Читать интересную книгу Он украл мои сны - Федор Московцев

Андрей поднял руки в гротескной агонии:

– Но если она будет крутить меня за яйца, я уж найду способ повертеть её за что-нибудь еще!

Опустив руки, он скрестил их на груди и откинулся на спинку кресла:

– Знаешь, что… Если что-то не устраивает – дверь открыта! А я наберу обычных профессиональных сотрудников, без гарантов и без родственников.

Взяв нервические нотки, Ренат сказал:

– Нет, мы будем дальше работать по аккумуляторам, а ты прекратишь своё блядство.

Андрей собрал разбросанные им по столу бумаги и аккуратно сложил их перед собой.

– Нет, мы будем работать по аккумуляторам… и по другим позициям… и я буду делать с Урсулой всё, что мне заблагорассудится… не собираюсь ждать милостей от природы, когда сексапильная девочка лезет мне в штаны… ну а если что-то случится… ты будешь меня защищать!

Посмотрев Ренату в глаза, Андрей предупреждающе закончил:

– И будет своевременным тебе напомнить, что на этой фирме слишком многие устроены на особых, специальных условиях.

Неуступчивый Ренат нахмурил брови. И вынужденно промолчал – отчасти оттого, что увидел в приведенных доводах рациональное зерно, но в большей степени по привычке – он никогда не затевал с Андреем крупных споров накануне зарплаты.

Глава 159

Иосиф Григорьевич Давиденко, которого ввела к Тане её мать, всячески превозносившая его, предстал перед потерявшейся было девушкой во всём величии и блеске недавних любовных побед и добытых упорным многолетним трудом светских успехов. Его успехи были неотделимы от него. Его мужское обаяние, строгая изысканность и умение нравиться были причиной того, что молодость его продолжалась за положенными ей пределами. Таню он отметил вниманием совсем особым. Она, несомненно, лучшая из лучших, и не только потому, что так юна. Одна Таня умеет так преподнести себя, одна Таня умеет так всем улыбаться и сразу, лёгким движением руки, привлечь к себе сердца – и одновременно с этим никому не дать повода подумать больше, чем просто о дружеском расположении. Кривотолки, обычно сопровождающие неравные браки, моментально прекращались, как только люди видели эту пару, смотревшуюся как пара, а не как папа с дочкой.

У Иосифа Григорьевича была пленительная манера разговаривать. Его восхищение льстило ей, было ей в удовольствие. Он её занимал, а то, что он находится в великолепной физической форме, довершило дело: она быстро привязалась к нему и свыклась с мыслью, что вот он, её муж.

Но приезд Андрея, о котором она узнала от подруг, видевших его в городе, смутил её.

Глава 160

Временами, Таня отключалась от действительности, погружаясь в воспоминания. Она не выронила из памяти ни одного слова, ни одного вздоха Андрея, ни одного взгляда его красивых глаз, в которых отражался пыл любви. И, как молитву, помнила последнюю с ним поездку на море.

А теперь… Она пыталась внушить себе, что совсем не скучает без Андрея, думала, что достигла буддистского спокойствия, что всегда найдёт с кем общаться, и с кем спать… но по ночам её бесконечные думы летели к нему. В глубине души она не верила, что он вот так исчезнет из её жизни.

С ним она познала вершину счастья и бездну злодейства. Почему, спрашивала она себя, неизбежно всегда скучать по самым гадким подлым людишкам в твоей жизни… почему, интересно? Потому что, чем меньше женщину мы?..или просто?..

Он всегда был загадкой. Сложно было найти другого человека, характер которого оставался бы столь же неуловим. Когда познакомились и стали встречаться, он производил впечатление открытого прямодушного человека, этакий комсомольский лидер, рубаха-парень. Таню привлекла его улыбка, самая подкупающая из всех, что она видела. От этой улыбки будто исходил свет, и те, кто видел её, ещё долго оставались под её обаянием. Все, кроме Арины (у матери с самого начала была предвзятость по отношению к Андрею), радовались за Таню, что она встретила такого мужчину. Но спустя три года Таня, ставшая ему достаточно близкой, так и не поняла, что за этой улыбкой кроется. Бывают такие люди, о которых много знаешь, но они кажутся вечно непроницаемыми. Для бизнесмена это полезно: к такому человеку люди тянутся, хотят найти в нём свои же хорошие черты. Но если это не получается, то интерес оборачивается протестом. Проблема в том, что его невозможно отнести ни к одной категории. Кто он – хороший человек? Негодяй? Амбивалентный тип? Ему нельзя привесить ярлык. А значит невозможно приручить.

