Каховски выбрала скорострельный фазер, любимое оружие киллеров-одиночек, самоделку с ограниченной логикой. Ей слишком не хотелось ошибиться, чтобы пренебрегать псевдоинтеллектом оружия. Несколько минут она потратила на ввод ограничений, поглядывая на застывшую в небе «Синюю птицу». Потом, положив фазер на колени, села у окна.
Три минуты тишины перед вечностью – не слишком много?
Конверт, принесенный вчера нарочным, по-прежнему лежал на журнальном столике. Каховски повертела «аТановский» бланк – мерцающая золотом эмблема, ровные рукописные строчки – жест особого уважения.
«Госпожа Фискалоччи! На протяжении почти двухсот лет Вы являлись нашим неизменным и уважаемым клиентом. Если Ваше решение о непродлении аТана вызвано временными материальными трудностями, то я, как полномочный представитель компании, имею честь предложить Вам беспроцентный и бессрочный кредит на сумму, равную стоимости льготного (категория Г-К-б) аТана. Единственным условием является использование кредита на возобновление Вами бессмертия.
Для получения кредита и продления аТана Вы можете воспользоваться упрощенной процедурой, отвечающей пунктам 3.2 и 3.3 стандартного договора. Если же решение прервать контракт вызвано личными мотивами, смею предложить Вам консультацию танатолога и курс психологической реабилитации, которые согласно пунктам 6.4 и 7.1 предоставляются Вам абсолютно…»
Каховски встала, окинула взглядом оружие на стенах и неторопливо поднялась на чердак. Пыль, хлам, полутьма. Зато здесь имелось очень много маленьких окон, сквозь которые было прекрасно видно бегущих к дому десантников. Ванда подняла фазер, отлавливая среди людей громоздкую, хоть и стремительную фигуру булрати. Нажала на спуск. Стекло брызнуло наружу мелкими огненными каплями, а булрати разорвало напополам.
– Первый, – сказала Ванда, семеня к соседнему окошку. Но в нее еще не стреляли. Откуда-то с неба загремел тысячекратно усиленный голос:
– Именем Империи! Прекратите огонь и выходите…
– Второй, – выцеливая иссиня-черную чешую меклонца, сказала Ванда. Меклонец, свернувшись в эмбриональный шар, замер среди деревьев.
Чердак озарило голубой вспышкой. Каховски почувствовала, как подломились ноги, а пол стремительно ринулся навстречу. Стационарный станнер… давно пора.
Все-таки кое-что она успела. Немного…
Подстегнутые «боевым коктейлем» нервы все еще служили ей. Ванда подтянула ствол фазера к голове, выдохнула и надавила на спуск. Ничего. Только замерцал огонек ограничительных цепей. Ах да, она ведь тоже человек, хотя бы с точки зрения оружия. Непослушными пальцами Ванда принялась отключать блок псевдоинтеллекта.
Ей удалось справиться в тот самый момент, когда лестница затряслась от тяжести закованных в броню людей, а черепичную крышу пробила суставчатая лапа меклонца. Секунду Ванда задумчиво смотрела на нее, потом с сожалением перевела взгляд на фазер.
– Найди его, Кей, – прошептала она. – Кто бы он ни был… На этот раз фазер согласился стрелять.
9
Снег бил в лицо, шлюпка покрылась толстой ледяной коркой. Небо, затянутое круговоротом туч, едва пропускало тусклый солнечный свет. В фиолетовом мерцании климатизирующего поля Дач рукояткой пистолета скалывал лед, освобождая люк.
– Мы не взлетим, – сказал Томми. – Мы никогда не взлетим.
Кей рывком открыл люк. Проскользнул в пилотское кресло. Томми продолжал стоять по колено в снегу, зябко обняв себя за плечи.
– Быстрее, – сказал Кей, активируя пульт. Снежинки падали на оживающие экраны, таяли. Томми неуклюже сел рядом, стал возиться с замком люка.
В корме шлюпки неохотно загудел двигатель. К фиолетовому свету добавилось оранжевое плазменное пламя.
– Герметизация? – спросил Кей.
– Норма.
– Пристегнись.
– У тебя снова плохое настроение?
– Не только у меня.
Шлюпка качнулась, с хрустом выдираясь из ледяной корки. На пульте замерцал красный огонек.
– Правую опору потеряли, – вяло заметил Томми.
Двигатель набрал мощность, и шлюпка пошла вверх. Они вонзились в свинцовый водоворот туч. Высота три километра. Если Ванда была права, их еще не видят.
– Включи приемник, – велел Кей. Томми послушно протянул руку к панели.
Рев толпы. Голос Грея:
– …не в первый раз пособники чужих и ненавистники жизни пытаются обезглавить Империю…
– Дальше, – сказал Дач. Тучи расступались, открывая фиолетовый купол.
– …наш корреспондент, неподражаемый Олег Синицын, со своим прямым включением…
Взвизг помех.
– Только что пресс-офицер сделал заявление для граждан Империи. Да, ребятки, такого мы давно не слыхали. Теперь странное поведение Императора на приеме в президентском театре становится объяснимым…
– Дальше. Мы знаем все, что он скажет.
Снова треск электричества. Переливчатые трели кодированного канала связи – полицейского или военного. Помехи…
Из-за дальних гор, из-за древних горДа серебряной плетью рекарассекала степи скулу…Белый дрок в костер, бересклет в костер,Над обрывом стою…Боги, боги, как берег крут.
– Оставь, – неожиданно сказал Кей. – Это Микеле-Микеле, оставь… Не хочу слушать призывы к сдаче.
Они ворвались в небо. Фиолетовый купол компенсатора переливался внизу.
– Истребители на радаре, – сказал Томми. – Видишь?
– Главное, что они нас еще не видят.
Мертвой свастикой в небе орел повис,Под крылом кричат ледяные ветра,Я не вижу, но знаю, он смотрит внизНа холодный цветок моего костра.Мир припал на брюхо, как волк в кустах,Мир почувствовал то, что я знаю с весны:Что приблизилось время огня в небесах,Что приблизился час восхождения Черной Луны.
Небо темнело, проступали искры звезд. Одна из точек на радаре начала движение. Их заметили.
– Вот теперь мы поймем, нужны ли Императору живыми, – произнес Кей. – Соберись, я подключаю гравитационник.
– Мы все равно не успеем к кораблю!
– Корабль уже идет навстречу, я послал вызов. Но нам не обязательно опережать истребитель.
– Еще корабль… идет к планете… – глядя на экраны, заметил Томми.
– Главное, что не к нам. – Дач похлопал Томми по плечу. – Спокойней. Все не так безнадежно, как тебе кажется. Поверь.
Я когда-то был молод – так же как ты,Я ходил путем солнца – так же как ты,Я был светом и сутью – так же как ты,Я был частью потока – так же как ты!Но с тех пор как она подарила мне взор,Леденящие вихри вошли в мои сны,И все чаще мне снились обрыв, и костер,И мой танец в сиянии Черной Луны.
Им уже не нужен был радар, чтобы увидеть «Синюю птицу». Двадцатиметровая призма космоистребителя приблизилась на расстояние взгляда. Он летел совсем рядом, в полусотне метров, – одна из лучших боевых машин Империи, и Томми ощутил пронзительное чувство незащищенности. Теперь он понял, что чувствовали алкарисы, когда они выдернули их из гиперпространства. Томми посмотрел на Кея, но тот казался абсолютно спокойным.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});