Вульфвер стянул с себя плащ, перевязь, кафтан. Обнаженный по пояс, он сошел с помоста и сделал несколько пробных взмахов своим двуручным мечом. Его угрюмое лицо исказилось в беспощадной ухмылке убийцы, почуявшего запах крови.
— Выбирай своего человека, папаша! Кто помрет за тебя?
Сидевший на противоположном краю помоста Сюневульф не обратил на издевку никакого внимания. Он подал руку Шарлотте и повел ее вдоль края помоста к его середине, потом повернулся, чтобы обратиться к фюрду.
— Фейны, мы благодарим вас. — Он мог бы поучить улыбаться щуку. — Мы приложим все старания, дабы и впредь оправдывать ваше доверие. И наша дорогая госпожа также благодарит вас. А теперь, увы, наш скорбный долг выбрать чемпиона, дабы тот отмстил оскорбления, нанесенные нашей чести. — Он держался неплохо. Все, кто не знал его скользких повадок, нашли бы его убедительным оратором. Маленький толстопузый монстрик.
— Продолжай, папаша! — заорал Вульфвер. — Ищи человека, согласного помереть за тебя. Я жду.
— Увы, — вздохнул Сюневульф. — Этот преступник — наша плоть и кровь, и это глубоко ранит нас, так что мы можем надеяться лишь, что он не слишком дорого поплатится за свою дерзость. Как бы то ни было, такова плата за амбиции, и те, кто ищет дорогого выигрыша, должны быть готовы дорого платить за проигрыш. Короли и эрлы не знали бы покоя, будь кара слишком мягкой. — Он снова изобразил на лице улыбку. — И мы не изменим традиции, согласно которой королевский чемпион будет осыпан богатствами, достаточными, чтобы скопы сотню лет слагали о них баллады.
— Или его вдова получит мужа умнее! — Верод Вульфвера отозвался на эту его шутку радостным гоготом.
— Совершенно верно, — согласился Сюневульф. — Но прежде нам предстоит исполнить более приятную обязанность. — Он щелкнул пальцами, и вперед гордо выступил расфуфыренный книхт. В руках он держал красную шелковую подушку, на которой лежал сияющий меч. Он опустился на одно колено на краю помоста, демонстрируя меч вероду.
— Почтенные гости, — объявил король. — Эрлы, эальдры, фейны. Нам доставляет несказанное наслаждение приветствовать на родине вернувшегося после долгих лет отсутствия нашего дорогого племянника и пасынка, Радгара Эйлединга… — Он подождал, пока стихнут одобрительные и возмущенные возгласы. Потом подождал еще. И еще. Маленькие глазки его шмыгали из стороны в сторону, словно он запоминал, кто шумит громче всех. Потом он заговорил снова, и постепенно шум стих настолько, чтобы его можно было расслышать. — …и отца нашего, Фюрлафа. Гарда его из чистого серебра и украшена Семью Слезами, знаменитыми голубыми жемчужинами, дошедшими до нас из незапамятных времен. Эти драгоценные камни украшали множество корон и скипетров, а также плоть великих королев. Скопы могут часами петь их историю. Радгар, сын мой, ступай же сюда и прими от нас этот бесценный дар.
Ноги Радгара словно приросли к полу. Что это еще за новое коварство? Теперь, когда король одержал победу в вызове, ослушаться его воли считалось незаконным. Где он видел этот меч раньше?
— Не иди! — шептал ему на ухо Леофрик. — Это еще одна ловушка!
— Тебе надо идти! — шептал одновременно Сеольмунд его локтю. — Иначе тебя сочтут трусом.
Никто и никогда не говорил, что политика — легкое занятие.
2
Хильфвер успевал едва-едва. Горячая вода подступила к самой октаграмме, огонь лизал кроны деревьев над его головой, а воздух был настолько пропитан дымом и испарениями, что дышать было почти невозможно. И все же он продолжал выкрикивать слова заклинания и скакать на своей деревяшке причудливым силуэтом на фоне огня.
— Стой! — прохрипел Овод. — Прекрати! Что ты делаешь? — Заклинатель не услышал его, а может, не обратил на его крик внимания.
Овод брел по горячей воде, временами доходившей ему до груди. Его продвижение замедлялось скрытыми под водой кустами и плавающими обломками, включая то, что осталось от некогда стоявшей здесь избушки. Непрекращающееся кровотечение из раздавленной руки отнимало у него остаток сил. Он не мог идти быстрее к безумцу на том берегу, и все же его инстинкт кричал ему, что он не должен позволить Хильфверу довести заклинание до конца.
Земля ушла из-под ног, и кратер содрогнулся от свирепого подземного удара. Отравленное озеро всколыхнулось. Старый безумный Хильфвер на берегу рухнул ничком. Огонь, охвативший лес, взревел еще громче; пылающие стволы с треском рушились на землю. Овод пошатнулся и попытался удержать равновесие, загребая здоровой рукой, а вокруг него с шипением падали в воду горящие сучья.
Постепенно земля успокоилась, и рев огня заглушил грохот камнепадов. Отчаянным усилием старый заклинатель поднялся и продолжил с того места, на котором прервало его землетрясение. Он был совершенно нагим, и горящий лес освещал его увечья: стариковское тело с одной стороны и живой труп, обугленная головешка без руки и с жалким обрубком ноги — с другой.
— Стой! Стой! — сквозь слезы Овод увидел что-то, съежившееся в центре октаграммы.
Теперь Хильфвер услышал его. Он удивленно оглянулся и увидел бредущего к нему по воде Овода. Он не остановился, но запел свои заклинания еще быстрее, прыгая с одного острия октаграммы на другое на своей деревяшке.
Наконец-то дно пошло вверх. Овод перешел на бег, вскарабкался на последний откос, скользя и спотыкаясь. Он взмахнул шпагой.
— Стой или умри!
Хильфвер остановился, устало опершись на свой посох. Грудь его тяжело вздымалась, хотя казалось, будто дышит только его человеческая половина. Он захлебнулся мучительным кашлем. Из единственного глаза градом катились слезы, но сохранившаяся часть лица сияла торжеством.
— Готово!
Напитанный дымом воздух над октаграммой начал светиться перламутровым светом, да и сама засыпанная пеплом восьмиконечная звезда засияла ярче, словно нарисованная огнем. Предмет в центре оказался орлом. Он был живой и свирепо косил глазом на Овода, хотя лапы его были привязаны к полену. Как этому калеке удалось поймать орла? Огненного дракона Эйледа описывали как быка, но тот, что убил Гюфблейса напоминал огромную птицу…
— Ты вызываешь фюрдрака! — Что же он за человек, если способен на такое?
Заклинатель разразился визгливым смехом.
— Преступления Сюневульфа требуют отмщения. Но теперь ему от меня не уйти. Отойди и не мешай.
— Если ты высвободишь дракона, как ты обуздаешь его? Этого нельзя делать! Он может убить Радгара, равно как всех других.
— Врагов моих обреку на жестокую смерть. Радгар заговорен от огня! Пусть сгинут все, кроме благородного Эйлединга, как сгинули когда-то жевильийцы.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});