Таня вспомнила, что жена Андрея – нерусская, и задумалась: кто из национальностей самый темпераментный? Восточные женщины? А как же русские, что и коня, и в баню… С другой стороны, размышляла она, у женщин нет национальностей – они едины в своей любви к мужчинам, в жертвенности ради них, в ревности к любовницам, в ненависти к предавшим. Пострадавшие от любви женщины – совершенно иные люди. Они осторожны с мужчинами во всем, не подпуская ни один из вариантов близко. Они могут допустить его в свою постель, даже в душу, но сердце они предпочитают прятать. Невозможно описать, когда и так раненое когда-то сердце вдоль, режут еще и поперек. Такое ощущение, что жизнь начинает течь уже мимо тебя, ты как в аквариуме наблюдаешь, что происходит с близкими и дальними родственниками, слушаешь советы и рассказы друзей, их наивные проблемы. А в голове только одно – он никогда не будет рядом, больше никогда не посмотрит в глаза, не улыбнется, не обнимет, не прикоснется. Это жестокое самобичевание себя, но именно через него вылечиваются. Сначала обвиняешь себя или его, потом наоборот, потом уже думаешь о совместных ошибках, а потом вспоминаешь изредка, когда есть настроении погрустить.

Хотя Таня продолжала верить и любить оставшихся друзей, не смотря ни на что, она чувствовала, что не выбить из неё любовь к людям, даже всем тем, что она уже успела увидеть за свою короткую жизнь. До полного успокоения ей было далеко, она пыталась разгадать, чем удерживает Андрея его жена.

И снова размышления, бесконечные воспоминания. «Господи, господи», – бессмысленно шептала она, ничего не видя, ничего не слыша, совершенно отключившись от внешнего мира, выражая молитвами свой страх за Андрея (а вдруг правда у него серьёзные проблемы?!), и за себя, оставшуюся в одиночестве (ну не сможет она долго играть роль хорошей жены перед нелюбимым, и как ни крути стариком), без надежды встретить свою любовь. Она не может любить Иосифа, и она не может в то же время жить без любви. Таня чувствовала себя так, словно очутилась в холодной жуткой пустоте, лицом к лицу с жизнью, которая утратила для неё всякий смысл. Зачем ей жизнь без Андрея, без того, что наполняло её? До щемящей тоски ощутила вдруг всю полноту утраченного счастья. Всё глубинное в её душе протестовало против такой несправедливости судьбы. Неужели ей на роду написано терять самое дорогое?

Глава 161

Тане нравилось её новое жилище – как загородный дом, так и городская квартира святого Иосифа. В обоих местах просматривался диалог между старым и новым, от которого и то и другое выигрывает. Этот контраст особенно хорошо был виден в спальне, где одну из стен занимала огромная, 2,7х4,8 метра картина Гилберта и Джорджа. Довольно необычно было видеть Гилберта и Джорджа между плинтусом и лепным карнизом – как будто попадаешь в другое измерение. Тем более странным казалось наличие этой фриковатой постмодернистской работы в спальне старого седого полковника.

Он любил искусство. В его коллекции были работы Энн Хемилтон, Андреса Серрано, Ричарда Серра, Джозефа Альберса. На одной из стен прихожей разместилась композиция из четырёх флуоресцентных трубок работы Дэна Флэвина, а на другой – неоновое граффити Джозефа Кошута «Визуальное пространство неизмеримо».

Полы в доме были выкрашены под черное дерево или покрыты пробкой, а стены в гостиной обтянуты серой фланелью. Мебель в гостиной – в основном белая: Иосиф Григорьевич решил, что разнообразия форм и текстур будет достаточно. Здесь он поставил друг против друга два четырехметровых дивана в стиле Германа Миллера. Интерьер дополнял филиппинский деревянный столик XIX века, пара оттоманок Snoock Studio, на стенах – фотоработы художника Трэйси Моффата.

Пространство квартиры было достаточно обширным (четыре комнаты), мягким, живописным, гибким и приспосабливаемым. «В том числе, – думала Таня, – и к запросам детей».

Кабинет был обставлен мебелью Xavier Gelineau, выполненной в изысканном стиле ар-деко. Лаконичность изгибов, геометрические узоры мебели и светильников, причудливые образы животных, в форме которых выполнены аксессуары интерьера – всё это создавало неповторимую и изысканную обстановку кабинета.

Во время уборки, вытирая пыль с рабочего стола Иосифа Григорьевича, Таня наткнулась на толстую рабочую тетрадь, чей замусоленный вид наводил на мысль о вагончике сторожа автостоянки или подсобки кладовщика, и здесь в роскошной квартире влиятельного бизнесмена этот гроссбух смотрелся немного неуместно. Она из любопытства раскрыла, пролистала несколько страниц. Там были таблицы учета ежемесячных платежей фирм, которых прикрывал Иосиф Григорьевич. По вертикали одна под другой шли названия организаций, вверху по горизонтали – месяцы. В соответствующих графах указывалась сумма и дата конкретного платежа с галочкой. Таня отыскала Совинком и от удивления ахнула: Андрей платил больше всех – аж 150,000 рублей!