Читать интересную книгу Прибалтика на разломах международного соперничества. От нашествия крестоносцев до Тартуского мира 1920 г. - Любовь Воробьёва

42

Профессор Московского университета Н.Н. Поповский в 1758 г. впервые начал читать на русском языке лекции по философии — науке, где до того господствовала латынь. В первое десятилетие деятельности Московского университета учёные А.А. Барсов, Д.С. Аничков, С.Я. Десницкий, И.А. Третьяков, С.Г. Забелин, П.Д. Вениаминов, М.И. Афонин читали на русском языке лекции по филологии и юридическим наукам, по математике, ботанике, минералогии и медицине. См.: Сысоева Е.К. Век XVIII — веку XX: из истории российского народного образования / Вестник Московского университета. Сер. 8. История. С. 161.

43

Ю.Ю. Броун (1698–1792) родился в Ирландии. Его род принадлежал к числу древнейших и почётнейших. Приверженность к католическому вероисповеданию ставила крест на его карьере в Великобритании. Поэтому он, чтобы не изменять вере предков и избавиться от религиозных преследований, решил, подобно многим своим соотечественникам, оставить родину и искать счастья в чужих краях. Вначале (1725 г.) молодой, смелый и отважный Броун определился на плохо вознаграждаемую и не дающую никаких видов на будущее службу к мелкому германскому владетелю курфюрсту Пфальцскому. Затем (1731 г.) Броун по приглашению своего земляка шотландца Джеймса Кейта, генерал-майора русской армии, не раздумывая долго, прибыл в Россию и был определён капитан-поручиком в Измайловский полк. За раскрытие заговора против Анны Иоанновны в одной гвардейской роте стал лично известен императрице. За заслуги во время четырехлетней русско-турецкой войны (1736–1739 гг.) был произведён в генерал-майоры. Участвовал в русско-шведской войне (1741–1743 гг.). Дослужился до генерал-аншефа. Долго и постоянно жил в Лифляндии, был лифляндским помещиком. 1 марта 1762 г. Пётр III вверил ему управление Лифляндией. Екатерина II, взойдя на престол после переворота 28 июня 1762 г., оставила Броуна на занимаемом посту, отдавая справедливость его заслугам. В 1775 г. после слияния Эстляндского генерал-губернаторства с Лифляндским обе эти губернии были вверены в управление Броуну. На генерал-губернаторском посту в Прибалтийском крае Броун прослужил до самой своей смерти, проявив себя дельным, практичным администратором, точным и добросовестным исполнителем указаний Екатерины, усердным и неутомимым ее сподвижником. Екатерина, известная своим искусством в выборе соратников, ценила в Броуне непоколебимую честность, бескорыстие, редкое для того времени, а главное, стойкость и настойчивость в точном исполнении её воли. Источник: Полузабытые имена. Граф Юрий Юрьевич Броун. (Биографический очерк) // Прибалтийский сборник. Т. I. С. 419–432.

44

В противоположность русским помещикам, которые, особенно в Северной России, отпускали крестьян на денежный оброк (в Петербургской и Новгородской губерниях такие крестьяне составляли примерно половину, а в Псковской губернии — свыше одной пятой общего числа крестьян), прибалтийские помещики делали основной упор на барщину (только в Северной Лифляндии и на острове Хийумаа некоторые крестьяне с разрешения помещика уходили на временные работы в города — Дерпт, Пернов, Вильянди, Ревель.

45

В России существовало два вида имений — поместья и вотчины. Эти оба вида имений указом императрицы Анны Иоанновны от 17 марта 1731 г. получили одинаковый статус и одно название: вотчины. В Эстляндии и Лифляндии, напротив, продолжали существовать ленные поместья, получившие название манленных и не являвшиеся прямыми наследственными.

46

Например, в 1785 г. в Риге при общей численности жителей в 28 тыс. человек только около тысячи человек имели привилегированный статус. Из них: 16 человек входили в магистрат, 300 — в большую гильдию и не более 700 — в малую гильдию. Эти-то 1000 человек были бюргерами или гражданами, прочие же 27 тыс. такого статуса не имели, равно как и связанных с этим статусом прав и преимуществ. С введением екатерининской грамоты городам эта тысяча человек действительно утрачивала своё привилегированное положение, зато 27 тыс. вместе с правом гражданства приобретали чрезвычайно много и, в отличие от тысячи привилегированных, имели все основания быть довольными городовой реформой. Источник: Записки Нейендаля о временах действия в Риге общего городового положения с 1783 по 1797 год. Второй отдел. От переводчика // Прибалтийский сборник. Т. IV. С. 398.

47

Примером доброго помещика может служить великий русский полководец Александр Васильевич Суворов, который был отцом и братом не только солдатам, но крепостным крестьянам В 1786 г. крестьянам принадлежавшего ему села Ундол он писал следующее: «…У крестьянина Михаила Иванова одна корова! Следовало бы старосту и весь мир оштрафовать за то, что допустили они Михаилу Иванова дожить до одной коровы. Но на сей раз в первые и последние прощается. Купить Иванову другую корову из оборочных моих денег. Сие делаю не в потворство и объявляю, чтобы впредь на то же никому не надеяться. Богатых и исправных крестьян и крестьян скудных различать и первым пособлять в податях и работах беднякам. Особливо почитать таких неимущих, у кого много детей. Того ради Михаиле Иванову сверх коровы купить ещё из моих денег шапку в рубль. Ближайший повод к лени — это безначалие…» Цит. по: Шахматнов Н.Ф. Храни Господь Потёмкина. М.: Товарищество советских писателей, 1991. С. 83.

