Чуть ли не больше по нему Наст, унитарий из Америки, проповедующий ныне в Токио и, говорят, всегда имеющий большую аудиторию и последователей из высшего класса! Если только такие крупицы религиозного верования, почти равные нулю, он может переваривать своим духовным желудком, то долго еще ждать, пока он возрастет до глада [голода] истинной веры.
3/15 января 1889. Вторник.
Японский религиозный журнал «Ниппон–но кёогаку» — презанимательный. Чего хочешь, того и просишь. Тут буддисты ругают на чем свет стоит христианство, — под тем же христиане провозглашают победу над буддизмом, а дальше опять буддизм доказывает, что христианство в Европе вымерло и что буддизму — широкая дорога в Европу, — не только здесь. Здесь же синтуист тычет свою засохшую веру, точно могильный <…>, — а дальше другой синтуист толкует, что «Такамано Хара» — не больше, чем «жилье микадо в Яманото» и что ни богов, ни неба нет, в Мо <…> и его ученики эту истину, чтобы не закрыть рынка для своих книг. Тут же и унитарий (а равно и в Дзидзисимпо) извивается змеей: «Нет Бога, — впрочем, есть Бог; мы не христиане, впрочем, мы христиане; мы не молимся, впрочем, мы молимся; однако наша молитва — только выражение желания высшей жизни», и прочее. В каждом номере журнала можно найти и православную статью. В самом деле такой чистейший, откровеннейший индифферентизм — интересное и характеристичное явление. Впрочем, тут есть и хорошая сторона: сим органом можно пользоваться для выражения православных мыслей.
Вот католический орган: «Тенсю–но Банпей» «Ее Soldat du Dieu» [1] — ни в каком отношении позволить нельзя. Это именно солдат, грубый человек, пьяный, драчливый и сквернословящий, сказать же путное ничего не умеющий. Статьи преглупые, а половина журнальца всегда наполнена полемическими статьями, то есть грубою бранью и ложью но отношению к православию, не менее и к протестантству; отвратительно читать, почти никогда не одолеешь все статьи; как это рисует католичество! Больше сорока патеров здесь, и такое глупое и ничтожное издание! В нашем Симпо в десять раз больше ума, не говоря уже о других качествах. Попался еще им этот Владимир Соловьев — несчастнейший ренегат; жуют и смакуют его и тычут эту жвачку вот уже больше года! Нашли утеху! Видно, обеднение, когда и это им кажется драгоценным орудием против православия! Бедные. — Но как бы то ни было, Японии католической не быть. Третьего дня Соесима при одном выражении: «При католичестве Японский Император сделался бы рабом (дорей) Папы», покоробился до того, что не захотел дальше продолжать на эту тему. Нет, Папскую туфлю Япония целовать не будет!
4/16 января 1889. Среда.
Как подл может быть англичанин за деньги, примером может служить издатель «Japan Mail», капитан Бринкли. Совершенная собака на задних лапах в каждом своем номере пред японцами, особенно пред властями, от которых получает субсидию. О чем бы ни была речь — скалит зубы улыбающийся пес тут как тут; только — на других псов сия собака ворчит и скалит зубы в другом тоне; какая грызня с «Japan Herald», издающимся здесь, в Йокохаме, но более независимом, хотя тоже часто становящимся на задние лапы и со всею аглицкою сворнею борзописцев; пояснением может служить и сегодняшний номер, где Бринкли грызет аглицкую газету «Standard» за чуть–чуть неблагоприятный отзыв о японцах. — А в религиозном отношении что за ничтожный этот Бринкли! Добрую сторону наплытия сюда миссионеров находит только в том, что это способствовало поднятию здесь спящего буддизма. В Христа не верует, хотя и считает себя христианином; мертвым трупом протестантство так и разит из его газеты; хоть в этом польза, клиническая польза показать иногда тот или другой отрезанный от трупа член!
