— От этих мест — дней двенадцать-четырнадцать, — ответил Форве. — А потом мне еще надо на Воды Пробуждения. Я был бы рад, если бы обстоятельства сложились благоприятно и вы смогли бы побыть моими гостями.
Но увы! Я предчувствую, что всем нам предстоят черные дни, — закончил принц печальным полушепотом.
— Так чего мы стоим? — не без яду осведомился Торин. — Раз уж мы помиловали этих хазгов — чего мешкаем? К Орлангуру так к Орлангуру!
— Ты прав, — ответил принц и дал команду трогаться в путь.
Дни пути с эльфами по их цветущему, ухоженному, мирному краю были истинным блаженством после долгих месяцев блужданий. Они не медлили, но и не гнали понапрасну. Вечерами эльфы пели — то хором, то в одиночку, и песни их, прекраснее которых хоббит никогда ничего не слышал, заставляли трепетать неведомые доселе струны его души; вместе с певцами он шагал в глубины столетий, слышал бранные крики оставшихся неизвестными Западу сражений, истории великих страстей, встреч и разлук, горестных побед и заставляющих сжимать зубы и еще крепче браться за меч поражений…
Постепенно местность менялась. Леса становились все гуще, просветы в них — реже; дубы уступали место смешанному чернолесью, густому и непролазному. Появились болота, черные застойные пруды, где в темной воде медленно гнили поваленные стволы деревьев; по взлобкам стлался вереск, на пнях алела налитая брусника. Все чаще и чаще темно-зеленые копья елей пронзали смыкающиеся кроны, трепещущие еще не успевшей пожелтеть листвой.
— Здесь наша граница, — отвечая на молчаливый вопрос хоббита, произнес Форве. — Великий Орлангур ничего сам не преобразует, не улучшает и не переделывает. Дикая природа — его мир; на нем сосредоточены видимые нам его помыслы, хотя кто знает, чем в действительности озабочен его всепроникающий разум? Приготовьтесь, пещеру Золотого Дракона тоже стерегут — его собственные детища, ужасные творения иномирового начала… Известно, что Великий Орлангур окружил ими свое жилище для того, чтобы его не беспокоили понапрасну: сильный духом все равно сможет пройти. Не бойтесь ничего! Посланцы Орлангура не убивают.
И, словно отзываясь на его слова, странная крылатая тень, распластавшись в стремительном и бесшумном полете, скользнула над головами и скрылась за вершинами деревьев. Фолко схватился было за лук, но Амрод удержал его руку.
— Нет нужды, — спокойно сказал эльф.
Ночью Фолко, не зная сна, вертелся с боку на бок на своем наспех устроенном ложе из папоротников. Он впервые всерьез задумался о том, с кем же ему придется говорить о своем ближайшем будущем. Рассказы о Духе Познания до последних дней оставались лишь удивительной, чуть жутковатой сказкой. И вот он сам идет к сверхъестественному, иномировому Существу; идет, чтобы задать вопросы и получить на них ответы. Фолко не знал, откуда пришла уверенность в том, что именно он должен спросить, — просто ему на плечи легла еще одна незримая тяжесть.
Несмотря на предупреждения принца, ночь прошла спокойно. И наутро, когда они продолжили путь, с трудом продираясь через бурелом, лес вокруг них по-прежнему оставался безжизненным.
— Ну где же эти чудовища? — обратился Торин к Форве.
Эльф молча пожал плечами, но в глазах у него было удивление.
Постепенно местность повышалась, черные застойные болотины исчезли, уступив место сухим сосновым борам. Копыта коней ступали по сплошному ковру мхов; по краям небольших травяных проплешин попадались малинники, однако затем пропали и они, плотный слой опавшей хвои расстелился перед ними, высоченные мачтовые сосны вздыбили кроны куда-то в самое небо, чуть шумя под налетевшим восточным ветерком. Принц натянул поводья, останавливаясь, и утер пот со лба, хотя было вовсе не жарко.
— Такое в первый раз, — глухо сказал он, и хоббит увидел, как тонкие белые пальцы эльфа стиснули изукрашенную мифрилом рукоять меча. — Такого со мной и ни с кем из наших не случалось. Небывалое! Ни одного страшилища.
— Может, дальше будет? — предположил Торин.
— Вряд ли, — покачал головой принц. — Эти боры — самое преддверие пещеры. Коли дошел досюда — значит, Великий Орлангур примет тебя…
Мрачно молчавший всю дорогу Малыш скривился и в сердцах сплюнул.
— Зря только тащились, — заявил он. — Нет, вы как хотите, а я дальше ни шагу. Не верю я этим драконам! Сожрут, того и гляди. Может, он нас специально сюда заманил!
— Не следует говорить столь уверенно о том, что известно тебе недостаточно хорошо, — мягко упрекнул гнома принц. — Великий Орлангур не нуждается в подобной пище, уверяю тебя.
— Вы, эльфы, вон какие тощие, в вас он, может, и не нуждается, а вот нас с Торином точно слопает и хоббитом закусит!
Форве чуть слышно вздохнул, глядя сверху вниз на Малыша, точно на непослушного ребенка; и гном, очевидно, почувствовал это, потому что нахмурился и упрямо засопел.
— Не упрямься, Строри, — негромко сказал другу Торин. — Что это на тебя нашло?
Малыш продолжал молчать, и хоббиту, с удивлением глядевшему на Маленького Гнома (тот всегда отличался чересчур уж здравым смыслом), вдруг показалось, что вовсе не страх быть съеденным заживо останавливает его, но нечто куда более глубокое, страх не столько за свою жизнь, сколько… сколько… Этого Фолко так и не смог определить. Малыш явно опасался встречи с Драконом, но боялся, похоже, не за всех троих, а только за себя, как будто именно ему. Малышу, угрожала там некая опасность. Оказавшись в полной растерянности, Фолко промолчал.
Малыша так и не удалось уговорить. Наконец Торин, выведенный из себя, махнул рукой.
— Вот уж никогда не думал, что ты такой трус! — прорычал он.
Малыш дернулся, точно ему дали пощечину, но ничего не ответил, на что, видно, рассчитывал Торин.
— Ну и ладно! Сиди тогда здесь! Жди нас! У-у!.. — Торин замысловато выругался на непонятном языке и отвернулся.
Принц оставил трех воинов с Маленьким Гномом, и отряд двинулся дальше.
Фолко ехал, теряясь в догадках. Малыш бесстрашно бросался в самые отчаянные и безнадежные сшибки, что не раз случались на их долгом пути, но сам же всегда призывал их к благоразумию, призывал не нарываться там, где можно обойти, — однако, ввязавшись во что-либо, он уже не отступал. Малыш долго, всеми силами удерживал Торина от самоубийственной попытки прикончить Вождя посреди его собственного лагеря, но, когда дело дошло до драки, он не дрогнул. Что же могло напугать его сейчас? Да так сильно, что оказалось забыто и непреложное правило их компании: «Куда двое, туда и третий»?
Ничего не придумав, хоббит покосился на Торина. Гном ехал донельзя мрачный, мял пальцами рукоять своего топора и что-то неразборчиво бормотал себе под нос.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});