Читать интересную книгу До рая подать рукой - Дин Кунц

Но Кертис не останавливается, потому что он – Рой Роджерс без песен, Индиана Джонс без мягкой шляпы, Джеймс Бонд без мартини, героизма в нем не меньше, чем в главных героях 9658 фильмов, которые он просмотрел за два дня трехнедельного интенсивного культурологического курса перед посадкой на планету. Разумеется, с использованием метода прямой информационной загрузки мозга. Иначе переварить такие огромные объемы информации просто невозможно. По правде говоря, он чуть не очумел от всех этих фильмов, в голове у него уложилось далеко не все, и иной раз он путал реальность с фантазиями, которые видел на мысленном серебристом экране. Но, поскольку фильмы воодушевили его невероятным ощущением свободы, пробудили в нем любовь к этому странному миру, он с радостью смирился с последствиями временного умственного дисбаланса, если уж это необходимая плата за два дня ни с чем не сравнимого удовольствия, к тому же несущего с собой массу точных и полезных сведений.

Киношные герои своим примером вдохновляют его, он добирается до прилавка и выпрямляется, не привлекая внимания плохой ма. Она по-прежнему стоит в дверном проеме в одежде мертвой женщины и смотрит на заправочные колонки.

Окно за кассой тоже затуманено пылью, но Кертис видит «Флитвуд». Кэсс привалилась к борту, лицом к плохому па, и, похоже, не подозревает о грозящей ей и Полли опасности.

Две минуты прошло с того момента, как Полли через собаку получила его послание. Она, безусловно, уже готова действовать. И теперь от Кертиса требуется только одно: отвлечь охотников.

Забирая с прилавка пистолет, он замечает, что рядом лежит книга в обложке, роман любимого автора Гэбби, Норы Робертс. Вероятно, ее читают все, но Кертис предполагает, что книга принадлежит кому-то из покойников, а не одному из киллеров, потому что мисс Робертс еще не приобрела межзвездной популярности.

Пистолет не поставлен на предохранитель. Он держит оружие в правой руке, левой поддерживает правую и тихонько приближается к входной двери, чтобы кассовый аппарат не загораживал от него плохую ма.

Киллер по-прежнему его не замечает.

Девять футов до двери. Восемь футов.

Он останавливается. Цель как на ладони.

Широко расставив ноги для лучшей устойчивости, правую чуть выдвинув вперед, наклонив вперед корпус, чтобы пригасить отдачу, он тянет с выстрелом, потому что цель в дверном проеме выглядит ординарной женщиной, которую с такого расстояния пули разорвут в клочья. Кертис на девяносто девять процентов уверен, что она лишь на самую малость уязвимее тяжелого танка и совсем не женщина, не говоря уж про ординарность, и все же не может заставить себя нажать на спусковой крючок.

Один процент сомнений останавливает его, хотя мать всегда говорила: в жизни ни в чем нельзя быть абсолютно уверенным и отказ действовать из-за отсутствия стопроцентной уверенности есть моральная трусость, которой нет оправдания. Он думает о Кэсс и Полли и теряется в бескрайних просторах одного процента сомнений, он задается вопросом: а вдруг мертвая женщина во внедорожнике – однояйцевый близнец той, что сейчас стоит к нему спиной? Эти сомнения нелепы, учитывая инопланетное транспортное средство, замаскированное под «Корветт», учитывая сломанные шеи покойников. Однако мальчик стоит в этом чистилище нерешительности, потому что, пусть он и сын своей матери, и бок о бок с ней прошел жаркие битвы, и видел чудовищное насилие, он никогда раньше не убивал и, владея самыми разными видами оружия, никогда не стрелял в живое существо. И вот здесь, в маленьком магазинчике на перекрестке дорог, он вдруг открывает для себя, что убить, даже ради героической цели, труднее, чем предупреждала его мать, и значительно труднее в сравнении с тем, как убивают в кино.

То ли среагировав на запах, то ли предупрежденная интуицией, женщина, стоящая в дверном проеме, быстро поворачивает голову, так резко, что у человека точно хрустнули бы позвонки, и мгновенно узнает Кертиса. Ее глаза широко раскрываются, как открылись бы у удивленной женщины, она вскидывает руку, словно хочет прикрыться ею от пуль, как испуганная женщина, но в тот же самый момент ее выдает улыбка, совершенно неуместная в такой ситуации, хищная улыбка змеи, собравшейся заглотать толстую мышь, или оскал леопарда, изготовившегося к прыжку.

В знаменательный момент, когда решается, есть в тебе задатки бойца или нет, Кертис обнаруживает, что задатки у него есть, и немалые. Он нажимает на курок раз, другой, отдача бросает его назад, но он не падает от яростного крика убийцы, не остается на месте, а приближается еще на шаг и стреляет снова, снова и снова.

Страх, что женщина – близнец той, которая мертвой лежит сейчас во внедорожнике, пропадает в тот самый момент, когда первая пуля вонзается в ее торс. Хотя человеческое тело неплохо служит в войнах этого мира, его физиология далеко не идеальна для воинов, и еще до того, как первая пуля вылетает из ствола, плохая ма начинает трансформироваться в нечто такое, чего Кертису не хотелось бы видеть сразу же после того, как он съел целый пакет попкорна с сыром и запил его банкой апельсинового «краша».

В первый момент киллер бросается на Кертиса, но он смертен, он – не суперсущество, и, хотя ярость тащит его в зубы смерти, хитрость и здравый смысл берут верх над слепой яростью.

Уже прыгнув на Кертиса, он задевает угол кабинки кассира и изменяет траекторию движению, бросившись на высокие полки с консервированными продуктами.

Из четырех, после первого, выстрелов Кертиса три достигают цели, вызывая яростные вскрики убийцы, который штурмует полки, как скалолаз. Бутылки, банки, коробки валятся на него лавиной, но киллеру они не помеха, и он прорывается к вершине, пусть четвертая пуля Кертиса попадает в цель, но пятая уже пролетает мимо.

Во время подъема киллер продолжает трансформироваться, превращаясь во что-то невероятное, демонстрируя весь арсенал самых разнообразных хищников: когти, клювы, шипы, рога, клыки. Руки хватают, щупальца извиваются, клешни щелкают, как острые ножницы, появляются новые отростки, чтобы тут же исчезнуть, уступая место другим, откуда-то вылезают хвосты, участки жесткой шерсти вдруг сменяются гладкой кожей, от всего этого биологического хаоса голова Кертиса идет кругом, замешательство, которое он испытал в ванной сестер, в сравнении с этим представляется забавным пустячком. На долю секунды зацепившись за вершину полок, замерев под светом флуоресцентных ламп, в множестве обличий и ни в одном, каждое обличье – ложь, трансформирующееся чудовище, возможно, то самое Чудовище, которое поэт Милтон назвал правящим принцем в «видимой тьме» ада, исчезает в центральном проходе.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});