Читать интересную книгу Энциклопедический словарь (К) - Ф. Брокгауз

А.

Клиника

Клиника – отрасль врачебной науки, посвященная преподаванию практической медицины. Так как такое преподавание, за единичными исключениями, ведется у постели больного, то отсюда и возникло представление о клинике, как о больнице, оправдываемое также этимологическ. происхождением слова (hclinh – кровать). Но клиника существенно отличается от больницы, так как она может вести преподавание чисто теоретически, касаясь, напр., таких форм заболеваний, которых нет в данное время между клиническ. больными, или излагая болезни, встречающиеся только в определенном климате или свойственных известному классу лиц в каких-нибудь особых специальн. условиях (болезни рудокопов, пэндинская язва, желтая лихорадка и т. д.). Такая обособленность задачи преподавания от больничного материала особенно резко выступает в пропедевтических клиниках. С другой стороны, большая часть клинических занятий имеет исходным пунктом подробное исследование больного организма, анализ отдельных симптомов именно у данного больного. Но и в этом отношении задачи К. и больницы все-таки неодинаковы: К., кроме интереса больного, интереса, который ставится на первом плане, имеет в виду воспользоваться больным, как материалом для дальнейшего развития медицины, для ознакомления учащихся с различными медицин. вопросами практического и теоретическ. характера, больница же выполняет только первую задачу – лечение больного. К., сообразно выше указанной цели, утилизирует все мед. сведения, пользуясь различными отраслями естествознания и медицины. Нормальная анатомия указывает клинической медицине расположение органов и органических приборов; патологическая анатомия знакомит ее с изменениями в строении органов и тканей под влиянием того или иного болезненного процесса; физиология, опираясь на физику и химию, разъясняет общие функции организма и специально каждого отдельно органа – функциональную зависимость органов между собой; общая патология (патологическая физиология) дает возможность разобрать и объяснить уклонения в функциональной деятельности, обуславливаемые тем или другим заболеванием. Стремясь расчленить сложную картину болезни, искуственно воспроизводя у животных то или другое заболевание или тот или другой наиболее выдающйся симптом болезни, патология имеет, следовательно, и больше шансов ориентироваться в анализе патологических явлений. Далее К. пользуется данными фармакологического анализа, гипены и т. д. С другой стороны, многие отрасли медицинского исследования не могли бы всесторонне развиваться, если бы они не пользовались данными клинического наблюдения. Экспериментальная паталогия далеко еще не в состоянии воспроизводить полностью то или другое заболевание и в этом отношении неизбежно должна пользоваться наблюдениями клиники. Но даже и в воспроизведении симптома болезни (атрофия, лихорадка, паралич, водянка и т. д.) экспериментальная паталогия должна следовать указаниям клиники. Последняя оказывает влияние и на цельность физиологич. представлений: зная условия жизнедеятельности органов и тканей в больном их состоянии, можно еще лучше понять их значение в нормальном состоянии организма. Точно так же изучение фармакологии было бы далеко не полно, если бы К. не указывала ей, как действует целый ряд лекарственных веществ на психическое состояние больных, на органы чувств, не говоря уже о том, что многие лекарственные вещества не действуют на организм животных и человека в одинаковом направлении, а о некоторых весьма важных специфических врачебных средствах (ртуть, йод, хинин) фармакология знала бы очень мало, если бы не наблюдения, заимствованные из клиник. Тоже можно повторить относительно гигиены и т. д. Опираясь на все отрасли мед. знания, клиника решает известное число предъявляемых к ней задач: а) она определяет диагноз болезни, указывая на все признаки, характеризующие данную форму заболевания, различая это заболевание от других, с которыми у первого могут оказаться некоторые общие черты; б) в каждом данном случае ставит предсказания: дальнейшее развитие каждой болезни, степень интенсивности, которой она достигает, могущие произойти осложнения, ее течение, продолжительность, вероятный исход, наконец, последствия, к которым она приводит, в) К. устанавливает способ лечения, которым всего быстрее возможно прекратить или задержать развитие болезни и смягчить ее припадки. Соответственно каждой данной отрасли практической медицины, имеются и различные К.: К. болезней внутреннихорганов, хирургическая, глазная, венерическая, акушерская и гинекологическая, клиники кожных, ушных, горловых болезней, клиники для нервных и душевных больных. В виду особенностей детского организма, существует отдельно кафедра детских болезней с соответствующей клиникой. В последнее время, по мере успехов бактериологии и учения о заразных болезнях, возникают отдельные клиники для заразных больных.

