Читать интересную книгу Энциклопедический словарь (С) - Ф. Брокгауз

II. История С. представляет постепенную убыль, истощение. С. зародился в Греции, играл малую роль в средние века, вновь возродился при восстановлении греческой философии в эпоху реформации и переродился в более мягкие формы (позитивизма, субъективизма) в новой философии. В истории понятие С. часто слишком распространяется: напр. Сэссе, в своей известной книге о С., относит Канта и Паскаля к скептикам. При таком расширении понятие С. вся история философии могла бы быть втиснута в его рамки, и оказались бы правыми те последователи Пиррона, которые, по словам Дюгена Лаэртийского, относили к скептикам Гомера и семерых мудрецов; над таким распространением понятия С. смеется Цицерон в своем «Лукулле». С. появился в Греции; правда, Диоген Лаэртийский говорит, что Пиррон учился в Индии, а Секст Эмпирик упоминает о скептике Анахарзисе Скифе («Adversus logicos», VII, 55) – но придавать этим сведениям значение нет основания. Неосновательно также причислять Гераклита и элеатов к скептикам по той причине, что младшие софисты связывали свою отрицательную диалектику с вышеозначенными философами. Софисты подготовили скепсис. Их субъективизм естественно должен был привести к утверждению относительности знания и невозможности объективной истины. В сфере этической и религиозной учение Протагора заключало в себе элементы С. Младшее поколение софистов – напр. Гордий из Леонтин и Гипний из Элиды – служат представителями чистейшего отрицания, хотя их отрицание имело догматический характер. Тоже следует сказать и о Тразимахе и Калликле, описанных Платоном; им не доставало лишь серьезности убеждения для того, чтобы быть скептиками. Основателем греческой школы скептиков был Пиррон, придавший С. практический характер. С. Ниррона старается доставить человеку полную независимость от знания. Не потому знанию приписывается малое значение, что оно бывает ошибочным, а потому, что польза его для счастья людей – этой цели жизни – сомнительна. Искусству жить, единственно ценному, научиться нельзя, и такого искусства в виде определенных правил, которые могли бы быть передаваемы, не существует. Самое целесообразное – это возможно большее ограничение знания и его роли в жизни; но, очевидно, что вполне избавиться от знания нельзя; человек, пока живет, испытывает принуждение со стороны ощущений, со стороны внешней природы и общества. Все «тропы» скептиков имеют, поэтому, значение не сами по себе, а представляют лишь косвенные указания. – Практическое направление пирронизма указывает на малую связь софистики с С.; это подтверждается и историческими сведениями, которые ставят Пиррона в зависимость от Демокрита, Метродора и Анаксарха, а не от софистов. Секст Эмпирик в «Пирроновых основоположениях», 1 кн., 32) ясно указывает на различие учений Протагора и Пиррона. Пиррон не оставил после себя сочинений, но создал школу. Диоген Лаэртийский поминает многих его учеников, как то: Тимона из Флиунта, Энезидема с о-ва Крита, систематизатора С. Наузифана, учителя Эпикура и др. Школа Пиррона вскоре прекратила свое существование, но С. был усвоен академией. Первым скептиком новой академии был Аркезилай (около половины третьего столетия до Р. Хр.), развивший свое скептическое учение в борьбе с стоической философией. Наиболее блестящим представителем С. новой академии был Карнеад Киренский, основатель так называемой третьей академии. Его критика направлена против стоицизма. Он старается показать невозможность найти критерий истины ни в чувственном, ни в разумном познании, подорвать возможность доказательства бытия Бога и отыскать внутреннее противоречие в понятии Божества. В сфере этической он отрицает естественное право. Ради душевного спокойствия он создает своего рода теорию вероятностей, заменяющую истину. Вопрос о том, насколько Карнеад обогатил С. и насколько он является подражателем, недостаточно выяснен. Цедлер полагает, что С. Энезидема многим обязан Карнеаду; но этому противоречат слова Секста Эмпирика, строго разграничивающего системы академиков от Энезидемова учения. Сочинения Энезидема до нас не дошли. С его именем связаны так называемые десять «троп» или 10 систематизированных доводов против возможности знания. Здесь с особенной подробностью анализировано понятие причинности. Смысл всех троп – доказательство относительности человеческого познания. Тропы перечислены в сочинении Секста Эмпирика: «Пирроновы основоположения», книга 1, 14. Все они имеют ввиду факты восприятия и привычку; мышлению посвящена только одна ( 8-я ) тропа, где доказывается, что мы познаем не самые предметы, а лишь предметы в отношении к другим предметам и к познающему субъекту. Младшие скептики предлагают иную классификацию троп. Агриппа выставляет их пять, а именно: 1) бесконечное разнообразие мнений не дозволяет образоваться твердому убеждению; 2) всякое доказательство покоится на другом, также нуждающемся в доказательстве, и так далее до бесконечности; 3) все представления относительны, в зависимости от природы субъекта и от объективных условий восприятия. 