Читать интересную книгу Разлучи нас, смерть! (СИ) - "Ginger_Elle"

— Ты моё счастье… Самое страшное — потерять тебя. Я люблю тебя! Ты не представляешь, как…

Глава 46

Женева, июнь 2009

Джейсон остановил автомобиль напротив главного входа в особняк. Машина телохранителей прошуршала где-то сзади по подъездной дорожке. Он взял с пассажирского сиденья компактную кожаную сумку, в которой лежал его ноутбук и несколько самых необходимых вещей, и вышел из машины. Об остальном багаже позаботится прислуга.

Он быстро поднялся по ступеням и прошёл через распахнутые для него двери в ярко освещённый холл. После уличного полумрака и мягкого света кованых фонарей во дворе огромные хрустальные люстры, отражённые в зеркалах и гладком мраморе пола, на секунду ослепили его. Высокий и уже немолодой мужчина приветствовал его у входа и принял сумку. Лицо этого человека показалось Джейсону смутно знакомым, но он не мог вспомнить, ни как его звали, ни какова его должность в доме. Кажется, что-то вроде старшего лакея или официанта. Своё предыдущее пребывание в особняке Астона в Колоньи Джейсон помнил отрывочно. Пожалуй, по-настоящему запомнилась только мадам Пассар, домоправительница.

Хотя Камилла не появлялась в Женеве уже год, Джейсон всё равно считал этот дом принадлежащим ей. Будь его воля, он вообще бы не стал заходить в него, но когда его привезли сюда в первый раз из женевской клиники, у него не было сил спорить и, к тому же, Камилла была последним, о чём он вспоминал в тот момент. Тогда он прожил в Колоньи почти месяц.

С тех пор он ещё пару раз приезжал в Женеву: посетить врача и проверить, как восстанавливается рука, но всегда останавливался в гостинице. В этот раз Дэниел планировал провести в Женеве целую неделю и потребовал, чтобы Джейсон присоединился к нему в его доме. «Я не собираюсь торчать всю неделю в отеле, — чётко обозначил он свою позицию. — Ты жил в этом доме раньше, будешь жить и теперь. Я в нём хозяин, и я решаю, кто может в нём останавливаться, а кто нет».

Джейсон должен был приехать сюда завтра в первой половине дня, но, узнав, что Дэниел будет дома уже сегодня после обеда, не утерпел. Тем более, тихий отель, в котором он остановился, успел ему поднадоесть. Он наслаждался покоем, чудесными пейзажами и ничегонеделанием первые четыре дня, а потом начал скучать.

Отель был расположен в шато недалеко от Экс-ан-Прованса, и мисс Вернье потратила немало времени — своего и сторонних консультантов — чтобы найти подходящее Джейсону место. Оно полностью удовлетворяло всем его требованиям и одновременно устраивало Эдера. Отель был предназначен для очень состоятельных гостей, и система безопасности была в нём на высочайшем уровне. Уединение и покой постояльцев охранялись с невероятной тщательностью. Тем не менее, два соседних номера были заняты телохранителями. Джейсон подозревал, что их главной задачей было охранять его добродетель. Они практически никогда не упускали его из виду, хотя особо и не надоедали.

Охранять его добродетель было особо не от кого: девяносто процентов немногочисленных гостей составляли немолодые уже супружеские пары. Дамы проводили время в спа, их мужья — на поле для гольфа. Джейсон не общался ни с кем из постояльцев, разве что на третий день пребывания в отеле познакомился в фитнесс-центре с только что прибывшим гостем. На другой день они сыграли партию в теннис, и молодой человек, его звали Леон Рувье, присоединился к Джейсону за ужином.

Рувье в общем и целом был приятным собеседником, но Джейсон по некоторым мелочам почувствовал, что это человек не его круга, хотя изо всех сил старался им казаться. Он попросил Дэвиса проверить его — ему не хотелось, чтобы повторилась ситуация с Андреасом Эттингеном. Оказалось, что Рувье происходил из хорошей семьи, когда-то состоятельной, но обедневшей в результате неудачных биржевых спекуляций отца Леона. Сам Леон вёл активную светскую жизнь, но источник его средств был неизвестен. Он много играл, был завсегдатаем казино в Монте-Карло. Поговаривали, что он писал статьи с последними светскими сплетнями и слухами для французских и итальянских журналов и этим тоже отчасти компенсировал немалые расходы на богемный образ жизни.