По характеру преподавания различают: пропедевтические, факультетские, или академические, и госпитальные К. Первые имеют целью ознакомить слушателей с различными заболеваниями, излагая подробно историческое учение, частоту появления данной формы, влияние различных условий на течение болезни и т. д. Факультетские К. занимаются подробным разбором каждого отдельного случая; останавливаясь на отдельных симптомах, объясняя связь отдельных явлений, разбирая дифференциальное распознавание и т. д. Госпитальная К. знакомит слушателей с возможно большим числом больных и останавливается на деталях, известных из курса предыдущих К.

Медицинский персонал каждой К. составляют: находящийся во главе учреждения клиничecкий профессор, ассистент и ординаторы. Профессор читает лекции по тому или другому отделу практической медицины, консультирует с занимающимися в К. врачами, предлагает темы для специальных работ, имеющих целью дальнейшее развитие медицины. Ассистент заведует административным отделом и является, вместе с тем, ближайшим помощником профессора по вопросам научного и практического исследований. Ординаторы наблюдают больных, назначают лечение, ведут подробные истории болезни, собирают все данные, имеющие какое-либо отношение к выяснению характера болезни, докладывают о каждом тяжелом или интересном больном ассистенту или профессору, ведут специальные исследования и т. д. Непосредственный уход за больными, заботы о точном исполнении врачебных предписаний, о доставлении больным требуемых лечением удобств и т. д. лежит на обязанности сестер милосердия, фельдшеров и отдельной администрации К.

Студенты посещают лекции и изучают, под руководством профессора и его помощников, способы исследования: постукивание, выслушивание, офтальмоскопирование, клиническую бактериологию, микроскопию и химию (исследование крови, мокрот, мочи, испражнений, рвотных масс), ларингоскопию, катетеризацию и т. д. В тех же К. студенты знакомятся с различными важными проявлениями болезни (лихорадка, цианоз, водянка, кашель и т. д.); далее студенты навещают больных, приобретают навык в методике объективного исследования и в умении собрать подробный анамнез (распрос больного). К. практически знакомит студентов со многими способами лечения – гидротерапией, наложением повязок., вправлением вывихов, на ложением акушерских щипцов, электризацией, массажем и др.

Контингент больных зависит от специальности К. Но не всякий больной может расчитывать на помещение в соответствующую К., так как для преподавания практической медицины в систематическом изложении необходимо известное распределение больничного материала. Недостающий материал стационарных больных восполняется амбулаторными больными, посещающими К. в определенные дни приемов для приходящих больных.

Материльная организация должна быть устроена во всех отношениях безукоризненно с тем, чтобы учащиеся стремились подражать такому образцовому учреждению в своей будущей врачебной деятельности. К. должна быть безупречным лечебным заведением и, вместе с тем, школой, ручающейся за дальнейший прогресс медицины и врачебной науки.

Д. Каменский.

