В итоге завертелись колеса. Геринг, который шесть дней назад санкционировал эксперимент после доклада майоров Германа и Баумбаха, на следующее утро спозаранку поднял последнего из постели и вызвал к себе в Каринхалл для подробного отчета. Уходя от рейхсмаршала, тридцатилетний автор новой тактики захватил с собой приказ о формировании целой Geschwader «Диких кабанов» под кодовым названием «JG 300».
На ход событий, несомненно, оказало влияние еще одно происшествие. 24 июня Йозеф Каммхубер, командующий XII воздушным корпусом и ночными истребителями, попал в опалу у Гитлера.
Как мы уже видели, Каммхубер систематически с 1940 года наращивал ночную истребительную авиацию, не поддаваясь никаким превратностям судьбы. Одна из неудач случилась, когда прожекторная служба ушла из его рук после того, как гаулейтеры потребовали передачи всех прожекторных соединений под свою юрисдикцию. Другая – когда Гитлер лично запретил продолжение многообещающих операций вторжения для бомбежки британских баз бомбардировщиков. Благодаря настойчивости Каммхубера до лета 1943 года его зоны «Himmelbelt» простирались от северной оконечности Ютландии до Средиземноморья, а сам он командовал пятью Geschwader, включавшими в себя около 400 двухмоторных истребителей, а шестая была в стадии формирования. Но этого ему было мало. Сообщения разведки о союзных планах перевооружения авиации, особенно в Америке, приводили к однозначному выводу, что против надвигающихся флотов четырехмоторных бомбардировщиков германская ночная ПВО будет бессильна.
Каммхубер оперативно разработал предложения по поводу отражения угрозы. Решение ему виделось не столько в новом тактическом подходе, нацеленном на освобождение ночных истребителей из тесных рамок их зон «Himmelbelt», сколько в широкомасштабном расширении уже существующих структур. Вместо шести Geschwader ему понадобилось восемнадцать, чьи зоны контроля уже простирались бы над всей Германией. Предстояло имевшиеся дорогостоящие радарные установки заменить на более современную аппаратуру, усовершенствовать методы контроля. Помимо этого, новые установки на борту самолета имели значительно более широкий диапазон слежения. Все это означало серьезную перестройку в электротехнической и электронной промышленности, и Геринг уже частично согласился с программой, когда наступил день ознакомить с ней Гитлера.
24 июня 1943 года Каммхубера вызвали в «Вольфшанце», как он считал, для изложения своих предложений. Но фюрер не дал ему произнести и слова. Он бубнил одно и то же по поводу данных об американской авиационной продукции, которые сам же Каммхубер использовал в качестве отправной точки в своем меморандуме. Там было черным по белому написано: американцы из месяца в месяц выпускают 5000 военных самолетов.
– Это абсолютная чепуха! – бушевал Гитлер. – Если эти цифры верны, то тогда вы правы! И в этом случае мне необходимо немедленно снять с Восточного фронта и использовать для ПВО все резервы. Но эти данные лживы! И я не собираюсь больше заниматься этой ерундой!
Эти сведения были подготовлены штабом разведки вермахта (Ic) и до сих пор принимались без обсуждений. И вот командующий вермахтом Кейтель вместе с Герингом с красными лицами сидят и слушают возмущенные тирады фюрера. Но никто не осмелился ему противоречить. Предложения Каммхубера были отвергнуты без разговоров. Ведь ночные истребители уже и так уничтожают достаточно вражеских бомбардировщиков, являясь убедительным средством сдерживания.
На этом генералы покинули совещание. Геринг, молчавший, как рыба, в присутствии Гитлера, набросился на Каммхубера и взвалил на него кучу обвинений. Из-за его «идиотских запросов» он, рейхсмаршал, выглядел как осел.
– Если вам хочется подмять под себя все люфтваффе, – кричал он, – тогда лучше займите мое место!
Вскоре после этого Каммхубера на посту главнокомандующего XII воздушным корпусом сменил генерал-майор Йозеф Беппо Шмид, возглавлявший до этого штаб разведки командования люфтваффе. Каммхубер до середины ноября 1943 года оставался командующим ночными истребителями, но и этот титул, а также все свое влияние он утратил. Человек, руководивший созданием всей ночной истребительной авиации как рода войск, был отправлен служить в Норвегию.