48

В одном из своих донесений Арсеньев пишет следующее: «…кто бывал в так именуемых вольных государствах, видел, несомненно, бедное положение сельских работников; их нанимают особо на каждую работу: вспахать, взборонить, сжать, обмолотить; после их сгоняют и они обыкновенно нищие, потому что стечение ищущих работ даёт средства богатым платить им такую малость, что они не могут содержать своего семейства; посему, из всех народов в мире, хлебопашцы российские суть блаженнейшие, несмотря на их мнимое рабство, которое есть истинная свобода у добрых помещиков, поелику российскому хлебопашцу платятся за его работу первой материей к обработке — землёй, с которой он получает законный рост своих трудов и довольство своего семейства». Источник- Сиверс и Арсеньев. С. 516.

49

Эта враждебность со временем войдет в плоть и кровь вначале окатоличенных, а затем переведенных в лютеранство эстонцев и латышей. Их сегодняшние элиты переймут поведенческие стереотипы в отношении русских у своих прибалтийско-немецких господ и реализуют в новом издании особого остзейского порядка, попирающем сегодня права русских точно так же, как это делали на протяжении семисот столетий немецкие господа в отношении самих эстонцев и латышей.

50

Проповеди на родном языке эстонцы и латыши слышат весьма редко, ибо пастор, имеющий иногда несколько кирк в своём приходе, служит в присутствии помещиков чаще всего на языке немецком; когда же находит одних крестьян, то все нравоучения его заключаются в угрозах дьяволом и адом тому, кто не отбывает своих повинностей пастору и помещику. Нередки случаи, когда стекшиеся в кирки из дальних мест вовсе не застают пасторов и возвращаются домой с естественным негодованием. Крестьяне чувствовали себя обойдёнными не только в проповедях, но и во всех священных обрядах жизни. Умерший погребается (по выражению крестьян, как собака) без всяких правил, предписываемых исповеданием. При похоронах присутствует один только кистер, лицо совершенно не духовное; пастор же через месяц или более, а иногда (если верить крестьянам) и вовсе не является на могилу умершего. Источник: Записка к секретному рапорту министру внутренних дел Л.А. Перовскому от состоящего при министерстве внутренних дел действительного статского советника Ли-пранди //РГИА. Ф. 821. Оп. 5. Ед. хр. 186.

51

Пастора в народе называли — церковный барин (der Kirchenherr), в отличие от другого барина — помещика.

52

Вот ответ, свидетелем которого был латыш Индрик Страумит: «Так как же? По-вашему мы, значит, разбойники? Кого же из ваших мы убили? Кажется, и не приколотили ни одного из вас… Когда слыхано, чтобы русский извозчик тронул в дороге латыша? Может, не случится помочь, а уж ни за что не обидит. В городе вас тоже немец толкает в шею из лавки или шинка, а русский сам зовет… У нас Царь сам христосуется на Святой с мужиком, а не то чтобы выгонять из церкви… У нас Царь-батюшка и Николай-Чудотворец…» Цит. по: Записки священника Андрея Петровича Полякова… От издателя // Прибалтийский сборник. Т. III. Рига, 1880. С 489.

53

Движение ведёт начало от секты «Богемские братья», которая образовалась в 1457 г. из уцелевших гуситов после их поражения в двадцатилетней войне с немецкими католиками. В 1722 г. секта обосновалась в Саксонии, в поместье графа Л. Н. Цинцендорфа, где на отведённой ей земле возникло селение Гернгут. По этому немецкому селению получило своё название и учение гернгутеров. Согласно этому учению, протестантская Церковь есть лишь преддверие к истинной Церкви, которая образуется, когда истинные сыны Божий, жаждущие благодатного возрождения, сольются воедино и образуют из себя духовное братство. В общину гернгутеров могли вступать последователи всех протестантских вероисповеданий, при этом требовалось, чтобы они оставались в лоне своих церквей. В Прибалтийский край учение проникло около 1730 г. и было встречено с большим сочувствием в высших слоях общества, и особенно среди женщин Крестьяне вначале посещали молитвенные дома гернгутеров из любопытства, а затем пристрастились к их собраниям. К вопросам догматики гернгутеры относились равнодушно, но старались пробудить в последователях своего учения внимание к самому себе, сознание своей греховности и живую потребность благодатного обновления. Страсти Христовы — основная тема их песен, проповедей, бесед. В то же время проповеди и беседы касались и мирских забот крестьян с их радостями и горестями. Старшины общин гернгутеров замещались всегда из туземцев, т.е. из латышей и эстонцев, дьяконы и пресвитеры присылались из-за границы. В условиях благожелательного отношения к гернгутерам Екатерины II и Александра I это движение быстро набирало силу. К 1819 г. в Лифляндии действовало 144 общины, объединявших 30 тыс. человек. В руководстве общинами состояли 1000 туземцев и 44 прибывших из-за границы немца. Через несколько лет число общин возросло до 5 тыс., и они образовывали своего рода народную церковь, близкую к крестьянам и демократичную по своему характеру. Хотя гернгутеры не отпали от протестантской Церкви, последняя всё же не могла примириться с существованием в своей среде другой церкви, и потому борьба между ними была неизбежна. Для пресечения распри правительство распространило правила устава лютеранской Церкви в России на молитвенные дома гернгутеров. В то же время последовало предписание не открывать без разрешения генерал-губернатора новых молитвенных домов, а 24 марта протестантам было запрещено вступать в общины гернгутеров. Источник: Прибалтийский сборник. Т III. Рига, 1880. С. 485–487.