Гари понял, что дарящие ему чувственный восторг руки вторят музыке. И тут же она, до этого звучавшая лишь фоном, хлынула мощнейшим потоком, заполняя собой все его сознание. Музыка переплеталась с невероятно сладостными ощущениями, что дарили ему руки и губы Снейпа, и в этом их единстве рождалось что-то новое, настолько прекрасное, что Гарри просто перестал понимать где он, с кем он и почему. Он знал лишь одно: эти мгновения были самими прекрасными в его жизни.
Он не заметил, как халат сполз с его плеч и как он остался перед Снейпом полностью обнаженный. Он лишь чувствовал горячий язык, вычерчивающий на его груди замысловатые узоры, а затем - ласкающий его до боли напряженные соски. Чувствовал, как дорожкой из поцелуев и укусов, Снейп опускается по груди к животу, сколь невероятно яркими, почти запредельными, оказывается, может быть ощущение забирающегося в пупок языка и щетины, скребущий по нежной коже у основания члена. А еще Гарри, даже не открывая глаз, чувствовал жаркий взгляд, что ласкал его не хуже губ и пальцев.
Несколько раз он предпринимал попытки взбрыкнуть, выбраться из-под Снейпа и начать его одаривать ответными ласками, но тот лишь мягко возвращал его в исходное состояние и шептал неизменно: «расслабься».
Но вот руки Снейпа спустились ниже, наконец-то одаривая благословенным вниманием его нежную кожу на внутренней поверхности бедер, его мошонку и ― мимолетно, но как же приятно! ― член. Несколько раз Гарри чувствовал, как пальцы пробираются в ложбинку между его ягодиц и оглаживают колечко входа. Но сейчас это не вызывало в нем протеста. Тем более, что попыток проникновения пальцы не предпринимали.
Наконец Гарри почувствовал, что больше не может терпеть, что еще чуть-чуть, и он взорвется. Он распахнул глаза и выдохнул: