Его дыхание опаляет кожу, оставляя дорожку невесомых поцелуев. На миг руки сжимаются на Жениной талии сильнее, чем следовало. Время будто замедляется, отмеряя секунды их сбившимся дыханием. Сердце бешено стучит. И её, и его, под ладонью, лежащей на груди…
– А тут грязно, оказывается, – голос Эдуара вырвал её из мира глупых фантазий. – Не успели со внутренней отделкой.
Женя распахнула глаза, тяжело дыша. Романтическое видение испарилось. Внутри шатра пахло опилками и краской. Слева от входа лежали обрезки досок и ящик с плотницкими инструментами. Четыре окна, затянутых полупрозрачной то ли тканью, то ли пленкой, давали немного света, от чего внутри царил сумрак. И столб в центре. Он всё-таки был.
Сжав кулаки, Женя решительно развернулась и сделала шаг к Эдуару.
«Я должна попытаться… Дать нам шанс. И плевать, если в очередной раз выставлю себя идиоткой. Гораздо хуже молча уйти и больше никогда его не увидеть. Зная, что всё могло сложиться иначе…»
Она подошла ближе и, больше не смущаясь, протянула руку, провела пальцами по обезображенной щеке. Эдуар молча смотрел на неё, и по выражению его лица нельзя было понять, что творится у него в мыслях.
– Я верю тебе, – твёрдо произнесла Женя. – Мне следовало сразу понять, что Моник нельзя доверять ни в чём. Спросить тебя прямо, в конце концов. – Она горько усмехнулась. – Хоть это и сложно сделать, когда перед твоим носом захлопывают дверь и не желают слушать глупости.
– Эжени, хватит, – он чуть повернул голову и теперь смотрел в сторону одного из окон. – Ты сделала свой выбор. Я прекрасно знаю, где ты сейчас живёшь. С кем.
– Как будто у меня были варианты! – возмутилась она. – Возвращаться в отель, из которого бы меня через пару дней уволили? В комнату с видом на башню, в которой я чуть не сгорела заживо?!
Но Эдуар словно не слышал её.
– Просто хороший человек, да? – издевательски напомнил он ей её же слова. – Очень удобно, когда под рукой есть такие хорошие люди.
«Он что, ревнует? К Кристиану?!»
До Жени начала доходить абсурдность ситуации. Пока она мучалась, представляя себе его с Моник, мсье Роше, судя по всему, терзался похожими чувствами…
– Господи, Эдуар… ты что, решил, что мы с Кри-Кри?..
От ласкового прозвища лицо мсье Роше скривилось в гримасе отвращения.
– Избавь меня от подробностей, – бросил он, окончательно отстраняясь, но Женя успела схватить его за руку. Для надёжности переплела его пальцы со своими.
– Подожди. Всё так быстро закрутилось. И я… Я не успела тебе рассказать, что выяснила… про себя, про свою семью. Кристиан – мой двоюродный брат!
Эдуар странно посмотрел на неё, то ли с сочувствием, то ли с сожалением, и всё же вырвал свою руку.
– Только индийской мыльной оперы нам не хватало, – пробормотал он, отходя к окну. – Надеюсь, вы станцевали, когда обнаружили родинки в одинаковых местах?
– Я серьёзно! – вспыхнула Женя. – Я должна была сразу задуматься о том, что это очень странное совпадение – встретить однофамильца в городке, откуда моя мать родом, – она сделала паузу, а затем с сарказмом добавила: – Но, знаешь ли, мне было самую малость не до этого. Все эти попытки свести меня с ума, запирания в подвалах и непонятные звуки ночью в закрытых гардеробных немного отвлекли меня от сути.
Эдуар промолчал, но ей показалось, что уголок его губ немного дрогнул. Затем он развернулся и вышел из шатра.
«Что это значит? Он мне не верит?»
Женя метнулась за ним следом.
– Эдуар, подожди. Всё действительно так, хоть и звучит, как бред, – торопливо выпалила она. – Я могу доказать. У меня теперь есть настоящая семья! Кроме Кристиана у меня ещё две сестры. Дайян тебе точно понравится, она такая деловая. А Анн-Мари собирается ходить на кулинарные курсы, и ещё дедушка, да. Но мы пока не виделись с ним, и честно говоря мне…
Она замолчала, сбившись с мысли. Мсье Роше застыл в нескольких шагах от шатра, засунув руки в карманы, и задумчиво смотрел на возвышающийся в отдалении Шато Д'Эпин. Над полем низко кружили стрижи, ветер вздымал с земли мелкую пыль и сухие травинки, а в воздухе пахло дождем.
– Пойдем в отель, – произнёс Эдуар и, внезапно обняв Женю за плечи, поцеловал её в макушку. Словно и не было ничего. А затем потянул в сторону замка.
– Брат, да? – фыркнул он через пару шагов. – Нет, ну каков наглец. И ведь ни слова не сказал. Брат. Вот же гад. Увижу – прибью.
– Только попробуй! – усмехнулась Женя с облегчением. – Я на тебя Анн-Мари натравлю! Она будет пытать тебя отвратной лазаньей.
– Что, так плохо готовит?
– Не советую проверять.
Они медленно брели обратно, подстраиваясь под шаг друг друга. И Женя боялась лишний раз пошевелиться, чтобы не спугнуть это хрупкое чувство счастья, что охватило её. Она поверить не могла, что всё закончилось. Проблемы, которые казались непреодолимыми, словно Джомолунгма, развеялись, как дым после пожара. Впрочем, один вопрос ещё оставался нерешённым.
– Так что насчёт музея и отеля?
– А ты упорная, да?
– В том, что касается тебя – приходится. Иначе никак!
Эдуар усмехнулся ей в волосы. Он то гладил её спину, то прижимал к себе крепко-крепко, сбиваясь с шага.
– Я ничего не обещаю, но… подумаю, – наконец произнёс он. – И ты можешь кое-что сделать, чтобы направить мои размышления в нужное тебе русло.
Женины щёки запылали так ярко, что казалось ещё немного, и они сольются по цвету с тканью шатра, оставшегося позади.
– Ну не здесь же! – пискнула она.
– Эй! Ты о чём это подумала? – он остановился, развернув её к себе, преувеличенно возмущённо нахмурил брови и покачал головой. – Ну надо же, мадам Арно! Я и не думал, что вы такая…
– Да ну тебя… – Женя спрятала пламенеющее лицо у него на груди, слыша, как он тихо посмеивается.
– Вообще-то, я имел в виду, что ты задолжала мне ужин.
– Когда это такое было?
– Когда Ваше Величество изволило восседать на троне в пыточной зале.
– Ничего я тебе не обещала, – Женя, отстранившись, улыбнулась, а затем легонько ткнула его локтём: – Идём, сейчас дождь начнётся. А насчёт ужина… я подумаю, что тут можно сделать.
Эпилог
– Закажем буйабес?
Женя вспомнила, как в прошлый раз чуть не подавилась креветкой, и покачала головой.
– Может что-то другое? У меня с ним связаны негативные ассоциации.
– Все заслуживают второго шанса, – Эдуар накрыл её руку своей. – Даже суп.
Лучи заходящего солнца пробивались сквозь набежавшие облака и золотили белые скатерти