Клинопись

Клинопись – название, вошедшее в науку с начала XVIII в. (введено Кемпфером) для обозначения письмен, употреблявшихся древними обитателями долины Тигра и Евфрата и распространившихся от них по всей Передней Азии, до времен господства так назыв. финикийского алфавита. Название соответствует форме знаков, имеющих вверху утолщение, но справедливо только для их более поздней формы; первоначальная же, сохранившаяся в древнейших надписях, шумерийских и первых вавилонских царей, носит все черты картинного, иероглифического письма. Путем постепенных сокращений и благодаря материалу – глине и камню, знаки приобретали менее закругленную и связную форму и стали, наконец, состоять из отдельных утолщенных кверху штрихов, помещенных в разных положениях и комбинациях, причем заимствованное из Вавилонии в Ассирию письмо, развиваясь независимо, получило несколько иной, хотя, в общем, и сходный вид. Изобретение К. принадлежит древнейшим, досемитическим обитателям страны – шумерам. Это доказывается: а) несоответствием ее семитическим языкам, вследствие отсутствия строго различавшихся в них эмфатических знаков, смешению шипящих и свистящих и т. п.; б) употреблением идеограмм в фонетическом значении, не соответствующем семитическому языку (напр. идеограмма для слова «вода» как фонетический знак читалась не «му», а "а"); в) существованием в глубокой древности несемитического языка, оставившего памятники, иногда с семитическим переводом; г) косвенно – несемитическими именами понятий, относящихся к писанию в ассиро-вавилонском языке. Попытки Галеви, Делича и их школ доказать семитическое происхождение К. не могут быть названы удачными. К. – письмо силлабическое, состоящее из нескольких сот знаков, из которых наиболее употребительных около 300; в числе их более 50 идеограмм, ок. 100 знаков для простых слогов и 130 – для сложных; есть знаки для цифр, по шестидесятичной и десятичной системам. Большинство знаков имеет по два и несколько чтений (полифонизм), так как нередко, рядом с шумерийским, они приобретали и семитическое значение, иногда же изображали и смежные понятия (напр. «солнце» – bar и «светить» – lah). Письмо, по сложности, одно из самых неудобных; тем не менее, в силу культурного влияния его родины, оно было заимствовано почти всеми соседними народами – эламцами, каппадокийцами, доарийскими армянами (знаменитые ванские надписи) и около XV века до Р. Хр. было дипломатическим на Востоке, будучи употребляемо даже фараонами для сношений с их азиатскими вассалами. Телль-эль-амарненская находка заключает в себе, между прочим, обширные клинообразные письма на неизвестном языке из стран Митанни (между Оронтом и Евфратом) и Арсафи, донесения из Финикии и Палестины на вавилонском языке, с ханаанскими примесями, и, наконец, пропись, по которой учились египетские писцы. Покорившие Вавилон персы заимствовали, вместе со многими другими элементами культуры, и К., избрав из нее около 40 знаков и превратив их, по упрощении, в алфавитные. Древнейшие памятники К. (Телло) заходят за З тысячелетие до Р. Хр., позднейшие относятся ко времени первых Селевкидов. В Европе впервые познакомились с К. в начале XVII в., благодаря трудам путешественника Pietro della Valle, списавшего несколько персеполитанских знаков. Все троязычные надписи в Персеполе списал Карстен Нибур (1765), которому удалось различить три рода К. и определить алфавитный характер первого рода; найти к нему ключ выпало на долю Гротефенда (1802), разобравшего с гениальным остроумием имена Дария, Ксеркса, Гистаспа и Ормузда. Дальнейшие открытия принадлежат норвежцу Раску, Бюрнуфу, Гольцману, в то время, как находившийся на персидской службе офицер Генри Раулинсон дошел самостоятельно до важных результатов, работая на месте над бегистунской троязычной надписью, которую скопировал и разобрал (1836 – 49). Так как результаты его работ были подтверждены независимыми открытиями Гинкса и Опперта, то разбор первого рода К. можно было считать оконченным. Язык его оказался древнеперсидским, близким зендскому. Вторым родом занимались датчанин Вестергаард, Норрис, Опперт, Мордтманн и Ленорман. Этo – язык не семитический и не арийский; ученые называли его то мидийским, то скифским, то эламским. Изучение его было оставлено, вследствие того, что богатые находки Ботты и других на месте древних Ассирии и Вавилонии обнаружили сходство надписей этих стран с третьим родом, который, по важности и интересу, обратил на себя особое внимание ученых. Первые шаги в этом направлении принадлежат шведу Левенштерну (1845), высказавшему мнение о необходимости приступить к делу с помощью семитических языков и определившему несколько знаков. Затем де Сольси и Лонперье составили таблицу знаков, не зная, однако, их чтения; Гинкс первый угадал их силлабическое значение. Раулинсон дошел, опять-таки самостоятельно, до тех же результатов, и в 1851 г. издал копию З-ей части Бегистунской надписи, с переводом. Работы Опперта, Тальбота и Менана также немало содействовали дальнейшему движению науки, так что 25 мая 1857 г. в Лондоне могло состояться знаменитое заседание, во время которого были сравнены независимые друг от друга переводы одной надписи Тиглат-Палассара, сделанные, по поручению британского музея, Раулинсоном, Гинксом, Оппертом и Тальботом и оказавшиеся почти тождественными. С этого времени разбор клинописи следует считать упроченным. – Что касается проармянской К., то надписи, упоминаемые еще Моисеем Хоренским, замеченные в 1836 г. Saint Martin, списанные Шульцем и изданные в 1840 г. во Франции, только в 1881 г. подверглись правильному и успешному изучению со стороны Сэйса и проф. Патканова. Много света пролили на них труды Бэлька и Лемана. Язык их, по-видимому, имеет сходство с грузинским. – Каппадокийские надписи подвергались изучению В. С. Голенищева, а письма Митанни – марбургского проф. Йензена, который находит их язык родственным проармянскому.