Читать интересную книгу Кровавые Ангелы: Омнибус - Джеймс Сваллоу

— Я… бессмертен! — Пробормотало существо. — Ты не можешь убить дитя варпа.

— Изыди, — Сверкнув клыками, заревел Рафен, — Твое проклятое царство ожидает тебя!

— Аааааааа… — Смертельный крик, исходящий из десятка пастей Малфаллакса, оглушал.

— Ты не победил, — плевались некоторые из них, — твоя ярость будет твоим концом…

— Умри, — заорал Рафен, последним окончательным толчком разрезая связь демона с его плотским сосудом. Росчерки шипящей эктоплазмы взорвали тело Штеля, разрывая кровавую дымку воздуха, вспыхивая и исчезая; блестящие лохмотья эфирной варп-материи не могли выдержать даже секунду постоянства человеческой реальности, взрывались и испарялись, с визгом унося ткань разрушенного сознания зверя обратно, в безумие имматериума.

Тело мутанта застыло порошкообразным черным изваянием, поймав копье внутри деформированной статуи. Рафен вырвал копье, и оно разгорелось в его руке, испустив ударную волну жара, который стер пепельный силуэт.

— Подожди, — закричал он, внезапная тень страха накрыла его, но было слишком поздно.

Подобно торнадо из гвоздей, черный пепел взорвался в разные стороны превосходным, концентрическим кругом, каждая крошечная частица загрязненной субстанции несла в себе рожденную в пустоте неприязнь Губительных Сил. Волна безумной ненависти пронеслась через Рафен и подкинула его в воздух. Волна злобы окатила всю площадь, касаясь каждого Кровавого Ангела на поверхности Сабиена, вырывая из них тонких слой человечности, портя космодесантников. Благородные черты и высшая честь Сынов Сангвиния улетучилась перед безумием, которое превратило их всех в зверей. Эхом разнесся смех Малфаллакса, когда его смертельное проклятье выявило безумие Недостатка во врагах и воины пали перед ужасной хваткой красной жажды.

ЭТО БЫЛО не сражение, это была бойня.

Среди бури дождя и раскатов грома, воины умирали десятками от безумства Кровавых Ангелов. Все еще бьющиеся сердца вырывались из груди воинов-илотов и давились как созревшие фрукты, нектар из тяжелой, артериальной крови истекал в раскрытые, голодные рты. Кровавые Ангелы выгрызали глотки трупов, темно-красные клыки захватывали подбородки и шеи, лая и рыча друг на друга подобно шакалам, дерущимся за свежую падаль. Озера жизненной жидкости вытекали на площадь, обогащая влажный воздух своим ржавым, металлическим запахом. Кровь, кровь и кровь; и не было ей конца, потоки густой красной жидкости выравнивали грязь у ног сражающихся. Неправедные воины-рабы были не единственными кто пал перед яростью сошедших с ума Астартес; Несущие Слово шокировано умолкли, прекратив свое нечестивое веселье, когда Сыны Сангвиния, отбросив все предосторожности волнами обрушились на них. Благословенные Лоргаром столкнулись с врагом, который сейчас мало чем отличался от неистовства природы, с живой, дышащей бурей из воинов без страха и сожаления. Кровавые Ангелы были берсеркерами, духами алого уничтожения, которые не щадили и не просили пощады.

Магистр войны вгонял адские болты в тела, впавших в ярость Астартес в красной броне, но снаряды с черепами на конце мало что могли сделать с обезумевшим приливом. Кровавые Ангелы с оторванными конечностями и вырванными кусками плоти продолжали реветь в безумстве боя, свет человечности внутри них погас из-за прощального подарка Малфаллакса, из-за губительной волны ненависти. Принц-колдун Хелики видел такое поведение на поле боя и раньше, но ни разу от человеческих врагов. Во время набегов и вылазок в Глаз Ужаса, где Несущие Слово сталкивались с другими последователями пути восьмиконечной звезды, Гаранд был проклят неудачей сражаться рядом с Пожирателями Миров. Безумцы в культуре психотиков, банды берсеркеров, убивающие как союзников, так и врагов в их бесконечной жажде возложить черепа к Трону Черепов Бога Крови. Магистр войны видел тут и там такой же характер безумия среди легиона Астартес, разгул резни ради резни.

— Они дерутся как сам Кхорн, — проскрежетал один из лейтенантов Гаранда, — я никогда не видел ничего подобного…

— Я видел, — сплюнул Гаранд и зарычал от гнева, — варп побери эти испорченные интриги. Этот демон-ублюдок сбежал с поля боя.

