Стена любопытных в ожидании представления. Тип со злыми глазами схватил меня за руку. Он с такой силой сжал мне пальцы, что запястье стало затекать. Знает, как нужно обращаться с подобными людьми. Я взглядом запросил помощи у продавца насекомых. Замолви он хоть словечко, все бы обошлось. Но он сидел потупившись и искал что-то в карманах. Да, по одному разговору человека не определишь. Это мне послужит уроком на будущее. Нельзя допустить, чтобы по неосмотрительности у меня из рук уплыл сертификат.
Делать нечего, я поднялся со стула. Неожиданно охранник отпустил мои пальцы. Продавец насекомых протянул ему правую руку. В ней была зажата светло-коричневая карточка.
– Разрешение. Третий ряд, восемнадцатое место.
– Не пойдет, не пойдет, торговали не вы, а этот человек.
– Он мой компаньон. В соглашении, насколько мне помнится, не содержится пункта, гласящего, что торговать может только тот, на чье имя выдано разрешение.
– Ну что ж, может быть… – заколебался охранник.
– Ничего не поделаешь, пойдем вместе в контору.
– Не нужно. Я выяснил обстоятельства дела, так что все в порядке.
– Нет, так не годится. Вы опозорили меня перед людьми, и я хочу, чтоб инцидент был улажен по всем правилам, – продолжал напирать продавец.
– Извините. Но дело в том, что мы обычно просим воздерживаться от заключения сделок в неустановленном месте.
– Понимаю. Благодарю вас.
Злобный тип извинительно сложил ладони и, быстро пятясь назад, исчез. Я обдумал случившееся. Мне стало стыдно, что я в какой-то момент усомнился в продавце насекомых.
– Спасибо, что выручили.
– Среди них много бывших полицейских. Из кожи вон лезут, стремясь выслужиться.
– Все же возьмите. – Я протянул билет на корабль. – Конечно, этот футляр не так красив, как коробка для юпкетчера, но зато кожа натуральная, работа ручная.
– Футляр-то прекрасный, а вдруг внутри какая-нибудь дрянь. Скажите честно.
– Ну что вы! Там сертификат на право выжить. Откройте и посмотрите.
– Выжить после чего?
– После катастрофы, разве непонятно?
– Какой катастрофы?
– Вы не считаете, что мы на пороге катастрофы? Природа, человек, земной шар, мир.
– Считаю. Считаю, конечно, но не представляю себе, что тут можно сделать.
– Пойдемте. Я вам все покажу.
Я поднялся, но продавец насекомых продолжал сидеть, даже не собираясь брать футляр с билетом на корабль.
– Терпеть не могу все, что именуется «общественным движением». Я из тех, кто думает: пусть все идет как идет.
– А я и не призываю вас заботиться о других. Сертификат предназначен для вас лично.
– Нет, пожалуй, воздержусь. Я не тот человек, который ради того, чтобы выжить, пойдет по трупам. Непомерное вожделение – тяжкий грех.
Разумный ответ. Попал в самое больное место.
– Неужели непонятно, ведь я предлагаю билет в обмен на оставшихся юпкетчеров.
– Поговорим об этом позже, не будем спешить.
– Вы не отдаете себе отчета в том, что нас ждет. Катастрофа надвигается, она вот-вот разразится. Вы газеты читаете?
– Что значит «вот-вот»?
– Возможно, даже завтра – я бы не удивился.
– Значит, не сегодня, а завтра?
– Я говорю условно. Может быть, в следующее же мгновение. Во всяком случае, она надвигается.
– Держу пари.
– Какое?
– Наступит ли через десять секунд, – он положил палец на кнопку секундомера своих часов, – катастрофа, как вы утверждаете. Ставлю десять тысяч, что не наступит.
– Я ведь говорил только о подобной возможности.
– Могу продлить до двадцати секунд.
– В обоих случаях пятьдесят на пятьдесят – возможно и то и другое.
– Будем ли мы спорить, что пройдет двадцать минут, что пройдет два часа, что пройдет два дня, что пройдет два месяца, что пройдет два года, – все равно вероятность та же – пятьдесят на пятьдесят.
– Без пари вам неинтересно?
– Не придирайтесь, вы прекрасно понимаете, что я хочу сказать. Представим себе, что катастрофа разразится через двадцать секунд. Тогда выигрыш ни к чему, на том свете деньги не понадобятся. Только, если ничего не случится, тот, кто на это ставил, положит в карман денежки. Так что в любом случае пари не будет иметь никакого смысла.
– Что же тогда мешает вам взять билет на корабль?
– Надоели мне ваши разговоры.
– Почему?
– Я не люблю людей, торгующих концом света.
Хочешь подыхать – подыхай. Такая огромная голова, а набита гнилыми бобами. Наверное, и юпкетчера я напрасно у него купил.
– Пожалеете, но будет уже поздно.
– Схожу-ка я в уборную.
– Вам и вправду не нужен билет на корабль?
Продавец насекомых поднялся со стула. Я не мог допустить, чтобы столь ценные для меня билеты служили поводом для насмешек. Но тут он протянул руку, ловко схватил футляр и поправил сползающие с носа очки, лицо его расплылось в улыбке. То ли хотел помириться, то ли издевался надо мной – не поймешь.
– Подождите у моего лотка, я быстро вернусь.
– А вдруг не вернетесь, плакал тогда мой билет.
– У меня там остался товар.
– Юпкетчеры, которых вы собираетесь выбросить? Разве могут они служить залогом?
Продавец насекомых снял с руки часы и положил их на то место, где до этого лежал футляр.
– Хронометр марки «Сейко» новейшей модели. Боюсь, вы сами сбежите с ним.
3. Зазывалы похищают «сертификат на право выжить» и скрываются
Лоток продавца насекомых был закрыт. Видимо, у него в самом деле пропало желание торговать. Над соседним лотком слева (не помню, что там продавали) тоже сняли вывеску. Небо все еще было обложено тучами, в любую минуту мог начаться дождь, да и универмаг скоро закрывался, часы показывали двадцать минут седьмого. Зайдя за прилавок, я обнаружил лежавший на стуле большой чемодан. Наверное, в нем были юпкетчеры. Я не люблю, когда на меня смотрят посторонние, поэтому скрючился и присел на корточки. Напрасная предосторожность. Редкие покупатели суетливо бежали к выходу, как мелкие крабы на побережье, не захваченные отливом.
Часы продавца насекомых я переложил из заднего кармана брюк в нагрудный. Настроение испортилось. И не только от погоды. Неужели я раскаиваюсь, что отдал билет на корабль продавцу насекомых, думал я. Не успел объявиться товарищ, о котором я столько мечтал, тут же иду на попятный. Отвратительная манера. Нужно обдумать все как следует. Человек он совсем неплохой. Не очень-то приветливый, но это даже лучше, чем если бы он оказался болтуном. Да и не всякий способен открыть юпкетчера. Наверное, голова у него варит гораздо лучше, чем это может показаться со стороны. И это замечательно – что хорошего, если бы первым моим товарищем стал совсем уж ординарный человек.
На всякий случай, как только он вернется из уборной, я скажу, что являюсь капитаном, и попрошу поставить подпись под