он не был ни знатным, ни богатым, ей было бы все равно, это не имело бы значения. Это был мужчина, это был сам Лейчестер, ради которого она строила козни и интриги, и она была бы довольна им одним.
Даже сейчас, когда она смотрела на прекрасное отражение в зеркале, она не думала о своей собственной красоте, все ее мысли были о нем; и улыбка, появившаяся на красных губах, была вызвана не духом тщеславия, а мыслью о том, что через сорок восемь часов желания ее жизни будут удовлетворены.
В молчании служанка расчесала пышные золотистые локоны, которыми она гордилась почти так же, как и сама хозяйка. Среди прислуги ходили слухи, что с лордом Лейчестером что-то случилось, что он еще не вернулся, и что его охватил один из диких припадков, знакомый всем домочадцам, и что он неизвестно куда уехал.
Не ей было говорить, но она исподтишка наблюдала за своей прекрасной госпожой и думала о том, как быстро исчезнет безмятежная улыбка, застывшая на прекрасном лице.
Несмотря на то, что свадьба должна была быть тихой, неизбежно возникло какое-то волнение; светские газеты узнали об этом и распространили об этом в параграфах, в которых о Ленор говорили как о "нашей царствующей красавице", а Лейчестера описывали как сына известного пэра и светского человека. Целая армия обойщиков работала в доме на Гросвенор-сквер, и еще одна армия модисток и портних готовила приданое невесты. В гардеробной стояла стопка империалов и чемоданов, на каждом из которых были инициалы "У" с короной.
Один или два Бошампа, нынешний граф и брат вместе с тремя кузинами, юными леди, которые должны были выступить в качестве подружек невесты, были приглашены и должны были прибыть следующим вечером. Конечно, должна была быть какая-то небольшая суета, и Ленор, подумав об отсутствии Лейчестера, приписала это его неприязни к вышеупомянутой суете и желанию убежать от нее.
Наконец горничная ушла, и Ленор, счастливо вздохнув, отправилась спать. В это время Лейчестер расхаживал по пляжу в Карлионе, а Джаспер и бедный Фрэнк лежали мертвые. Конечно, если сны приходят, чтобы предупредить кого-то о надвигающейся беде, леди Ленор следовало бы видеть сны этой ночью, но она ничего не видела. Она проспала всю ночь без перерыва и встала свежей и красивой, и между ней и счастьем оставалось всего двадцать четыре часа.
Но когда она вошла в столовую и увидела бледное, встревоженное лицо графини и серьезное лицо графа, внезапный приступ страха, едва ли страха, но предчувствия, охватил ее.
– В чем дело? – спросил она, скользнув к графине и поцеловав ее.
– Ничего … действительно ничего, дорогая,– сказала она, стараясь говорить непринужденно.
– Где Лейчестер? – спросила она.
– Вот именно, – ответила графиня, наливая кофе и не сводя глаз с чашки. – Глупый мальчишка еще не вернулся.
– Не вернулся? – эхом повторила Ленор, и слабый румянец залил ее лицо. – Куда он пошел?
– Я не знаю, моя дорогая Ленор, и не могу этого выяснить. Он тебе не сказал?
Ленор покачала головой и слегка дрожащей рукой прикрепила цветок к платью.
– Нет. Я его не спрашивала. Я видела, как он уходил.
– Он отправился пешком или верхом? – спросил граф.
– Пешком,– сказала Ленор. – Он был в охотничьей одежде, и я подумал, что он собирается прогуляться по холмам.
Граф отломил свой кусок тоста легким раздраженным движением.
– Это раздражает, – сказал он. – Это крайне невнимательно с его стороны, крайне. Сегодня из всех остальных ему следовало бы остаться дома.
– Он скоро будет здесь, – спокойно сказала Ленор.
Графиня вздохнула.
– Ничего … конечно, с ним ничего не могло случиться, – она просто высказала предположение подавленным, тихим, встревоженным голосом.
Ленор рассмеялась, по-настоящему рассмеялась.
– Случилось с ним, с Лейчестером! – сказала она с гордым презрением. – Что с ним могло случиться? Лейчестер не из тех людей, с которыми случаются несчастные случаи. Пожалуйста, не беспокойтесь, дорогая, он сейчас войдет, очень усталый и очень голодный, и посмеется над нами.
– Я отдаю ему должное за лучшие манеры, – коротко сказал граф.
Он был зол и раздражен. Как он сказал графине перед тем, как вошла Ленор, он надеялся и верил, что Лейчестер бросил эту мальчишескую чепуху и намерен действовать разумно, как подобает мужчине, решившему жениться.
Последовала минутная пауза, пока граф все еще раздраженно намазывал тост маслом; затем леди Уиндвард сказала почти про себя:
– Может быть, Лилиан знает?
– Нет, – быстро сказала Ленор, – она не знает, иначе она бы мне сказала. Я видела ее прошлой ночью в последний раз, и она не знала, что его нет дома. Не говорите ей.
Графиня с благодарностью взглянула на нее.
– Она бы только беспокоилась и волновалась, – сказала Ленор. – Я не боюсь, что Лейчестер сбежал от меня.
Говоря это, она подняла глаза, как бы осветила их своей красотой и улыбнулась, и мать почувствовала себя увереннее. Конечно, казалось маловероятным, чтобы какой-нибудь мужчина убежал от нее.
Сама она не испытывала страха, даже когда утро превратилось в полдень, а полдень в вечер. Она ходила по дому, следила за упаковкой множества вещей, расставляла подарки, даже играла на пианино, и не раз легкий воздух из французской оперы проплывал по комнате.
Лорд Бошамп и остальные гости должны были прибыть около семи, как раз вовремя, чтобы переодеться к обеду, и переполох, царивший в доме, усиливался по мере приближения времени. Ленор отправилась в свою комнату в шесть часов, чтобы одеться; она намеревалась выглядеть сегодня вечером так же хорошо, как и на следующий день; и ее горничная поняла по вниманию, которое ее госпожа уделила гардеробу, что от ее заботливых рук можно ожидать всяческой заботы. Как раз перед тем, как отправиться в свою комнату, она встретила графиню на лестнице; они не очень часто виделись в течение дня; Дел было много, и графиня, несмотря на свое положение, была экономкой не только номинально.
– Ленор, – сказала она, затем остановилась.
Красавица наклонилась со своего места на более высокой ступеньке и поцеловала ее.
– Я знаю, дорогая, он еще не пришел. Что ж, он будет здесь к ужину. Почему вы так волнуетесь? Я – нет.
И она рассмеялась.
Это, безусловно, ободрило графиню, и даже вызвало улыбку.
– Какая ты странная девушка, Ленор, – сказала она. – Можно было бы предположить, что тебе не по себе перед всеми нами.
Ленор покачала головой.
– Нет, дорогая, я чувствую … я чувствую, что он придет. А теперь посмотрите, сбудется ли мое пророчество.
И она поднялась по лестнице, бросив через плечо безмятежную и уверенную улыбку.
– Я надену это последнее голубое платье Уорта и