Читать интересную книгу Конан "Классическая сага" - Роберт Говард

На мятущийся город опускалась ночь. Конан шагал по улицам, прилегающим к кварталу кушитов. Его рана уже заживала. В этой части города, занимаемой преимущественно солдатами, по неписанному приказу горели огни, двери конюшен были открыты. Беспорядки продолжались целый день. Толпа напоминала многоглавого змея: в одном месте ее давили, но она появлялась в другом. Копыта кушитской конницы разбрызгивали кровь, грохоча из одного района города в другой.

По улицам теперь ходили лишь вооруженные люди. Огромные ворота, кованные железом, были закрыты как во времена гражданской войны. Через арку больших Симурских ворот то и дело проезжали отряды черных всадников. Свет факелов озарял их обнаженные мечи. Шелковые плащи развевались на ветру, а руки блестели как полированное черное дерево.

Конан зашел в харчевню, где воины жадно ели и тайком пили запретное вино. Вместо того, чтобы сесть на первое попавшееся место он поднял голову, и стал искать что-то более подходящее. Его взгляд остановился в дальнем углу комнаты, где в укромной нише скрестив ноги сидел просто одетый человек в чалме, закрывающей добрую половину его лица. Перед ним стоял низкий столик, полный яств и закусок.

Конан зашагал к нему, обходя другие столы. Он швырнул подушку к столику и сел напротив человека.

— Привет, Фарук! — прогремел он. — Или мне следует сказать — генерал Маздак?

Гирканец вздрогнул.

— Что такое?

Конан хищно улыбнулся.

— Еще в доме Отбаала я понял, кто ты. Никто, кроме хозяина дома, не мог так хорошо знать его секреты. А этот дом когда-то принадлежал гирканцу Маздаку.

— Не так громко, друг! Как ты догадался, когда даже мои люди не узнали меня в этой зуагирской чалме?

— Я полагался на свои глаза. Итак, наше первое предприятие оказалось удачным. Что будем делать дальше?

— Не знаю. Можно бы что-то и предпринять, полагаясь на твою силу и мощь. Ты сам понимаешь какие нравы в волчьей стае.

— О, да! — проворчал Конан. — Я пытался поступить в наемную армию, но три твоих армии так ненавидят друг друга и так жестоко дерутся за власть, что я передумал. Каждый думает, что я шпион и работаю на две другие группировки.

Он остановился, чтобы заказать себе мяса.

— Какой ты неугомонный! — сказал Маздак. — Разве ты не собираешься вернуться в Акхарию?

Конан сплюнул.

— Нет. Она слишком маленькая даже для карликового шемитского государства. И слишком бедна. А люди так болезненно охраняют свои национальные признаки как и все вы, что у меня нет никаких шансов сделать карьеру. Возможно мне придется попытать счастья у одного из гиборийских правителей, если не найду того, кто бы ценил человека только по его способности сражаться. Послушай, Маздак, а почему бы тебе не взять на себя управление этой нацией? Теперь, когда Отбаала нет в живых, тебе нужен лишь повод для того, чтобы выпустить кишки Имбалайо и...

— Тарим! У меня столько же амбиций, как и у тебя. Опрометчивости только меньше. Знай же, что этот Имбалайо, заручившись доверием нашего сумасшедшего монарха, живет в Большом Дворце, окруженном его черными меченосцами. Не без того, чтобы его могли пырнуть во время какого-нибудь мероприятия. Конечно, если убийца не будет против, что его тут же настрогают ломтями. А как же тогда быть с амбициями?

— Мы должны что-нибудь придумать, — сказал Конан.

Его глаза сузились.

— Мы? Ты рассчитываешь на награду за участие?

— Конечно. Ты думаешь я глуп?

— Не глупее остальных. Пока что я не вижу реальной возможности, но я буду иметь тебя в виду. Можешь не сомневаться, что твои услуги были бы оценены по достоинству. А теперь прощай, я должен заняться политикой.

Мясо подали после ухода Маздака. Конан вонзился зубами в мясо еще с большим подъемом, чем обычно. Удавшаяся месть окрыляла его. Жадно глотая мясо, он прислушивался к разговорам вокруг.

— Где анакийцы? — спрашивал усатый гирканец, набивая рот миндальными пирожными.

— Они затаились в своем квартале, — отвечал ему другой гирканец. — Клянутся, что кушиты убили Отбаала и в подтверждение показывают кольцо Келуки. Келука исчез, а Имбалайо клянется, что ему ничего не известно об этом. Но как быть с кольцом? К тому времени, когда король приказал нам разъединить их, в драках уже погибло десятки человек. Клянусь Ашурой, это было лишь начало!