Такова была непосредственная атмосфера, окружавшая предложение майора Хайо Германа по внесению изменений в методику ночных полетов, представленных в плане операции «Дикий кабан». Его идея вовсе не выглядела слишком сложной. Используя зоны с наземным контролем, можно было уничтожить лишь ограниченное число бомбардировщиков, и при этом слишком много прорывалось дальше, неся опустошение городам. Над целью прожекторы удерживали их в своих лучах в лучшем случае несколько минут, что, возможно, было достаточно для атак истребителей. Не требовалось никакой сложной системы контроля, и, хотя, конечно, перехват был сложнее, чем при свете дня, все по-прежнему зависело от человеческого зрения, что можно было использовать на обычных одномоторных истребителях.
С самого начала Герман никогда не претендовал на открытие панацеи. И он не стремился вытеснить воздушные соединения радарного наведения. Он только предлагал их дополнить, и притом исключительно над районом тех целей, чья воздушная оборона пока обеспечивалась лишь зенитными орудиями. Ему не было суждено узнать, что июльские успехи его первопроходчиков сфокусируют на себе внимание в качестве единственной надежды на поворот хода войны вспять. Потому что когда Герман только начал формирование и тренировку новых трех групп JG 300 в Бонн-Хангелае, на Рейне и в Ольденбурге, разразилась буря над Гамбургом и вся радарная система, от которой зависели ночные истребители и зенитки, была выведена из строя путем применения британцами «Окна».
На следующий же день командиру JG 300 позвонил Геринг.
– Герман, – сказал он серьезным тоном. – Гамбург подвергся налету, и ситуация никогда не была столь ужасной. Была выведена из строя вся ночная истребительная авиация. Сейчас я могу положиться только на вас. Немедленно начинайте боевые операции, даже если у вас есть лишь несколько машин.
Во вторую ночь этой бомбежки, то есть с 27 на 28 июля, Герман направил дежурить над горящим городом десяток истребителей. В операции «Дикий кабан» участвовали даже двухмоторные машины, и британские потери возросли. 1 августа командующий люфтваффе-Центром Вайзе издал приказ, гласивший, что ввиду мощных радиопомех, наводимых на радарные установки, всем частям ночной ПВО впредь надлежит, «как и Geschwader одномоторных истребителей Германа, воевать над зонами зенитного огня с прожекторным освещением, которые избраны врагом в качестве целей». Другими словами, все ночные истребители принимали тактику «Диких кабанов». Даже Каммхубер, все еще пребывавший в должности командира XII воздушного корпуса, приказал перейти к новому методу из-за нынешней неэффективности тактики зон «Himmelbelt».
Вскоре целая Geschwader из одно– и двухмоторных истребителей бросилась в погоню, завидев на удалении огни пожарищ, в надежде настичь налетчиков, пока те еще находились над объектом. Это была нелегкая задача. В ночь с 17 на 18 августа, как мы уже видели, истребители были сосредоточены над Берлином, а настоящий налет был совершен на Пенемюнде. С другой стороны, когда с 23 на 24 августа Берлин стал истинной целью налета 727 бомбардировщиков, командные пункты в Штаде и Доберице с большим запасом времени определили их маршрут, так что операторы разослали оповещение о предстоящем налете и его месте более чем за час до прилета самолетов противника.
Вследствие этого Gruppen ночных истребителей слетались к столице со всех сторон, и как только бомбардировщики Королевских ВВС достигали Шпрее и разбрасывали свои маркировочные осветительные ракеты, возникал настоящий ад. Гигантский прожекторный пояс Берлина, достигавший в диаметре нескольких километров, превращал ночь в день. Под сопровождение грохота зениток, стрельба которых по приказу Вайзе была ограничена высотой 4800 метров, разворачивалось сражение, стоившее британцам пятидесяти шести четырехмоторных бомбардировщиков.
Неделю спустя все это повторилось. Вновь «Дикие кабаны», оказавшиеся в нужное время в нужном месте, вступили в бой с налетчиками прямо над Берлином. На этот раз были сбиты сорок семь «ланкастеров», «галифаксов» и «стирлингов». Несмотря на генерирование противником мощных радиопомех, которые вывели из строя всю германскую систему радарного слежения и наземного контроля, и несмотря на новые приборы H2S, благодаря которым летчики бомбардировщиков могли получить радарное изображение территории, над которой пролетали, первые крупные налеты на Берлин в ночь на 23 августа, 1 и 4 сентября обошлись британскому КБА в 123 потерянных четырехмоторных бомбардировщика, а еще 114 было повреждено. Общее количество вместе составило 14 процентов от общего количества задействованных самолетов. Никогда прежде не было подобных потерь, и они были понесены как раз в тот момент, когда враг полагал, что ПВО Германии вот-вот рухнет. Длинный отрезок полета над сушей до столицы позволял операторам заранее установить, что объектом является Берлин, и тем самым организовать массовый перехват в самом фокусе атаки.