несколько секунд она все-таки взяла две маленькие золотые статуэтки и спрятала их в карманы жакета. Ее сообщникам причитается компенсация.
Дредсон, рыдая, полз вперед.
— Он мой… мой… мой!
Она и раньше видела людей, впавших в безумие. Кого-то свели с ума наркотики, кого-то спиртные напитки или другие ужасы этого мира. Но никогда прежде она не видела ни мужчину, ни женщину, которых уничтожила бы украшенная камнями брошь. Однако это случилось, и Минкс никак не могла им помочь, кроме как сообщить констеблю в ближайшей деревне о том, что здесь происходит, чтобы он приехал сюда и разобрался с этим беспорядком.
Дредсон почти добрался до нее. Он протянул руку, собираясь схватить Минкс за лодыжки своими отвратительными руками с длинными ногтями. Минкс подумала, что можно пронзить его копьем и даровать ему милосердную смерть, однако убийства были уже не в ее правилах.
Она отвернулась и со скорпионом в кармане и двумя тяжелыми золотыми статуэтками вышла из комнаты, миновала рыдающую женщину и направилась к опасной лестнице. Спустившись со всей возможной осторожностью, она услышала, как оба несчастных безумца кричат и визжат, как младенцы, у которых отобрали любимые погремушки.
Когда Минкс без происшествий добралась до подножия лестницы, ей вдруг пришло в голову, что работа на агентство «Герральд» даст ей ровно столько, сколько она может выдержать. А, возможно, даже больше.
Она подошла к МакГилу, помогла ему подняться и сказала:
— Обопрись на меня. Мы выходим.
Глава 4
На востоке, за гаванью медленно восходило солнце. Минкс Каттер сидела в кресле в своей комнате в гостинице «Уотербери-Инн» и позволяла солнечному свету согревать ей лицо. Перед ней на столе лучи солнца касались и серебряного скорпиона, освещая восемь камней вдоль его позвоночника — два изумруда, два рубина, два сапфира и два бриллианта. Глаз скорпиона источал ярко-голубой свет.
Минкс посмотрела на воду в гавани, на корабли, стоявшие у причала.
Свобода, — подумала она. Теперь она была свободна. Она плыла только под своим собственным флагом, но куда она направлялась? Каково было ее будущее?
Этот вопрос всегда вызывал в ней трепет своей загадочностью. Если б можно было узнать будущее, изменила ли бы Минкс Каттер что-то в настоящем?
Через несколько часов она намеревалась вернуть брошь в поместье Саттонов и забронировать билет на пакетбот обратно в Нью-Йорк. Однако это путешествие могло подождать несколько дней, потому что этой ночью ее пригласили на ужин новые друзья — банда необычных воров. Ее позвал сам Дилан Бэнди. Золото, что она принесла ему, распалило его жажду. А также оно требовало хорошей компании. С Минкс произошло почти то же самое, только ей нужны были смех и легкость после ночных событий.
Она и МакГил выбрались из дома, открыв железные ставни переднего окна и выбив стекло стулом. К тому моменту Бэнди уже сам собирался залезть в особняк по дымоходу, а Бронсон и Нип его отговаривали.
Когда Минкс передала золотые статуэтки Бэнди, тот ошеломленно уставился на нее и спросил:
— А там еще что-нибудь есть?
— Да, — ответила она, — но, Дилан, оно того не стоит. Возьми то, что есть, и пусть этого будет достаточно.
— Надо помочь МакГилу, — сказал Бронсон. — Он может потерять ногу.
— Уходим, — сказал Нип. — Прямо сейчас.
Казалось, все воровские желания были удовлетворены.
На пути к выходу они услышали, как тигр двигается в высокой траве, словно бродячий ветер. Однако он больше не решился напасть, и Минкс подумала, что запах крови МакГила недостаточно силен, чтобы побудить зверя пережить еще одну перечную атаку.
Они закрыли ворота, как сумели, затем Бэнди некоторое время постоял, глядя на дом, черный, как грех.
— Ты расскажешь мне всю историю? — спросил он Минкс по пути к повозке.
— Если ты захочешь ее услышать.
— Все было так плохо?
— Это было… познавательно, — ответила она.
Минкс уставилась на серебряного скорпиона, что лежал перед ней на столе, залитый солнечным светом. Его глаз все еще светился голубым.
Говорят, в этой броши заключена мистическая сила. Проклятие, доводящее владельца до безумия.
Он мой! — вспомнила она рыдания Дредсона. В памяти всплыли и слова женщины, прежде звавшей себя Элизой Роудс: — Каждый раз, когда смотришь на него… что-то странное. Что-то меняется.
Но что именно? Минкс не давал покоя этот вопрос. Какая сила была заключена в этой вещице, если она так привлекала и так… разрушала? Заставить мужчину и женщину покинуть мир и превратиться в зверей, которым не нужна даже пища? Какой наркотик способен на такое?
Минкс взяла скорпиона… и отложила его, потому что сегодня он показался ей маслянистым на ощупь.
Могла бы она хоть разок взглянуть в этот лунный камень? В конце концов, это всего лишь камень! Большой, размером с ноготь большого пальца человека… прямо в центре головы скорпиона.
Может, всего одним глазком?
Но когда Минкс снова взяла брошь в руки, она подумала, что ее стоит закопать, никогда не выкапывать и уж точно никогда не носить. Кто мог создать такую вещь и для чего?
Одним глазком?
Минкс поднесла лунный камень к правому глазу и посмотрела сквозь него на гавань Бостона.
В лунном камне не было ничего, кроме голубизны.
Она ждала, сама не зная, чего. Глаз скорпиона ничего ей не показал. Ничего. Спустя полминуты тоже ничего.
Но все же…
Ей показалось, что в глубине камня родился образ, который становился все яснее. Она сконцентрировалась на гавани за окном, и образ растворился. Осталась только мирная гавань. Больше ничего.
И все же…
Что-то… что-то изменилось.
Там стало меньше кораблей, чем она помнила. Минкс отвела глаз скорпиона от своего лица и отметила, что на это и вправду потребовалось некоторое усилие. Сцена за окном осталась прежней. Минкс снова взглянула через лунный камень. Еще корабли? Да. Гораздо больше. Но это же невозможно, не так ли?
А потом она почувствовала, как в это солнечное утро ее пронзает холодный ветер, и глаз скорпиона начал показывать ей движущуюся картину. Все больше кораблей устремляется к гавани с невероятной скоростью. Ускорялось все вокруг, даже тучи, небо и луна. Дни сменяли друг друга, а корабли все