— Виной тому сумасшествие Акхирома, — тихим голосом сказал третий собеседник. — Когда-нибудь этот лунатик очередной шалостью сведет всех нас в могилу!

— Осторожно, — предупредил его компаньон. — Наши мечи принадлежат ему до тех пор, пока нам приказывает Маздак. Если поднимется мятеж, анакийцы вероятней всего будут воевать не на стороне кушитов, а против них. Мужчины говорят, что Акхиром взял рабыню Отбаала Руфию в свой гарем. Это разозлило анакийцев еще больше. Они подозревают, что убийство было совершено по приказу короля или, по-крайней мере, с его согласия. Но их злость ничто по сравнению со злостью Зерити, которой король дал отставку. Говорят, злость ведьмы может превратить весенний бриз в песчаную бурю в пустыне.

Унылые глаза Конана загорелись, когда он осознал услышанное. Последние дни память о рыжеволосой гурии не покидала его. Мысль увести ее из-под носа сумасшедшего короля, скрыв от бывшего хозяина Маздака, придавала жизни пикантный привкус. И, если ему суждено было покинуть Асгалун, она могла бы стать ему приятной попутчицей по дороге в Кот. В Асгалуне был один человек, который действительно мог ему помочь: Зерити Стигийская. По понятным причинам она бы сделала это с радостью. Он вышел из харчевни и пошел в направлении стен внутреннего города. Он знал, что дом Зерити находился в той части Асгалуна. Для того, чтобы попасть туда надо было пересечь большую городскую стену. Единственным способом сделать это был тоннель, который ему показал Маздак.

Поэтому он пошел в направлении пальмовой рощи на берегу канала. Пробираясь в темноте среди мраморных развалин, он нашел и отодвинул плиту. Снова его путь лежал сквозь мрак и капающую воду. Но вот он наткнулся на ступеньки и стал подниматься наверх. Он нащупал засов, отодвинул плиту и оказался в коридоре. Здесь было темно и тихо, но огни, горевшие в других местах дома, говорили о том, что в доме по-прежнему жили люди, вероятно слуги убитого генерала и женщины.

Неуверенный в том, как попасть на входную лестницу, он двинулся наугад и, отодвинув занавеску... столкнулся с шестерыми черными рабами, свирепо вскочившими на ноги. Прежде чем он бросился бежать он услышал за спиной крики и топот ног. Проклиная судьбу, он побежал прямо на негров. Взмах клинка и он прорвался, оставив за собой корчащееся тело. Конан метнулся к двери в противоположной части комнаты. Он уже слышал свист кривых мечей, когда захлопнул за собой дверь. Сталь вгрызлась в дерево и через филенки пробились огоньки клинков. Он задернул засов и бросился искать выход. Его взгляд остановился на окно в золотой решетке.

Молниеносным рывком он бросился на окно. Под натиском мощного тела мягкий металл изогнулся и лопнул, вырывая за собой половину основания. Он полетел вниз, когда дверь с треском ввалилась и комнату заполнили люди.

Никакое эхо от ада, творившегося на улицах города, не долетало до покоев Большого Восточного Дворца. Молодые рабыни и евнухи скользили по коврам босиком, не нарушая тишины. В комнате с куполом из инкрустированной слоновой кости на кушетке, украшенной драгоценными камнями, сидел король Акхиром. Ноги его были скрещены, а белый плащ делал его еще более призрачным. Он смотрел на Руфию, стоявшую перед ним на коленях.

Она была одета в хитон из кремового шелка и подпоясана сатиновым кушаком, вышитым жемчугом. Но при всем этом великолепии глаза офирки были закрыты. Она вдохновила Акхирома на его последнюю выходку, но не покорила его. Теперь он, кажется, был отрешен. Выражение его глаз заставило ее содрогнуться. Неожиданно он сказал:

— Не пристало богу водиться со смертными.

Руфия вздрогнула. Она открыла рот, но побоялась сказать что-либо.

— Любовь — это слабость человечества, — продолжал он. — Я отброшу ее от себя. Боги выше любви. Когда я лежу в твоих объятиях я чувствую себя слабым.

— Что ты имеешь в виду, мой господин? — рискнула спросить Руфия.

— Даже боги должны жертвовать. Я решил оставить тебя, чтобы не ослаблять свое божество.

Он хлопнул руками и на полусогнутых влетел евнух.

— Пошлите за генералом Имбалайо, — приказал Акхиром, и евнух, ударившись головой об пол, отполз назад. Таковы были недавно введенные правила этикета во дворце.

— Нет! — вскочила Руфия. — Ты не можешь отдать меня этому зверю!

Она упала на колени, хватая его за хитон, который он одернул.

— Женщина! — прогремел он. — Ты сошла с ума? Нападать на бога?