4-я тропа представляет лишь видоизменение второй. 5) Истинность мышления покоится на данных восприятия, но истинность восприятия покоится на данных мышления. Деление Агриппы сводит тропы Энезидема к более общим точкам зрения и не останавливается исключительно или почти исключительно на данных восприятия. Наиболее важный для нас писатель-скептик – это Секст Эмпирик, врач, живший во II в. по Р. Хр. Он не отличается большой оригинальностью, но его сочинения для нас – незаменимый источник. В христианскую эпоху С. получил совершенно иной характер. Христианство, как религия, не ценило научного знания или по крайней мере не признавало в знании самостоятельного и руководящего начала. Такой С. на почве религиозной имеет и ныне своих защитников (напр. Брюнетьер, «La science et la Religion», Пар., 1895). Под влиянием религии явилось учение о двойной истине – теологической и философской, впервые провозглашенное Симоном из Турнэ в конце XII в. (см. Magwald, «Die Lehre von d. zweifachen Wahrheit», Берл., 1871). Философия не вполне свободна от него и до настоящего времени. В эпоху возрождения, наряду с попытками самостоятельного мышления, вновь появляются древнегреческие системы, а вместе с ними и С., но прежнего значения он уже не мог приобрести. Ранее всего С. появился во Франции. Мишель де Монтэнь (1533 – 92) своими «Опытами» вызвал целый ряд подражателей, как-то: Шаррон, Санхед, Гирнгайм. Ла Мот Ле Вайе, Гюэ, Глэнвиль (англичанин), Бэкер (англичанин) и др. Все доводы Монтэня содержатся в его большом опыте о философии Раймунда Сабундского: чего-либо принципиально нового у Монтэня нет. Монтэнь – скорее скептик по настроению, чем скептик в смысле Эпезидема. «Книга моя – говорит Монтэнь – заключает в себе мое мнение и выражает мое настроение; я высказываю то, во что верю, а не то, во что все должны верить... Может быть завтра я буду совершенно иным, если научусь чему-либо и изменюсь». Шаррон в существенном следует за Монтэнем, но кое в чем старается распространить свое скептическое настроение еще далее; напр. он сомневается в бессмертии души. Ближе всех к древним скептикам Ла Мот Ле Вайе, писавший под псевдонимом Ораций Туберо; из двух его учеников один, Сорбьер, перевел часть Секста Эмпирика на франц. язык, а другой, Фуше, написал историю академии. Самый крупный из франц. скептиков – Пьер Даниил Гюэ (1630 – 1721); его посмертное сочинение «О слабости человеческого ума» повторяет доводы Секста, но он имеет в виду современную ему философию Декарта. Сочинение епископа Гюэ – самое крупное произведение скептической философии после Секста Эмпирика. Гленвиль был предшественником Юма в анализе понятия причинности. В истории С. обыкновенно отводят обширное место Петру Бэйлю (1647 – 1706); Дешан посвятил ему даже особую монографию («Le scepticisme erudit chez Bayle»); но настоящее место Бейля – в истории религиозного просвещения, а не в истории С.; он в XVII в. был тем, чем Вольтер в ХVIII-м. С. Бейля проявился в знаменитом его историческом словаре, вышедшем в свет в 1695 г. Главная проблема, приведшая его к С., была проблема об источнике зла, усиленно занимавшая XVII-й в.; его скептические принципы изложены в статье о Пирроне и пиррониках, из коей видно, что С. важен для него главным образом как орудие против теологии. Приблизительно к этому же времени относятся и опровержения С., написанные Мартином Шоком (Schoock,"De scepticismo", Гронинген, 1652), Сильоном («De la certitude des connaissances humaines», Пар., 1661) и де Виллеманду («Scepticismus debellatus», Лейден, 1697). В новой философии, начиная с Декарта, нет места абсолютному С., но относительный С., т. е. отрицание возможности метафизического познания, чрезвычайно распространен. Исследования человеческого познания, начиная с Локка и Юма, как и развитие психологии, должны были привести к усилению субъективизма; в этом смысле можно говорить о С. Юма и находить скептические элементы в философии Канта, поскольку последний отрицал возможность метафизики и познание предметов самих по себе. Совершенно иным путем к несколько сходному в этом пункте результату пришла и догматическая философия. Позитивизм, в лице Канта и его последователей, утверждает невозможность метафизики, подобно эволюционизму Спенсера, стоящему за непознаваемость бытия самого по себе и за относительность человеческого познания; но вряд ли справедливо ставить эти явления новой философии в связь с С. Упоминания заслуживает сочинение Е. Шульце, «Aenesidemus oder uber die Fundamente der von H. Reinhold geliferten Elementarphilosophie» (1792), в котором автор защищает принципы С. путем критики Кантовой философии. Ср. Staudlin, «Geschichte und Geist des Scepticismus, vorzuglich in Rucksicht auf Moral u. Religion» (Лпц., 1794); Deshamps, «Le scepticisme erudit chez Bayle» (Льеж, 1878); Е. Saisset, «Le scepticisme» (П., 1865); Kreibig, «Der ethische Scepticismus» (Вена, 1896). Э. Радлов.