— Почти уверен, — сказал он. — Чтобы предупредить Пибоди, если ты приблизишься к его следу, и обнаружить Моргана, чтобы Пибоди мог его уничтожить. Мертвый Морган в руках правосудия Белого Совета — это одно. Если бы Пибоди удалось убить Моргана и избавиться от тела, мы бы думали, что предатель совершенно свободен и неуловим. Это затянуло бы петлю вокруг нашей шеи.
— И это было бы идеальным прикрытием для Пибоди, — сказал я. — Он мог бы убивать любого, кого захотел, и оставлять незначительную улику, указывающую, что это сделал Морган.
— Не только Пибоди, — сказал Привратник. — Любой из наших врагов мог воспользоваться этим точно так же.
— И это также объясняет, почему он прибыл в Чикаго. Он вероятно думал, что фальшивым свидетелем была Анастасия. Ему нужно было прибыть на остров, чтобы убедиться, что возведенная в ее мозгу стена держится. — Я встряхнул головой. — Я имею ввиду, ему не нужно было проходить через этот Путь, поскольку он уже знал Путь, ведущий к Пределу Демона. Господи, мне повезло.
— Тоже верно, — сказал Привратник. — Хотя я предположу, что твоя предусмотрительность оказала влияние на твою удачу. — Он покачал головой. — Если бы Морган не действовал так быстро, все могло быть еще хуже. Люччио бы осудили и никто бы даже понятия не имел, что произошло. Обвинить Моргана плохо — но Стражи бы не потерпели ареста капитана и его помощника. Могла начаться гражданская война.
— Морган… он любил Люччио, — произнес я.
Привратник кивнул.
— Давно, пока он был молодым, у него было что на уме, то и на языке. Но она никого не подпускала близко к себе. Оглядываясь назад, мы должны были заметить, что это было изменение личности, хотя она скрывала свои отношения с тобой.
Я тихо фыркнул.
— Легко ожидать вмешательства, когда превратился в сумасшедшего маньяка, — сказал я. — Когда же кто-то меняется, становясь счастливым, трудно не быть счастливым за него.
Он улыбнулся с короткой вспышкой теплоты.
— На самом деле.
— Так значит она… Я имею ввиду, когда вы начали помогать ей избавиться от вреда…
— Это уже началось. Ее подсознание боролось против пут, наложенных на ее разум. Даже если она чувствовала что-то прежде, тот факт, что она была принуждена к этому против своей воли, станет причиной обратного эффекта.
— Да, — сказал я. — Отношения между нами стали натянутыми, полагаю, после всей этой ситуации. Я имею ввиду, я конечно понимал, что мы порвали, но…
Но это не было любовью и утратой. Она никогда не любила меня. Поцелуй Мадлен, когда та накрыла меня лавиной блаженства, пока высасывала мою жизненную силу, доказывает это. Анастасия никогда не влюблялась. Может быть я ей никогда не нравился. Или может нравился. Или может быть это было — просто было.
Теперь все закончилось, прежде чем смогло перерасти во что-то другое, и никому из нас не предоставится выбора в этом вопросе.
Я не ожидал, что это причинит такую боль.
Рашид положил руку на мое плечо.
— Мне жаль, — сказал он. — Я думаю, ты заслуживаешь, чтобы знать это.
— Да, — сказал я хриплым голосом. — Спасибо. Наверное.
Я обнаружил, что из меня вырвался маленький смешок.
Привратник наклонил голову.
— Я все пытался понять, почему никто не использовал магию, чтобы убить ЛаФортиера.
— И к какому выводу ты пришел?
— Невозможно сделать что-то с помощью магии, если в нее искренне не верить, — сказал я. — Какая-то часть Люччио понимала, что убийство ЛаФортиера неправильно. Поэтому она воспользовалась ножом. Морган не мог больше освобождать магию на законно служащих членов Совета Старейшин или на командующих офицеров, и именно поэтому он обратился ко мне. А ЛаФортиер никогда не ожидал такого от Анастасии. Он, вероятно, и умер в замешательстве, без шанса сложить заклятие. — Я поднял взгляд на Привратника. — Это не было великой тайной, загадочной причиной. Это было потому, что все мы люди.
— Жизненный опыт подсказывает мне, — сказал он, — что это более чем серьезная загадка.
*
Я собирал вещи, чтобы отправиться домой, когда в дверях появился Эбенизер.
— Хосс, — сказал он спокойно. — Подумал, стоит пройтись с тобой до дома.
— Буду признателен, сэр, — сказал я ему.
Я уже отправил Мыша домой с Молли, а бродить по Путям в одиночку всегда было плохой идеей. Мы пошли по туннелям. Я искренне устал от них. Я не страдаю клаустрофобией, но думаю, нужно быть каким-нибудь сурком, чтобы наслаждаться жизнью в штаб-квартире Белого Совета.
Мы не ушли далеко, когда я внезапно понял, что Эбенизер выбрал окольную дорогу к Пути, через туннели, которые были давно заброшенными и неосвещенными. Он зажег тусклый красный свет на конце своего посоха, достаточный лишь для освещения дороги и который крайне трудно было заметить.
— Что ж, — сказал он, — сегодня мы заполнили место ЛаФортиера в Совете Старейшин.
— Клаус Тоймейкер? — спросил я.
Эбенизер медленно покачал головой.
— Клаус этого не говорил, но я подозреваю, Мерлин попросил его отказаться. Место получил Грегори Кристос.
Я нахмурился. Места в Совете Старейшин присуждались по старшинству. Тому, кто провел больше всего времени на службе у Совета, предлагался руководящий пост, хотя не было ничего, что требовалось от чародея, чтобы принять место, когда оно свободно.
— Кто, черт возьми, это? Он не был на вершине списка по старшинству.
Мой наставник поморщился.
— Да. Грек и противная сволочь. Он пару столетий постоянно жил в южной Азии. Отличился в битве с этим ракшасом-раджа, в которой недавно принял участие Совет.
— Я помню, когда это произошло, — сказал я. — Я слышал — это было чистым безумием.
Эбенизер хрюкнул.
— Он был протеже ЛаФортиера.
Я переварил это, продолжая рассуждать.
— Полагаю, политический блок успокоился.
— Когда кто-нибудь захочет власти, ты не сможешь от него откупиться, — сказал Эбенизер. — Он примет то, что ты предлагаешь и продолжит действовать. И Кристос скорее всего сказал Мерлину, что он и его союзники выйдут из Совета, если он не займет это место.
— Боже, — сказал я тихо.
Он кивнул.
— С таким же успехом можно было бы отдать Красной Коллегии ключи от всех наших ворот и дать им убить нас во время сна. Пострадало бы меньше народу.
— Значит, Мерлин заключил сделку, — сказал я.
— Выбор был невелик. Люди Кристоса получили большую поддержку после того, как потеряли стольких во время суда. С ним теперь треть Совета.
— Чертов процесс отбора, а?
Эбенизер скривился.
— Это никогда не определялось ничем, кроме традиции. Ох, Мерлин сыграл спектакль, будто бы следуя ей, но я гарантирую, что все было решено за сценой, Хосс. — Он тряхнул головой. — Совет Старейшин огласил официальную позицию относительно убийства ЛаФортиера.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});