Джейсон посчитал, что с этим человеком не стоит общаться. Но ему, к счастью, не пришлось прилагать никаких усилий, чтобы отделаться от Рувье. Тот сам съехал из отеля на восьмой день пребывания там Джейсона.

Ещё два дня Джейсон провёл в основном за книгами, дожидаясь, когда Дэниел вернётся из долгой поездки в Китай и Сингапур. Он уже пресытился и изысканной красотой этого места, и идиллическим покоем, поэтому уехал в Женеву раньше, чем планировал. Эдер предлагал ему лететь на самолёте, но на такое расстояние это было просто смешно.

— Мистер Астон уже здесь? — спросил Джейсон у встретившего его лакея.

— Мистер Астон приехал сегодня днём и сейчас отдыхает.

Джейсон видел, что мужчина, хотя и не подаёт вида, немного растерян. Неудивительно: даже самую искушенную в этикете прислугу редко обучают тому, как правильно вести себя с любовником женатого хозяина.

Разумеется, все в доме были предупреждены о его приезде, но, вероятно, сказывался ещё и тот факт, что его здесь запомнили совсем не таким. Лакей смотрел на него и не узнавал: вместо полуживого безвольного существа, покрытого синяками, приехал молодой человек с уверенными и даже требовательными взглядом и манерами.

— Будьте добры, проводите меня к нему, — попросил Джейсон, предполагая, что Дэниел, как обычно, сидит с бумагами в кабинете. Он толком не помнил, где здесь находится кабинет.

— Мистер Астон устал после перелёта из Гонконга и просил его не беспокоить, — пояснил лакей, словно бы разъясняя непонятливому гостю, что означает слово «отдыхает».

— Хорошо, — Джейсон не стал настаивать, хотя находил эту ситуацию немного странной. — Тогда покажите мне мою комнату. Надеюсь, её приготовили?

Лакей только открыл рот, чтобы что-то ответить, как его прервал неизвестно откуда взявшийся в холле Рюгер:

— Гартнер, уверен, просьба не беспокоить не относится к мистеру Коллинзу, — он повернулся к Джейсону: — Мистер Астон разместился в круглой спальне. Думаю, вы помните, где она.

Круглая спальня — на самом деле полукруглая — частично занимала нечто вроде декоративной башни, пристроенной к особняку, и в скруглённой её части находились пять высоких окон, из которых открывался вид на сад. Как раз эту спальню, по размерам и изяществу обстановки уступавшую только хозяйской, в предыдущий раз отводили Джейсону. И то, что Астон занял именно её, а не свою собственную комнату, уже было достаточным намёком для прислуги.

— Здравствуйте, Рюгер, и спасибо, — поблагодарил Джейсон. — Что, был тяжёлый перелёт?

— Да, не самый приятный. К тому же, с нами летел сын господина Чэна и ещё двое его помощников. Отдохнуть в самолёте не получилось.

Джейсон поднялся наверх и открыл дверь комнаты. Высокие окна в сад были закрыты тяжёлыми портьерами в белую и золотисто-медовую полосу. Всё прочее тоже было белым и позолоченным, элегантным, утончённым и без лишней пышности. Да, он помнил эту комнату, но нечётко. Помнил, как прислуга утром поднимала шторы, и спальню заливал тёплый утренний свет. Помнил узоры на ковре, лежавшем в центре комнаты, — он рассматривал их часами. Помнил высокий камин, который при нём никогда не растапливали, и несколько безделушек на полке над ним.

Сейчас в комнате был мягкий полумрак. Дэниел лежал на кровати и спал. Судя по тому, что он был в одежде и на груди у него лежала полураскрытая книга, спать он на самом деле не планировал.

От звука открывающейся двери Дэниел проснулся и открыл глаза. Сначала по лицу пробежало тревожное выражение, но, увидев Джейсона, он улыбнулся.

— Ты уже здесь? — удивился он. — Который час?

— Начало десятого.

Джейсон подошёл к кровати и сел на краешек рядом с Дэниелом. Он и без того скучал по нему, а увиденная им сцена лишь подстегнула его чувства: Астон без своих обычных строгого костюма, строгого выражения лица и приказного тона, расслабленный, только что проснувшийся… Джейсону невыносимо захотелось приблизиться к нему, коснуться, поцеловать. Он смотрел на Дэниела и понимал, что для него существует один-единственный человек в мире и никто и никогда не сможет занять то же место в его сердце. В этом было и его счастье, и его боль: он мог быть с человеком, которого любил, но Дэниел никогда не будет принадлежать ему до конца. Между ними всегда будет… Нет, не стоило думать об этом сейчас.