Елизавета Котама приходила просить прибавки жалованья. Я думал — для помощи обедневшему брату, но совсем нет, — «на платье, на Лексикон» и тому подобное. Дал ей строгое наставление не терять уважения, которым начинает пользоваться, служа Церкви; пришла сюда добровольно — посвятить себя Богу, так пусть сохраняет это настроение. Пусть не дает места диавольскому внушению гордыни (что–де уже сколько служу) и себялюбию. Если бы любовь к ближним или Богу привела ее сюда с просьбою, — иное бы дело, просто же себялюбие не может быть исполнено. Советовал ей вести дневник, чтобы наблюдать за собой, за развитием своего внутреннего человека. Впрочем, обещал ей давать от себя по 1 ене в месяц в прибавку к нынешним от Церкви 4 енам. Дай Бог, чтобы она вразумилась; по–видимому, начинает зазнаваться. Эх, японцы — малонадежный народ!
5/ 17 января 1889. Четверг.
Прочитал «Афоризмы» и «Максимы» Шопенгауэра. Отчасти годен сей пессимист–философ для пояснения истины, что «мир во зле лежит» и что все люди от рождения заражены грехом. Но учение его, что «зло позитивно, а благо негативно» и что несчастье и страдание — общее правило и даже цель сей жизни, — что за дикое ученье!
Оттого он и сходится с буддизмом; буддистское изречение: «Это есть сансара, море похоти и вожделения, а потому мир [?] рождение болезни, одряхления и умирания — это есть мир, который бы не должен существовать» советую повторять всякому четыре раза в день.
От него–то буддизм вошел краешком своего тумана в некоторые пустые головы в Европе и Америке, а отсюда и в Японии — «буддизм–де будущая религия Европы на место исчезающего там христианства». Это — вонь мертвеца здесь, ворошимого некоторыми жуками кавказской породы. Это же признак, что в инославии — гибель духу человеческому.
6/18 января 1889. Пятница.
Богоявление.
После богослужения был по–русски молебен для русских с лодки «Кореец». Благочестие, видимо возрастает во флоте. С такого маленького судна — пожертвование на постройку храма до 260 долларов.
Возвратившийся с обзора Церквей о. Федор Мидзуно сообщил немало хорошего об усердии окрестных христиан, особенно в Акуцу (мито), Ооцу и в Симооса. Недостает усердных проповедников, — пошли их, Боже! Везде теперь можно проповедовать, лишь бы было кому. Все это море голов, совершающих жизненный путь без мысли, куда он ведет, начинает чувствовать беспокойство среди густого тумана…
7/19 января 1889. Суббота.
Утром урок с молодыми проповедниками. Частный и Общий Суд: воины возвращаются по одиночке с поля битвы, и торжество по окончании всей войны… Когда Общий Суд, мы не знаем, как не знают рабочие, когда будет окончено здание нашего храма, и в каком он виде будет: каждый делает свое дело, но общего плана не знает… Но признаки есть, когда будет окончено, — это — когда ремесленники внесут свою долю труда, когда останутся только негодные отброски материалов, наконец, когда леса станут разбираться. Так и там: когда все народы, услышав Евангелие, внесут свою долю в создание Церкви, когда на земле останутся одни негодные отброски — злые последователи антихриста, и когда звезды спадут и прочее… Искупитель наш должен быть всемогущим и для того, между прочим, чтобы истинно возродить и претворить нас; иначе, например, Святой Пророк Давид мог ли бы наслаждаться блаженством при сознании своих грехов, или Моисей Мурин, или разбойник с креста? Но чувство греха и страдание у них погашено, ибо они ветхого человека сбросили и родились во Христе; ныне не ощущают боли от своих прежних падений — все равно человек не ощущает боли от падения и ушибления, когда он был пятилетний, отчего? Оттого, что он совсем новый человек; взрослым он только помнит, что ушибся тогда, но боли не чувствует (если она была тогда исцелена). Нужно так душой нам возрасти в Христе, — это великое таинство; и все, что в Священном Писании о возрождении говорится — великая и отрадная истина, истина буквальная.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});