Гимны из Нечестивых Книг превратились в булькающие крики, когда дикая атака Кровавых Ангелов коснулась рядов Несущих Слово и начали разрываться шеи. Гаранд в ярости наблюдал как отделение, лично выбранных им новичков, умирает от прилива красной брони, падая подобно срубленным деревьям.

— Лорд. Лорд! — Кричал голос и он взглянул вниз со своей выгодной позиции на боевого жреца, пробивающегося к нему через схватку.

— Лорд, завеса закрылась для нас!

В своей ярости Гаранд сграбастал Несущего Слово и поднял его до уровня глаз.

— Говори проще, идиот.

Десантник корчился в его руках.

— Наши призванные существа закончились, Лорд. Все демоноформы, которых мы призвали для битвы, упали замертво.

— Малфаллакс. — Гаранд отпустил боевого жреца, проклиная имя Лорда Изменений снова и снова. — Этот тлетворный дух. Это его рук дело!

— Но как? — Потребовал ответа лейтенант. Гаранд махнул рукой вокруг.

— Он вытянул свою сущность, когда тело-хост было уничтожено и вместе с ней всю варп-материю с поля боя. Ничего не осталось. Мы попали в штиль, потеряны для дуновения эмпирей.

Он отпихнул военного жреца в сторону и ухватился за своего лейтенанта.

— Наша битва здесь окончена. Собираемся. Собираемся!

— Лорды, вы же не имеете в виду…

— Отступление? — Слово прогремело, сорвавшись с его губ. — Безумцев не остановить нашей группой, идиот.

Он сорвал жезл маяка телепорта с ремня десантника.

— Мы уходим.

— Нет, — пробормотал военный жрец, его пыл взял вверх над благоразумием, — всегда вперед, ни шагу назад! Это кодекс Несущих Слово. Мы не отступаем.

Гаранд зверски ударил его и откинул в сторону.

— Дурак! Оставь этих уродов самих себе и кого они будут убивать? Друг друга.

— Нет…

Магистр войны вдавил активационный глиф и почувствовал, как к нему протянулось теплое покалывание телепортеров "Мизерикордии". Его последним деянием на Сабиене был выстрел в ногу военного жерца, он оставил его там для безумцев; достаточное наказание для того, кто осмелился перечить Принцу-колдуну.

МЕФИСТОН не заметил исчезновение Несущих Слово. Некоторые, кто был ранен или не был слишком быстр, чтоб добежать до пылающих пузырей телепортационных полей, умерли, как только развернулись спиной к Кровавым Ангелам, их плоть и броня присоединилась к бесконечной кашице из трупов, которые замусорили разрушенную поверхность. Возможно, в каком-то далеком уголке его черной как ночь души, в Мефистоне еще оставалась часть воина, который когда-то был братом Калистаром. Этот крошечный фрагмент здравого разума кричал и вопил, чтоб уменьшить красную жажду, отчаянно пытался и терпел неудачу остановить головокружительный бег Мефистона в объятья черной ярости.

На Армагеддоне, Повелитель Смерти трансформировался после семи дней и семи ночей борьбы с генным проклятьем, но теперь даже его стальную волю захватила и поймала буря кровавой жажды, которая наполнила его душу. Он не осознавал раскаленного оружия в своих руках, только то, что он мог убивать и убивать и убивать с его помощью, неостановимый и разъяренный их триумфом.

— Мефистон!

Это имя ничего не значило для него; теперь у него не было личности, только всепоглощающая ненависть.

— Мефистон, внемли мне. Отринь темноту.

Красные очертания появились в его размытом взоре.

— Отринь ее!

С несвязным завыванием Мефистон опустил свой силовой меч на очертания человека, видя только пульсирующую плоть и слыша только стук теплого сердца внутри. Мыслеклинок Витарус встретился с жезлом из золотого света и намертво встал, мощь удара сотрясла Повелителя Смерти до самых пяток. Сверкнули клыки, Мефистон надавил на сияющую рукоять и впервые увидел, кто осмелился бросить ему вызов.

Рафен держал поперек Святое копье, мерцающее искры появились там, где скоблил меч Мефистона. Зазубренный кончик клинка был у шеи Рафена и он почувствовал ледяной холод прикосновения кристаллинового лезвия к коже и порез. Кровь десантника потекла по ключице и блеснула на кончике меча.

— Рааааааааа!

Во взгляде Повелителя Смерти не осталось ничего человеческого.

— Мефистон.

Копье Телесто защитило его, Рафен был уверен в этом. Когда ненависть Малфаллакса поглотила его боевых братьев, он один сохранил свой разум нетронутым, теплое прикосновение копья очистило его взор от удушающей ярости. Только он один мог остановить прилив безумия, до того, как его товарищи порвут друг друга на части.