И где-то посреди между его последними бредовыми мыслями - где-то в этой бушующей боли, нескончаемом горении - знание пришло к нему. Не то знание, что он придумал себе, но то, что было в нем всегда: последний острый укус страдания, чтобы сделать умирание еще более болезненным, так, чтобы тварь, которая пожирала его, могла бы полностью насытиться. Знание: резкое, жаркое и ужасное. Отчаяние обожгло его изнутри, как кислота, когда он увидел, как она приближалась, увидел не глазами, которых больше не было, видение возникло в его разуме.
Сиани. Холодная, темная на фоне огня. Она подошла к нему и опустилась на колени. Бесстрастная, равнодушная... и голодная. Он почувствовал, как жаркий язык ее голода слизнул его страдание, и соскользнул в безумную, совершенную, безнадежную мглу.
Последнее, что он увидел, были ее глаза. В них отражалось пламя.
Блестящие, фасетчатые глаза. Глаза насекомого. "Сиани!"
Дэмьен беспокойно оглядывал небо. На западе солнце уже село, и кроваво-красный испод дальних облаков являл собой последний след короткого, но буйного заката. Скоро за ним последуют звезды и в небесах останется одинокий полумесяц Домины. Тьма, уже почти полная тьма. Где, черт возьми, его носит?
- Там. - Сиани указала вверх. - Видишь?
Вдали: белые крылья, серебристо мерцающие в вечернем небе. Не в первый раз Дэмьен задумался, почему Охотник выбрал этот цвет; черный был бы более в его духе - и пугает больше, и маскирует лучше. Конечно, всегда можно предположить, что ему просто нравится дразнить священника. Это еще более в его духе.
Пока трое нетерпеливо ожидали, Таррант описал два круга над лагерем, осматривая окрестности, прежде чем приземлиться. Чего он ищет, думал Дэмьен. Может, его птичьи глаза уже разглядели все, что произошло, и объяснения не понадобятся? Или он опустится на землю в таком же неведении, как были они, и тем развеет их последнюю лихорадочную надежду? Что-то сжималось в груди Дэмьена, пока он наблюдал. "Он не знает, что произошло, - сказал он себе. - Так что, если он ничего особенного не увидит в потоках, значит, он просто не знает, куда смотреть".
Охотник приземлился перед ними, плавно сложив крылья, так неуловимо прервав полет, что это походило на балет, победный танец человека, чья воля сделала его чем-то большим, чем просто летающая плоть. Вспыхнуло холодное пламя, охватило его; перья растворились в теле с отлично отработанным эффектом - зрелище, которым можно было восхищаться без конца. Но на этот раз Дэмьену было не до зрелищ, и несколько минут, что заняло возвращение Тарранта в человеческий облик, показались маленькой вечностью. Когда наконец холодный огонь угас, он тревожно всмотрелся в лицо Охотника, ища хоть намек на то, что этот человек мог узнать. Но лицо посвященного было таким же, как всегда: холодное, собранное, каменно-гладкая маска была непроницаема для любопытствующих глаз. Если он и видел что-нибудь полезное, по лицу этого было не прочесть.
Тогда священнику пришлось заговорить самому - и он сделал это, разом признавая и факт, и отсутствие каких-либо объяснений.
- Сензи исчез.
Охотник порывисто вздохнул. Ему это понравилось не больше, чем им, хотя причина могла быть иной.
- Погиб?
Дэмьен почувствовал во рту горечь. Опять ощущение беспомощности, с чем он боролся все время после полудня. Бессилие неведения. Стыд вынужденного бездействия.
- Исчез. Где-то после полудня. Он был в лагере, как и я, спал... А когда я проснулся, его не было. - Он с усилием поднял голову. - Понятия не имею, почему и куда он ушел.
- Вы искали его с помощью Фэа?
Лицо Дэмьена потемнело от раздражения.
- Естественно! И нашли след, который ведет до опушки леса. А там обрывается. Как отрезало. Как будто...
- Кто-то стер его, - договорил Охотник.
Дэмьен почувствовал, как что-то шевельнулось внутри - не то страх, не то злость.
- Возможно.
- А сами вы искали его? Телесно?
Ответила Сиани:
- Насколько осмелились.
Услышав дрожь в ее голосе, Дэмьен поймал ее руку и сжал. Ладонь женщины была почти так же холодна, как и его собственная. Он объяснил:
- Это значило разделить отряд, так что кто-то из нас должен был остаться один. Или покинуть лагерь без охраны. Мы не решились...
- Хорошо, - коротко одобрил Охотник. - Если кто-то подстерег мистера Риса специально с целью разделить вас и тем самым ослабить, вы бы сваляли дурака, сыграв ему на руку. - Он взглянул на животных, навьюченных, взнузданных, готовых в путь, и на стоянку, уже очищенную от всех признаков пребывания людей. - И вы нашли...
- Ничего, - буркнула Сиани. И опустила голову. - Ни следа, кроме того, что вел к краю лагеря. Ни следа.
- Вряд ли мы могли обыскивать лес наугад, - вставил Дэмьен.
- Вы сделали именно то, что могли, и - что более важно - вы сумели не сделать того, что могло привести вас к гибели. - Серебряные глаза задержались на Дэмьене, казалось, просверливая его насквозь. - Не следует винить себя.
- Это мое дело, - отрезал священник. - И если я желаю чувствовать себя мерзко, потому что мой друг оказался в опасности - а возможно, и погиб, пока я сидел здесь и бил баклуши, дожидаясь ночи... Не лезь, ладно? Это дело людей.
Ветер поменял направление, дохнув на них холодом с востока. Таррант моргнул несколько раз, как будто что-то в холодном воздухе резало ему глаза.
- Как хочешь, - спокойно отозвался он. - Что до следа или его отсутствия... - Он повернулся к ракханке. - Ты искала с ними?
Ее губы слегка раздвинулись, показав острые клыки.
- Я убирала лагерь.
- Она раньше никогда не выслеживала в лесу, - заметил Дэмьен. - Я спрашивал. Она там не разберется в следах...
- Может, и нет. Но есть чувства, которые атрофировались у людей, но могут еще сохраниться у ракхов. И если наш враг еще не знает, что один из нас - не человек, он может не учитывать этого.
- Ты имеешь в виду, что для нее след может еще быть видным?
- Именно так. Его попытки затемнить...
Таррант вдруг закашлялся и бессознательно поднес руку ко рту заглушить звук. Это было так нехарактерно для него, что никто ничего не сказал, просто смотрели, как он вдохнул опять, с трудом, как будто пытался втянуть воздух. И опять закашлялся. Когда наконец показалось, что приступ прошел, он отнял руку ото рта и попытался что-то сказать. Потом взглянул вниз, на свою руку, и слова замерли на его губах. Вся краска сбежала с его лица, оставив выцветший пергамент, кожу трупа. У Дэмьена кровь застыла в жилах.
- Джеральд? - Голос Сиани. - Что?..
Он молча приоткрыл ладонь и повернул ее так, чтоб они увидели. В лунном свете поблескивало пятно темного кармина. Кровь. Его.
- Что-то не так, - прошептал Охотник. Он посмотрел вверх и дальше, сквозь ночь. Это напомнило Дэмьену охотничью собаку, вынюхивающую в воздухе запах добычи. А может, оленя, чующего запах хищников.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});